Лезвие сверкнуло еще раз. А потом сбоку от кресла мужчины прошла женщина и села в свободное кресло.
— Позвольте вас представить, — произнес Кусаби. — Моя жена, Шень-сан. Более известная, как Ши Чжунго.
Ён некоторое время молчал. Он смотрел на полированную поверхность чайного столика. Его ноздри иногда подрагивали. Разумеется, он слышал про… Эту женщину. Слышал лишь некоторые сплетни, но этого хватало, чтобы понять…
— Вы собираетесь убить… — голос Ёна чуть дрогнул.
— Ён-сан, — спокойно заговорил Кусаби. — Вам ли говорить, что Сага не примут такой победы. Ну, и поверьте мне, я с ними по этому поводу проконсультировался. И несмотря на то, что такие методы мне лично кажутся наиболее эффективными… Согласитесь, жизни сотен людей гораздо весомее жизни двух десятков… Но в Шин так воевать нельзя, для этого Омиками Каном и были созданы такие правила, чтобы кланы друг друга не перебили при помощи синоби. Так что вашему отцу, брату и сестре, а также их близким кинжалы не угрожают… Пока ваши родственники, как и другие соклановцы сами, по собственному желанию, не прибудут в место боевых действий.
Снова повисла пауза. Хозяева деликатно давали время гостю на обдумывание.
— Танган же еще не выдан, — сухо произнес, наконец, Каяхара Ён.
— Ну, вы же прекрасно понимаете, — равнодушно произнес Денис. — Что он будет выдан. Клан Унарё так ничего и не производит. Флот — два наемных корабля. Войска сплошь также наемники. Сага выдадут танган, в этом можно не сомневаться. Но это уже вас не касается. Вы в этой войне участвовать не будете. Но, как вы и хотели, после боевых действий вы будете налаживать нормальную жизнь своего клана.
— Вы хотите меня… — Ён осекся, чуть не выдав оскорбление.
Что Кусаби хочет его купить. Купить будущим положением.
— Говорите прямо, Ён-сан, — заговорил Татамо. — Денис-сама вырос… не в Шин.
Кусаби же вздохнул.
— Я не буду щадить ваши чувства, Ён-сан, — заговорил он. — В сложившейся ситуации с вашим кланом, лично вы сыграли немалую роль. Средства и силы у вас имелись, но вы не захотели их применить. Вы не захотели жестких разборок внутри клана. И это вы сами, в конце концов, вручили свою жизнь… и смерть тем, кто довел ваш клан до текущей ситуации.
— Простите, но вы ничего не знаете о том, что… было, — дернул щекой Ён.
— А, то есть ситуация в клане Каяхара уникальная? — с интересом спросил Кусаби.
Он с легкой улыбкой некоторое время смотрел на хмурого гостя. А потом с лица Дениса слезло все это благодушие.
— Знаете, мне уже несколько надоело, — жестко заговорил Кусаби. — Что я, иностранец, постоянно тыкаю носом хинодзинов и более того киёньшинов в «Сенши Мичи». Омиками Кан написал не художественное произведение. Это прямое руководство к действию… Если не хватает собственных мыслей. Взять вас. Вы не захотели борьбы? Не захотели крови? Вы, Ён-сан, носите меч (носить меч — быть киёньшином). Вы должны были вмешаться. Должны были действовать. Да, возможно, погибнуть на этом пути. Но разве киёньшины живут не ради смерти? Мне нужно пояснять этот тезис?
(Воин живет для того, чтобы умереть. Лишь смерть имеет значение — «Сенши Мичи». Воин должен помнить, что его путь — это смерть. Нельзя ничего откладывать, нельзя поддаваться страху. Нужно думать о том, что умереть нужно достойно и достойным — прим. автора).
Каяхара в ответ лишь дернул щекой. Слова Кусаби обидны… но тем они обиднее, потому что справедливы. И еще обиднее, что это говорит столь молодой человек.
— С кланом Каяхара не произошло ничего сверхнеобычного, — спокойно продолжил Кусаби. — Это совершенно тривиальный, унылый и глупый выбор пути полегче. Итог закономерен. И вы сами можете это объяснить гораздо лучше меня.
Ён посмотрел на Кусаби исподлобья.
— Ваше положение тоже шаткое, — упрямо произнес мужчина. — Несмотря на Маан…
— Отлично, информация прошла, — заметил Денис, обращаясь к Татамо. — А Чонг переживал, что будет скучать.
— Я бы тоже такое не пропустил, — хмыкнул Хименей. — Но я думаю, что они все равно сначала будут работать здесь. Маан никуда не денется, им можно и позже заняться.
— Это Каяхара сюда полезут, — возразил Денис. — Точнее, их сюда направят. Им никто не даст прибирать такой лакомый кусок. Маан Дайгоро будут осваивать сами. А Каяхара Гюто кинут обглоданную кость.
Ён скрипнул зубами. Кусаби известно… слишком много. А еще его жена… Кусаби Шень сидела, положив руки на подлокотники и слегка улыбаясь иногда. Она представитель того, кто дал Кусаби такие возможности? Сидит при мужчинах, словно так и должно быть…
С другой стороны, есть или нет у Унарё покровители, против них будет союз кланов. И да, среди них клан китцу, хоть и не явно. И опять же да, Дайгоро получат от этого максимум выгоды.
— Ничего нового, Ён-сан, — произнес Кусаби, прерывая нить размышлений гостя. — Согласитесь, ситуация настолько типичная, что ее можно ставить в пример обыденности. Мы будем драться, а выиграют Дайгоро.
— Если вы все понимаете, — глухо произнес Ён. — Зачем тогда вы идете на конфликт?
— Потому что он будет, хотим мы этого или нет, — спокойно ответил Денис.
Каяхара Ён тяжело вздохнул. На секунду прикрыл глаза.
— А я… здесь, потому что это вам… удобно? — произнес мужчина.
— Именно, Ён-сан, — ответил Кусаби. — Рад, что мы друг друга понимаем. Для еще большего понимания. Если вы и ваши близкие попытаются изменить текущий статус…
Денис сделал паузу, подчеркивающую его заявление.
— Нам придется действовать максимально жестко в отношении вашего клана, — продолжил Кусаби. — Для ясности. Мне не нужны на подконтрольной территории очаги сепаратизма. Даже умозрительные. Клан Каяхара в этом случае будет зачищен полностью. И основная ветка, и боковые. Вы, Ён-сан, единственная возможность выживания для вашего клана.
Кусаби несколько мгновений с ожиданием смотрел на гостя. Но Ёну было нечего сказать. Что тут говорить, все предельно ясно сказано.
Денис поднял левую руку, коснулся комма.
— Увести, — сухо приказал он двум вошедшим бойцам.
Каяхара тут же поднялся… И низко поклонился.
— Я даю слово, — твердо произнес мужчина. — Что не покину того места, которое будет мне определено в качестве пребывания.
Каяхара распрямился. И с каменным лицом вышел из кабинета.
— Это было довольно великодушно, Денис-сама, — заметил Татамо Хименей, после того, как закрылась дверь.
— В угол, Хименей-сан, лучше не загонять даже усаги, — ответил Кусаби.
(Усаги — животное, похожее на земногокролика).
— Хм, соглашусь, — кивнул Татамо. — Но пока в угол пытаются загнать нас.
— Не нужно лишать противника приятных иллюзий, — усмехнулся Денис.
Два дня спустя. Гунтай, Объект «Радуга»
Рюриков свою работу делал. Наблюдая за учебными боями в вирте, Денис видел уже не разрозненные группы, не даже отдельные подразделения. Бойцы все больше становились профи, но не такими, каковыми являлись, те же наемники. Или воины хинодзинов.
Владимир плавил мозги. Опытный террорист прекрасно знал, как работать даже с совсем не военными. Те, кто шли к нему в его организацию на той же Земле, вряд ли имели хотя бы физическую подготовку. Ценность Рюрикова заключалась в том, что он в голове держал все свои методики. И мог их немедленно применить.
Что же он делал. Он превращал бойцов Унарё в… викингов. Такое сложилось впечатление у Дениса. Совершенно жуткая компиляция Пути Воина иллири, Сенши Мичи хинодзинов, собственно, самих викингов. Рюриков вырывал людей из гражданского сознания, постоянно бил в то, что обучаемые больше не будут обычными людьми. Каждый день его курсанты видели, слышали, ощущали, что погружаются в мир, где есть бой. Сражение — как смысл жизни. И мирная жизнь — это лишь подготовка к следующей битве.
Со стороны может показаться, что это… Ну, как-то слишком простенько, если не сказать наивно. А теперь представьте человека, обычного, который постоянно в это погружен. День за днем он становится сильнее, причем курсант это ощущает. Еще каких-то тридцать-сорок дней назад даже утренняя пробежка для многих была непреодолимым испытанием. А теперь ты стоишь возле бота, ощущаешь приятную усталость и собственную крутость. И, посмеиваясь с ТАКИМИ ЖЕ как ты сам, обсуждаешь, где сегодня будут проходить тренировки. Ощущение собственной принадлежности, собственного профессионализма — это очень и очень приятное ощущение. Настолько, что многие только из-за этого будут сражаться.
А Рюриков еще и сортирует бойцов. Формирует подразделения по тому, какие действия у бойцов получаются лучше. Результат, например, группа абордажников Угуро Нобу. Кстати, Нобу поставил на группу именно Владимир, а не Денис. Кусаби вообще отошел в сторонку в этом вопросе.
Не менее интересно дело обстояло с флотом. В предстоящем сражении очень большая ставка делалась на акри. На тяжелые акри иллирийского производства. И сейчас Татамо Хименей, ничуть не менее интенсивно, чем Рюриков, гонял пилотов. Точнее, пилотов гонял Комурами Удо. В битве будут участвовать двадцать машин — два Стэхина и восемнадцать Аэранов. То есть десять пар. Пока, правда, набрано пилотов только на шесть, но Юмико над этим интенсивно работает. Через Элен Синицину в том числе (Ника была уже здесь, она такой праздник пропустить никак не могла).
— А ты не думаешь, Денис, — произнесла Шень, которая стояла рядом с мужем в комнате наблюдения. — Что все эти люди могут тебя сместить? Тот же Рюриков не похож на того, кто будет доволен местом на подхвате.
— Если я отойду слишком далеко, — ответил парень. — То так и произойдет.
— Для этого ты здесь? — усмехнулась китаянка.
Денис вздохнул.
— Пойдем, покажем этим борзым новичкам, что такое жестокость, — зло улыбнулся парень.
Райви дожидалась вместе с бойцами Аями в комнате отдыха. Когда Денис с Шень вошли туда, Райви прищурилась.
— Все готовы? — сухо спросил Денис.