безно предоставленой нам профессором астрономии де ла Кройером.
Француз на это упоминание церемонно наклонил голову, словно принимая благодарности. Профессор де ла Кройер прибыл в крепость Петра и Павла уже по весне. Держался важно, а более всего кичился этой самой привезенной из Парижа картой. Берингу пришлось взять француза на борт по особому распоряжению, которое профессор привез с собой, но охоты к тому ни у кого не было.
— Тем прискорбнее нам признать, что ни на 46, ни даже ни на 47 градусах оной землицы мы не встретили. Потому должен я напомнить вам о нашей следующей договоренности: не встретив землицы оной, повернуть к северу и возвратиться на поиски прохода между Азией и Америкой.
— Давно пора нам сделать это. — Капитан Чириков с неприязнью покосился на своего спутника.
— Я думать, карта верной быть, — на ломаном русском проговорил профессор. — А господа офицеры подвергать panique[22] и сомнения. Сведения оные дал мне мой брат, профессор Николя Делиль из самого Парижа, потому они есть наивернейшие. Однако счисление могло быть худо.
— Как это худо? — вскинулся Овцын. — Я сам его делал!
— Мarin![23] — скривился профессор. — Я не понимать, командор, почему ви посадить низший чин за наш высокий стол.
— Господин Овцын в прошлом офицер, начальник Обско-Енисейского отряда экспедиции, и мой адъютант, — раздувая ноздри, отчеканил Беринг. — А вы, профессор, не уполномочены обсуждать мои решения. Посадил — значит, право имеет!
Француз поджал губы, но промолчал.
— Я проверял счисление матроса Овцына и получил те же результаты, — сказал Ваксель. — Эта карта неверна. Даже и следов этой земли нет никаких — ни плавника, ни водорослей…
— Уверяю, земля Хуана де Гамы существует и быть ей здесь должно! Но вы, господа, можете поворачивать и оставить честь открытий другим, лучше смелым и славным!
— А какую сатисфакцию вы дадите, профессор, если земли все же не окажется? — наклоняя голову, спросил Чириков. — И мы зазря проболтаемся в море, не выполним указа государева и снова с пустыми руками возвратимся?
— Прошу вас, господа! — Беринг примиряюще поднял руки. — Мы отошли уже так далеко, что, пока позволяет погода, можем продвинуться еще на градус или два. Но не более! — Он строго поглядел на француза. — С этого момента задание по поиску прохода между Азией и Америкой попрошу считать первоочередным. Совещание окончено!
Чириков и де ла Кройер, явно сторонясь друг друга, вышли. Следом вышли остальные кроме Вакселя. Беринг рассеянно глянул на своего помощника, глядя в окно и потирая левую руку.
— Мозжит, — пожаловался он. — Все время мозжит.
— По-моему, нам не стоит больше искать эту землю, — осторожно сказал Ваксель. — Нет ее там. Море глубоко и ровно, нет даже птиц.
— Знаю, — командор тяжело опустился в кресло. — Но долг мой — ссоры в руководстве пресекать, пусть даже ценой промедления. Сколько их я уже вынес, этих ссор, один Господь ведает. Оттого и ползли мы к миссии нашей год от году, точно улитки. Тем и продержались, — уже раза четыре Сенат нас отозвать хотел по наветам ли, по скудомию — не знаю. А теперь должны мы результат нашей экспедиции представить. Хоть какой — но должны! Прими я сторону Чирикова и твою — не миновать нам доноса в случае неуспеха. А сколько их уже на меня за двадцать лет настрочили, знаешь ли? И будет ли он, успех? Нет, милый друг мой и соратник, хоть и лежит сердце мое к вашей правде, но поступить по-вашему я пока не могу. Потерпи. Денек-другой погоды не сделают, а там поворачивать повод будем иметь законный.
— Господин командор! Господин командор! — Лорка, не на шутку испуганный, еле дождался разрешения войти.
Беринг полулежал с закрытыми глазами, вяло шевелил рукой, точно царапая себе грудь. Вид у него был больной.
— Что тебе? Где Овцын?
— Отец… старший помощник Ваксель и матрос Овцын счисление делают. Условия плохие. Велели передать: «Святой Павел» сошел с фарватера. Палили из пушек трижды за ночь, но никак не отзывается.
— Передай мой приказ: до полудня «Святого Павла» в море искать, — устало сказал командор. — А после брать норд-ост курсом.
Уже выходя, Лорка увидел, что командор, охватив голову руками, шепчет:
— Sorg![24] Надо было мне тебя, Алексей, раньше послушать…
Но и до полудня, и до вечера «Святой Павел» не отозвался. С тяжелым сердцем разворачивались, — кто знает, свидятся ли еще? Моряки, впрочем, старались не унывать, вспоминали Шпанберга с Вальтоном: мол, тоже надолго разминулись, да все обошлось.
Море слегка улеглось, но оставалось мутным, смурным. Люди делали свою работу безо всякой охоты. О «Святом Павле», как сговорившись, никто не упоминал — как бы беды не накликать.
Дни потекли длинные и вязкие, точно смола. Даже неугомонный Стеллер приуныл. Тем не менее упрямый немец продолжал денно и нощно оставаться на палубе, изо всех сил вертя головой. На вопросы и уговоры вздергивал голову и цедил высокомерно:
— Землю американскую надлежит ученому первым изведать!
Матросы ухмылялись в бороды:
— Давай-давай! Еще на салинг залезь, оттуда лучше видать!
Когда Лорка услышал его крики, он вначале подумал, что это «Святой Павел», и пулей полетел с юта на нос. Следом высыпали остальные.
Стеллер нетерпеливо приплясывал, указывая рукой. На довольно дальнем расстоянии справа по ходу корабля на поверхности воды плавал какой-то черный предмет, над которым кружилось множество морских птиц всевозможных пород. Сердце у Лорки захолонуло: ему доводилось видеть, как кружат вороны над непогребенными телами…
«Святой Петр», однако, все никак не мог подойти ближе — видимо, предмет относило течением.
— Неужто чириковские? — рядом с ухом Лорки выдохнул Савва Стародубцев. Ему, должно быть, в голову пришли те же невеселые мысли.
Стеллер покосился на него, поправил сползающие очки:
— Смею вас заверить, сударь, что вся команда «Святого Павла» не собрала бы такого количества падальщиков. Нет, тут что-то покрупней. Кашалот?
Через несколько минут порывом ветра принесло удушливую вонь, и догадка Стеллера подтвердилась — черным предмет оказался раздувшейся тушей мертвого кита, из которого чайки и прочие морские птицы с криками отдирали куски отвратительно посеревшего мяса…
Снова потянулись дни безо всякий событий. Наконец 15 июля вечером Стеллер, возбужденный и взъерошенный после трехдневного беспрерывного бдения, буквально ворвался в кубрик:
— Земля! Я видел землю!
В сгущающихся сумерках Лорка вместе с остальными пытался высмотреть долгожданную цель там, куда показывал Стеллер… и ничего не видел. Разочарованные матросы один за другим расходились, презрительно сплевывая и бормоча, что, мол, когда блазнится, креститься следует. Слезы ярости заблестели за стеклами очков Стеллера. Схватив Лорку за плечи, он яростно прошептал:
— Я видел, видел землю, юнга! Хоть ты веришь мне?
И столько было в его убежденности, что Лорка и впрямь поверил. Напросился со штурманом Эзельбергом в ночную вахту и еще до того, как восток посерел, полез на салинг. Мысленно выговаривал себе, что Стеллеру и впрямь могло блазниться, и нечего потом будет пенять себе за легковерность. Но сердце все равно замирало.
Наконец восток посерел, затем заалел лучами восходящего солнца. Но длинная прерывистая гряда на востоке не растаяла клочьями отступающих облаков. Нет, это был берег. Лорка увидел, как солнце ярко блестит на вершинах далеких гор.
— Земля! — заорал он не своим голосом.
Апатия, овладевшая всеми до последнего матроса за длинное безрадостное плавание, сменилась лихорадочным возбуждением: команда сама собой под руководством штурмана Эзельберга устроила уборку и отдраила палубу точно перед спуском на воду. Даже гальюны были вычищены, а в кубрике был наведен такой порядок, что Лорке было страшно туда ступить.
Ветер, однако, снова играл с моряками злые шутки, и на якорь стать удалось не раньше двадцатого вблизи довольно большого острова, расположенного неподалеку от материка.
Ни у кого не оставалось сомнений, что эта найденная после стольких трудов земля и есть Америка. Беринг, с трудом поднявшись на палубу из своей каюты, стоял на носу. Молчал. По щекам его струились то ли слезы, то ли соленые брызги, крупные жилистые руки сжимали форштевень так сильно, что костяшки побелели. Команда сама собой собралась за его спиной. После первых радостных криков все притихли — ждали, что скажет командор.
— Слава Пресвятой Богородице, дожил, — хрипло сказал он, не отрывая жадного взгляда от берега. И совсем тихо, так, что только отец с Лоркой услышали, проговорил: — Исполнил, государь Петр Алексеевич, я наказ твой. Да только на тот свет докладывать буду. Даст Господь, скоро свидимся…
А потом крикнул громко, картинно, вытянув руку:
— Вот она, братцы, землица американская! Палите из пушек! Пусть весть о пришествии русских моряков услышат!
Поскольку был день Ильи-пророка, землю решили назвать горою Святого Илии. В 8 часов вечера стали наконец спускать шлюпки. Лорке страсть как хотелось быть с теми, кто первым ступит на американскую землю, но отец на этот счет только зыркнул, и Лорка присмирел.
В результате одну лодку послали на берег с наказом разыскать пресную воду, а вторую, большую, шлюпку повел флот-мастер Софрон Хитрово вдоль побережья с целью разведать бухту и побережье и выяснить, не найдется ли более удобного рейда или гавани.
Хитрово вернулся довольно скоро и доложил, что в проходе между несколькими островами, расположенными в недалеком расстоянии, имеется хороший рейд, в котором можно укрыться от ветров почти всех направлений.
«Если станем на рейд, отец непременно меня отпустит», — думал Лорка.
Несмотря на позднее время, в кубрик никто не пошел, — все ждали решения командора. Земля звала, манила, и никого не страшили таящиеся в н