Зобиара покачал головой.
— Нет. У нас был теплоход — его угнали. У нас есть два вертолета — они выведены из строя. Если вы действительно академик Разин, я без объяснений готов поверить вам. Ваше появление здесь большая честь для островитян. Но мы не можем бросить этого человека, — сказал инженер, указывая на Рао-Сагиба. — Он находится между жизнью и смертью.
— Кто он?
— Ученый, столь же замечательный, как академик Разин.
— Что с ним?
— Он ранен отравленным кинжалом.
— Его можно спасти?
— Наш врач говорит, что для этого необходим рискованный эксперимент…
Разговор велся на английском языке. Крюков вполголоса переводил его Наташе.
— За чем же дело стало? — спросил Разин.
— Другому человеку — молодому, сильному, здоровому, нужно впрыснуть такой же яд, в дозе, близкой к смертельной, и в смеси с некоторыми другими веществами, — сказал Майдео. — Когда организм переборет яд, кровь этого человека переливают больному.
— А где вы возьмете яд? — осведомился Зобиара.
— Из ножа. Я знаю, какой был у Бока в его коллекции оружия. У многих из наших даяков есть точно такие же. Да вот, пожалуйста!
Майдео подозвал одного из стражей и взял у него из-за пояса кинжал.
— Видите эти коричневые оспинки на клинке? Это и есть яд. Я выскоблю его из впадин и сделаю раствор.
— Донор может умереть? — спросил Разин.
— Смертельный исход почти исключен. Но донор может ослепнуть, оглохнуть, лишиться языка. В этом и заключается риск. Спасая одного человека, можно погубить другого.
— Я готов, Майдео! — сказал Зобиара.
Врач сделал отрицательный жест.
— Вы не годитесь. У вас время от времени возвращаются приступы тропической лихорадки. Тут нужен идеально здоровый человек. И с подходящей группой крови.
Крюков рванулся к врачу. Наташа схватила его за руку.
— Это большой ученый? — шепнула она.
— Да! Говорят, что это индийский академик Разин.
Крюков посмотрел в глаза Наташи, взглядом спросил: «Сказать, что я готов? Да?»
«Да», — так же, без слов, ответила она.
Крюков обратился к Майдео:
— Может быть, я подойду? Мне 22 года, я никогда в жизни ничем не болел.
— Вы слышали, чем рискуете?
— У нас есть поговорка: «Смелого и смерть боится».
— Хорошо. Я слышал, что русские — люди с большим сердцем. Теперь я наглядно убеждаюсь в этом.
Майдео достал из коробки с медицинскими принадлежностями иглу и стеклышко, затем уколол Крюкову палец и приготовил мазок.
— Через десять минут я вернусь, — сказал он и вышел.
Зобиара выпроводил стражей, и они увели трепещущего Бейтса.
— Теперь объясните, ради бога, товарищ Разин, как вы попали к нам? Что означает ваше предупреждение?
Академик вкратце посвятил Зобиара в существо событий, вплоть до встречи с теплоходом.
— Они обстреляли нас из какого-то странного орудия. Не могу представить, зачем это им понадобилось. А потом внезапно сами взлетели на воздух…
— Постойте! — воскликнул Зобиара, осененный догадкой. — Вы не заметили, как называется теплоход?
— «Ломоносов» — транскрипция латинская.
— Все понятно! («Значит возмездие настигло-таки их!» — подумал Зобиара). Это был именно тот теплоход, который угнали с острова самым разбойничьим образом. Жаль «Ломоносова» — отличное было судно. А ваш вертолет сильно поврежден?
— Экипаж, кажется, справится с ремонтом собственными силами.
— Чем вызвана необходимость срочно эвакуировать остров?
— Облако снова снижается к поверхности океана. Если не будет циклона (а по нашим прогнозам его не предвидится), через несколько часов облако достигнет острова и покроет его смертоносной пеленой…
— Откуда оно возникло?
— Это результат взрыва водородной бомбы, произведенного в южной части Тихого океана. Американцы любят давать своим операциям условные названия. Эта именовалась «Испытания „Миллер“»… Всем известно, что и у нас, в Советском Союзе, производятся испытания атомного и водородного оружия. Но это делается на большой высоте. Тем самым вредные последствия эксперимента сводятся до минимума. А тут? Вся обстановка, в которой организовывались «Испытания „Миллер“», граничит с преступлением против человечества. Они проведены без предупреждения, без объявления границ опасной зоны, «сверхсекретным» порядком. Но при нынешнем состоянии науки такие вещи не скроешь!
Бомба, как я предполагаю, была взорвана в лагуне какого-нибудь небольшого кораллового островка, под поверхностью воды на очень небольшой глубине. Известковые образования коралловых построек были обращены в прах и поднялись вверх вместе с гигантским столбом пара. Взрыв сопровождался чрезвычайно сильной радиацией…
— И под ее воздействием образовалась огромная масса различных радиоактивных элементов, — подсказал Зобиара.
— Совершенно верно. Исследовав пробу, мы выяснили также, что в радиоактивную пыль превратилась и оболочка бомбы, сделанная из металлического кобальта. А кобальт может сохранять радиоактивность годами! Образовалось облако, подобное тому, от которого пострадали японские рыбаки, но с гораздо более высоким уровнем радиоактивности. Такие облака очень устойчивы, они могут месяцами носиться в атмосфере и вновь опуститься на землю в любом месте. Уровень радиоактивности может и не быть смертельным, все равно вред будет неисчислим — не только для тех, кто подвергся облучению, но и для многих поколений их потомков…
— Чудовищно опасная игра больших недорослей, — сказал Зобиара.
— Я бы сказал — больших негодяев, — заметил Разин. — Как же иначе назовешь тех, кто подогревает «холодную» войну и мечтает о «горячей»? Да, второе последствие взрыва: образовалась и прокатилась через океан гигантская волна. Она была не так велика, как знаменитая волна после извержения вулкана Кракатау, но все же наделала немало бед, смыв начисто население десятка атоллов.
— Так это не была «тсунами»? — воскликнул внимательно слушавший Крюков.
— Какая «тсунами»?
— Та, что выбросила меня со шхуной на рифы.
— Ах, вот что, — догадался Разин. — Вы в это время были в море? Вспышку видели?
— Как же! Это было ярче солнца.
— Так вот, дорогой мой морячок, это все дело рук человеческих. Могу сообщить вам, кстати, третий результат таких испытаний: обширные морские пространства становятся после них надолго недоступными для навигации и рыбной ловли.
— Но ведь это посягательство на свободу морей! — горячо воскликнул Крюков. — Неужели они там не понимают, что может жестоко пострадать само население Штатов?
Разин только рукой махнул:
— Отлично понимают! Да только рыкающие «генералы-тарзаны», как их там называют, нисколько с этим не считаются.
…Вошел Майдео, за ним ассистент, нагруженный медицинской аппаратурой.
— Пока все идет отлично, — заявил врач. — Теперь, господа, извините меня. Я попрошу вас на время покинуть комнату. Молодой человек остается.
— Какое же решение вы принимаете относительно эвакуации? — спросил Разин Зобиару, едва они вышли.
— Мы не можем бросить Рао-Сагиба и остров на произвол судьбы, — ответил инженер. — Транспорта у нас нет.
— А много у вас людей?
— Больше ста человек.
— Гм… гм… Это значит пять рейсов на нашем вертолете до «Изумруда» и обратно. А судно от нас далеко…
— Надо искать выход.
— М-да! — Разин задумчиво потирал лоб. — Я вижу только один выход.
— Какой?
— Мы научились создавать искусственную радиоактивность и использовать ее в мирных, полезных целях. Но мы должны научиться уничтожать ее, когда она начинает угрожать человеку. Если мы не можем уйти от облака, нужно его ликвидировать! Есть у меня одна идея…
Глава 17Идея академика Разина
В то время как за закрытой дверью Майдео с помощью ассистента и Поварчука готовился к рискованной операции, в другой комнате шло совещание. В нем участвовали Разин и Гао Шэн, а из островитян Зобиара, Декобра и Гловачек.
Слово взял Разин. Обрисовав обстановку, он перешел к изложению своей идеи:
— Направляясь сюда, я ставил задачу не только исследовать природу облака. Одновременно я предполагал при благоприятных обстоятельствах произвести один эксперимент. Накануне вылета я узнал, что нашими метеорологами разработан аппарат для рассеивания облаков. Дело это не новое: подобные аппараты уже применяются у нас в сельском хозяйстве для борьбы с вредителями полей и лесов. Заряжаются они аэрозолями — растворами химических веществ в минеральных маслах. В полете над заряженной площадью аэрозоль распыляется, образуя мельчайшие капельки, которые обволакивают растительность. Метеорологи переконструировали этот прибор и дали ему несколько иное направление. Новая конструкция аппарата, очень компактная и маневренная, разрабатывалась при непосредственном участии Натальи Петровны, — Разин сделал в сторону Наташи полупоклон, — она участвовала в ее испытаниях, и может рассказать о том, как удалось вызвать проливной дождь, засеивая облако подходящими катализаторами.[14] А для меня сообщение Натальи Петровны тоже явилось своего рода катализатором и вызвало к жизни идею, о сущности которой вы уже, вероятно, догадались…
— Вы предлагаете дождевание облака? — спросил Декобра.
— Да. Точнее — обсеивание особым аэрозолем. Капельки его обволокут частицы кобальтовой пыли и заставят ее осесть в океан.
— Идея превосходна! — сказал Гао Шэн, забирая в кулак редкую бородку и поглядывая на собеседников маленькими, очень живыми и умными глазами. — Но тут мы имеем дело не с простым облаком, а с радиоактивным. Кроме кобальтовой пыли, оно, вероятно, содержит и частицы влаги, насыщенной натрием, которого много в морской воде. Этот натрий тоже стал радиоактивным.
Разин утвердительно кивнул головой.
— Да, анализ пробы показал это.
— Тогда, — продолжал Гао Шэн, — в аэрозоль нужно добавить еще некоторые химические вещества, которые, соединяясь с влагой, образуют хлопья. Эти хлопья тоже осядут в воду, а через несколько часов радиоактивный натрий превратится в безобидный магний.