Немного погодя точки вдалеке начали приобретать очертания человеческих тел. Когда они начали петлять, он сразу понял, что его – чернильное пятнышко на бледном фоне холма – заметили.
Взобравшись на очередной гребень, Брендрил наконец разглядел своих жертв. Как он и подозревал, девчонкам было не больше тринадцати. Та, что ниже ростом, носила юбку из грубой ткани и вышитую блузу, как и сотни других девчонок-хитроплетуний. Вторая была одета в длинную светлую тунику с желтым шитьем. Должно быть, она и есть Скиталица, догадался Брендрил.
Он ожидал, что впереди будет Скиталица, потому как ориентироваться проще как раз тому, кто в любой момент может орлом воспарить над землей и зорко оглядеться. Однако выходило так, что младшая из девочек вела, почти тянула старшую за безвольно повисшую руку. Это могло означать лишь одно. Госпожа Скиталица оставила тело на попечение помощницы, а сама в это время приглядывала за ним, за Брендрилом.
В этот момент госпожа Скиталица слепо обернулась в его сторону, и тут у нее как-то странно подогнулись ноги.
– О, не сейчас, Арилоу, только не сейчас, заклинаю тебя!
Хатин упала рядом с сестрой на колени и схватила ее за плечи. Лицо Арилоу исказила гримаса, какой Хатин прежде не видела: изумление, тревога, гнев, беспокойство – все это отразилось на нем, но только не паника. Снова Арилоу шарила вокруг себя, цепляясь пальцами за камни, траву, будто ища что-то, вертела головой, словно пытаясь уловить некий ускользающий образ.
Хатин пробрал озноб. Одно дело, когда Арилоу ведет себя так в тоннелях, ошеломленная темнотой, но сейчас-то они на свету. Арилоу всегда как будто неправильно воспринимала мир, близоруко и узко, да и большую часть времени он ее не сильно-то занимал. Но еще никогда она не казалось такой… слепой. Прямо сейчас она словно хотела что-то увидеть, но не могла.
– Прошу, посмотри на меня, нам надо идти, уходить… – Хатин попыталась поднять сестру, но у обеих подкосились ноги, и Арилоу снова задергалась, громко и испуганно дыша. – Я тут, я тут…
Так ведь – внезапно сообразила Хатин – Арилоу знает, где ее сестра. Не знает она, где она сама. Завороженная Хатин следила за тем, как Арилоу судорожно и сосредоточенно прочесывает руками землю вокруг себя, словно пытаясь прочесть ее. А потом она вытянула вверх дрожащие руки, хватая пустоту и подтягивая ее к себе, неуклюже перебирая руками по невидимой веревке такими знакомыми движениями…
– О, не смей! – крикнула Хатин. – Не думай убедить меня, что втягиваешь себя обратно! Не думай убедить, что играешь с куклой! В этом ведь дело, да? Ты покинула тело в том милом домике, в Погожем, а потом вернулась и не сумела отыскать его, так? Только не вздумай говорить, после всего случившегося, что ты и в самом деле Скиталица! У тебя было время служить Скиталицей, а сейчас уже слишком поздно, тебе можно быть только дурочкой! Не вздумай сказать, что ты все это время была Скиталицей и могла бы всех спасти, ведь ты не спасла никого, и они мертвы, мертвы, все мертвы…
Хатин обхватила Арилоу обеими руками и попыталась поднять ее мертвый вес.
– Меня из-за тебя не убьют! Вставай! Вставай!
Младшая из девочек стояла перед госпожой Скиталицей на коленях, пыталась поднять ее на ноги, говорила высоким голосом, но что именно – Брендрил не слышал. Обе девочки упали плашмя, и тут поднялся ветер; Брендрил уже изготовился бежать к ним через долину, как вдруг со стороны противоположного склона донеслись частые приглушенные хлопки. Неожиданно пеплоход заметил, как к веерам Повелителя прибавились еще облака, и самые дальние уже мели по земле легчайшими дымчатыми вымпелами – шел дождь. Трава кругом внезапно ожила: негодующе взвивались в воздух, натыкаясь друг о друга, сонные жучки, а по голове, плечам и шее пеплохода уже стучали холодные пальцы.
Единственное укрытие ждало Брендрила чуть дальше вдоль по склону – под черным камнем с естественным навесом. К нему-то пеплоход и устремился. В панике шаг его сделался неуклюжим, он трижды споткнулся, прежде чем достиг валуна. Заполз под козырек и подобрал под себя ноги, чтобы не намочить их. Порылся в сумке, пока пальцы не сомкнулись на деревянной рукояти, и вот он уже сидит, скрючившись, под широким черным зонтом, купол которого Брендрил заранее пропитал воском, дабы сделать непромокаемым.
Изнуренная госпожа Скиталица упала на землю, а младшая девочка больше не пыталась поднять ее – она во все глаза смотрела на пеплохода, как он сидит, не в силах продолжать погоню. Их разделяло меньше двадцати ярдов – так близко и так далеко, и на сей раз Брендрил не увидел никаких знаков, которые могли бы развеять досаду.
Они устали, а он – полон сил.
Они медлительны, а он – быстр.
Только окрас за ним не поспел бы.
Хатин выглядывала через узкую трещину долины, что отделяла их от пеплохода. Она уже отчетливо видела охотника. Видела потеки краски индиго из-под банданы, темными дорожками расползающиеся по лицу и шее. Видела белесые шрамы от шиповника на синих икрах, слои заношенной одежды, один поверх другого, новые поверх старых. А он выжидающе смотрел в ответ белыми глазами.
Однако Хатин была еще не готова к разговору со Смертью и потому покрепче ухватила Арилоу и – усилием не только одних мышц – поднялась вместе с сестрой на ноги.
Сказал тогда Повелитель Облаков: меня предали, но снова предать я себя не позволю. Отныне память моя пойдет спиной назад. Прошлое мое наполнено счастьем и болью, которую я не в силах выносить, и потому помнить ее я не буду. Теперь я стану смотреть в книгу будущего и помнить лишь его, дабы заранее прочесть предательство. Отныне я смотрю только вперед.
Глава 12. Молчаливая Скорбелла
«Мы выбежали за границу нашего мира, – думала Хатин, глядя вверх сквозь серое полотно дождя. – Нет больше историй, которые подскажут, куда идти дальше. Мы там, где истории кончаются».
Мокрой рукой она утерла лицо, ощутив соленый привкус пота и слез, и огляделась. Она знала, что если и дальше бежать вверх-вниз по холмам с сестрой, то силы покинут их и пеплоход без труда нагонит своих жертв. Единственная надежда – взобраться выше на склон вулкана и затеряться среди вееров Повелителя, пока идет дождь.
О, среди облаков для пеплохода они могли бы пропасть, но что же сам Повелитель? Разве не приметит он их мгновенно?
«Что такого? – промелькнула внезапная мысль. – Что такого, если он похитит нас и сделает няньками своих отпрысков? Пусть даже решит спалить нас дотла, что тут такого? Мы прямиком отправимся в пещеры мертвых, а не проведем посмертную вечность в платке пеплохода. Что мы теряем?»
Трава редела, уступая место отдельным клочкам, а те – скользящему сланцу из почерневшей гальки, уходившему из-под ног. Чем выше они забирались, тем крепче становился ветер, унося их дыхание. Тянуть за собой Арилоу было настоящим мучением. Каждый шаг казался последним, не вел никуда, и все же каким-то образом они наконец вошли в облака. Ветер тут же обрушил на них свою кару, хлеща и заставляя сгибаться. Вверху над головами то и дело проглядывали кусочки бледно-голубого неба. Было холодно, и мокрая одежда не удерживала тепло.
В том месте, где ветер дул злее всего, где уже не получалось стоять и дышать, и даже видеть, потому что мелкие камешки секли по лицу и глазам, внезапно стало некуда подниматься. Хатин поняла, что они с сестрой достигли вершины длинного изогнутого хребта-седловины, что связывал Повелителя Облаков с его снежно-белой супругой, позволяя двум горам держаться за руки.
Ветер утих, сделалось еще холоднее, и облака чуть-чуть рассеялись. С пугающей внезапностью возникли из ниоткуда и окружили девочек неровные каменные пьедесталы. Хатин замерла, словно пойманный нарушитель границ. Но вот дымка разошлась еще немного, и стала видна огромная почерневшая плита, покоившаяся на двух валунах поменьше. Казалось, для сестер вдруг поставили длинный стол, по крышке которого вышивкой стелился мох. Девочек ждали два стула – усеченные камни.
От вулкана не убежишь. И приглашения от него никогда, – никогда! – нельзя отклонять.
На подгибающихся ногах Хатин провела все еще хнычущую Арилоу к одному из «стульев», потом сама, шатаясь, опустилась на второй. Все это время она боялась, что пеплоход вот-вот выскочит на них из тумана. Однако они ступили в сон, а во сне свои правила.
«Повелитель пока решил не убивать нас, но чего же он хочет?»
В середине стола была трещина, и сквозь нее пророс единственный цветок, стройный и идеальный белый бутон с длинным и пушистым оранжевым язычком. За Повелителем Облаков водилась дурная слава – якобы он любил окружать себя юными девицами и женщинами, и чем красивее они были, тем лучше. Так может… возможно ли такое, что, даря этот цветок, Повелитель Облаков с ними заигрывает? Если и так, то предназначен он только Арилоу.
Повелитель Облаков помнил события, еще не случившиеся. Что если он помнил, как похитил Хатин и Арилоу, как заставил их служить няньками его детям до старых лет, пока обе они не обернулись кривыми высохшими деревцами, что усеивали его склоны? И если он это помнил, то так тому и быть, разве нет? Хатин попыталась заставить свой измученный мозг обратиться вперед.
Цветок… белоснежный цветок. Возможно, он и не Арилоу уготован. В голову вдруг пришла мысль о будущем, которое могло создать этот подарок и способ, как его преподнести.
Осмотрительно и бережно Хатин скользнула на колени и принялась шарить по земле в поисках острого камня.
Брендрил осторожно шел среди облачных вееров Повелителя. Магическая защита, может, и сделала его невидимым для вулкана, но она сойдет на нет, если он сам обратит на себя внимание, вызвав камнепад или спугнув птиц. Дождь лил достаточно долго, девчонки успели скрыться из виду, но вот их ноги оставили легкие борозды в гальке – Брендрил шел строго по ним, надеясь так скрыть собственные следы.