Хатин с благодарностью зарылась в складки, и градоначальник отпустил краешек шторы.
Сквозь потертости в полотне ткани Хатин видела, как он выходит на балкон. Толпа удивленно притихла, и тут же разразилась оглушительным ревом.
– Граждане Города Зависти… Граждане… Что за глупости? Вот вы, почтенный, в белом камзоле, будьте так любезны, станьте рядом и кричите за меня. Скажите, что перед ними их градоначальник, и что он не станет перекрикиваться с толпой, как торговец рыбой. Пусть выберут парламентера.
Как только его распоряжение озвучили, градоначальник подобрался, словно пытаясь подчеркнуть свое главенство, однако от этого стал казаться еще меньше и слабее. Впрочем, его слова и правда озадачили толпу. Люди, похоже, и не знали, кто у них главный. Но вот откуда-то издалека раздался голос, четкий, словно клекот чайки.
– Эй, Бьюлисс, язык знати знай, да? Народ, Бьюлисс! Толкни Бьюлисс вперед!
Вперед вытолкнули широкоплечего юношу, похлопывая его по спине, однако взгляд Хатин привлек вовсе не он, а человек, который его назвал, тот, что сейчас игриво ударил его кулачком в плечо и зашептал ему что-то на ухо. Бархат портьеры заглушил ее полный ужаса хриплый вскрик.
Красная бандана. Улыбка, полная цветных звезд. Птичка на цепочке, у которой то и дело раскладывается, как выкидной нож, хвостик. Джимболи. Она здесь, и с этим ничего не поделаешь.
– Отдайте хитроплетов! – прозвучало на ломаном языке знати, на фоне одобрительного гула. – Хотим положить конец их делам: чтобы больше не ссорились с вулканами, не варили суп из наших детей, не вытягивали силу из наших коз и не высушивали наши колодцы. Отдайте Резерв.
Градоначальник пробормотал что-то на ухо своему глашатаю, и тот, выслушав его, повторил все то же для толпы, но уже громче.
– Градоначальник не намерен передавать свои активы в распоряжение буйствующей толпе. В пределах Города Зависти преступников наказывают по закону, а не на улице. Любой, кто пытается поступать иначе, – обычный убийца.
– Не тереби портьеры, дитя, – тихонько пробормотал градоначальник, когда народ на площади протестующе взревел, и Хатин сообразила, что крепко вцепилась в складки бархата. – Не то растреплешь герб моего прадеда.
Люди на улице знали, что числом раз в пять превосходят людей градоначальника. Чего они не понимали, так это того, что за градоначальником – тысячи предков и они следят, чтобы потомок не опозорил кровь. Разве могут сравниться несколько мгновений зверской смерти от ударов окованными свинцом дубинками с вечностью холодного презрения высокородных пращуров?
– Милая девочка, прошу, перестань дрожать. Ступай в дом к своим… и переведи всех ко мне. Размести в зале с трофеями, там их проще будет защитить.
Хатин побежала к Резерву и обнаружила, что хитроплеты готовятся биться или бежать. Им было достаточно услышать крики с улицы, и вот они запаниковали. Джейз, вернувшийся в Город Зависти пару дней назад, уже раздавал отрывистые приказы. Резерв к этому времени вырос аж до трех дюжин, и в нем насчитывалось уже несколько семейств.
Хатин молча взирала на полные ужаса улыбки детей, а крики чаек в небе напоминали смех Джимболи. Хатин сама же облегчила ей и ее дружкам задачу, собрав всех хитроплетов в одном месте, где их можно будет развеять по ветру…
На лицах Феррота и Джейза читалась мрачная и отчаянная решимость, когда они подталкивали детей и выводили из пристройки напуганных соплеменников. Некоторые юноши выхватили ножи для свежевания и смотрели перед собой невидящими взглядами, будто переживали в уме воображаемую схватку. Последние из хитроплетов пересекали дворик, когда вдруг раздались вопли, и Хатин увидела, как над кромкой внешней стены показались головы и плечи.
Хитроплеты сорвались на бег, но застряли, скучившись в узких дверях главного здания. Градоначальник всех своих людей отправил к парадному входу, и когда толпа полезла через стену в сад, звать было некого.
Животный ужас выжег все мысли. Хатин словно оказалась окружена зверьми: нападающие волками кинулись на хитроплетов, а те загоготали, вскинув ножи и скалясь, прикрывая молодняк. Где-то посреди этой неразберихи закричал маленький ребенок. Феррот развернулся в сторону толпы и грубо отпихнул назад Хатин.
Зажатая высокими телами, она пропустила первый удар, но ощутила, как толпа подалась в одну сторону и тут же в другую – словно бурная вода, чуть не сбивающая с ног. Вопли оглушали и не давали думать, и потому она не сразу поняла, что сама кричит с остальными.
– Все внутрь! – кричала она. Почувствовала, как слабеет давление толпы, в то время как Резерв подумывал бежать вдоль стен дворца, в кусты, к внешней ограде. – Нет! Все внутрь! – Она лишь мельком разглядела, как местные выхватывают из толпы хитроплетов, пытаются прорвать оборону.
«О нет, – подумала Хатин. – О нет, о нет, не смей, Джимболи. Не смей больше. Только не в этот раз».
Удары кулаками, порез, вскрик; вокруг Джейза с ножом в руке образовалась небольшая пустота. В промежуток между плечами Хатин увидела, как от ярости Феррота пал горожанин с перекошенным от злобы лицом.
– Все в дом! – Вопль Хатин прозвучал как раз в момент затишья и словно оживил людей. Хитроплеты вдруг перестали тягаться с озверевшей толпой и начали протискиваться в тускло освещенный зал.
– За мной! Сюда! – Хатин нагнулась, подхватила маленького ребенка – руки его родителей и без того были заняты младенцами – и со всех ног побежала по мозаичному полу коридора. Сводчатым переходам в новинку были детские вопли, топот ног в плетеных сандалиях, испуганные крики на хитроплетском, и вот они, в смятении, отбрасывали назад все эти звуки.
Под взглядами чучел оленей, павлинов и запыленных ягуарьих голов беглецы ворвались в большой зал с трофеями. Он закрывался массивной, скрепленной чугунными гвоздями дубовой дверью. Но когда ее захлопнуть? Ждать, пока прибегут все, или закрыть сразу же, за детьми и стариками, отрезав взрослым путь к отступлению? У Хатин сердце упало, когда она заметила, что Феррота нигде не видать.
– Закрывай! Закрывай дверь! – раздался из коридора голос Джейза.
Слишком поздно. Хитроплеты навалились на дверь, но в щель между ней и косяком с той стороны уже вклинилось с полдюжины плеч. Щель щетинилась руками, ножами, ногами, локтями. Хатин беспомощно смотрела, как она ширится.
Потом в шуме битвы что-то изменилось. Резерв это заметил и напряженно вслушивался, но понять был не в силах. Хитроплеты всматривались в темные зеркала глаз друг друга, а гвалт с той стороны внезапно огласился резкими, высокими выкриками удивления и недоумения. Дверь дернулась, ударила в упавших на нее защитников; руки и ноги из щели между нею и косяком исчезли, и она с грохотом затворилась. Те, кто стоял ближе всего, поспешили опустить засовы и задвинуть щеколды. Дверь еще несколько раз вздрогнула, и послышались удаляющиеся шаги; крики раздавались уже издалека и нечетко.
В дверь заколотили.
– Откройте! – Хатин не сразу поняла, что это Джейз. – Это я, отворяйте!
Дверь распахнули, и сердце у Хатин подскочило при виде хлынувшего в зал потока незнакомцев с ножами и костяными дубинами. Однако вновь прибывшие не набросились на дрожащие семьи, а рассыпались по залу, поспешили к окнам и встали, точно стражи, у двери. Прошло время, прежде чем Хатин успокоилась и узнала Мармара, Лоулосс и прочих, с кем познакомилась в ту ночь в Осином Гнезде.
– Из этих кто-нибудь пробился внутрь? – подбежал Джейз, хватаясь за окровавленную руку; Феррот отстал всего на шаг.
Резерв очнулся от ступора и покачал тремя десятками голов. Две медвежьи шкуры на полу угрожающе взбугрились, и из-под них высунулись испуганные детские мордашки.
Хатин выглянула в коридор за дверью. Осколки ваз, кровавые отпечатки ладоней и брошенные впопыхах дубины. И, как ни странно, ни одного горожанина.
Джейз позволил себе улыбнуться.
– Забавно, как они утратили всякое желание биться, стоило им оказаться зажатыми в узком проходе между запертой дверью и нами. Чуть увидели брешь и устремились обратно к стене.
Голоса в коридоре сделались отчетливее.
– …в бальной зале его нет. Вы, двое, не видели его?
– В галерее менестреля ничего… Никто не видел, куда он…
Мармар поймал на себе вопросительный взгляд Хатин.
– Мы не единственные проникли через заднюю стену вслед за толпой, – тихо произнес он. – Я видел, как через нее перемахнул пеплоход и скрылся в зарослях инжира. Теперь не можем его найти.
Пока большая часть «Возмездия» продолжала искать в доме пеплохода – к немалому смущению гвардии градоначальника, – Хатин узнала, как это они так вовремя подоспели на помощь. Оказалось, чудо сотворил Томки.
– Это он навел нас, – пояснила Лоулосс, резчица. – Он пробыл с нами несколько дней, но потом, по поручению Плясуньи, отправился назад в Город Зависти. В полудне пути от города наткнулся на женщину. Прежде он не встречал ее, но видел личину, которую я с твоих слов вырезала. А уж как увидел при ней мерцунку на привязи, сообразил, что перед ним Джимболи, зубодерша, ведьма-заводила.
Тогда он остановился поболтать с ней и выяснил, что она и сама направляется в Город Зависти, на пару с пеплоходом, и что она слышала, будто бы город «поразили хитроплеты». Он, поди, думал сперва помчаться назад к вам и предупредить всех, но быстрее было добраться до нашего ближайшего логова, и он поскакал туда, как ветер, за подкреплением. К тому времени, как доехал, мозги у него от тряски чуть из головы не вывалились. Птица так и рухнула наземь, вылакала с пол-озера воды и больше не давала оседлать себя.
Хатин ощутила прилив жалости, вообразив, как изможденный Томки падает со спины непокорной птицы.
– Да что, во имя… – На пороге зала с трофеями возник градоначальник и испуганно воззрился на открывшуюся перед ним картину. – Как?.. Кто?.. Кто все эти люди?
– Они… работают на вас, господин. – Хатин осторожно приблизилась к нему, смущаясь говорить на языке знати в присутствии стольких хитроплетов. – Это ваш хитроплетский Резерв.