– Теперь, – сердце колотилось и будто всхлипывало в надежде и от облегчения, – мы расходимся…
Где-то в доме загремела, переворачиваясь, мебель. Злость на лице Джимболи сменилась испугом. Она скакнула к Арилоу и схватила ее поперек талии, приставила пилу к ее животу и попятилась к двери балкона.
– Нет! – закричала Хатин, а в комнату ворвался Джейз.
– Что за…
– Джейз, стереги его! И его! Обоих! – Хатин лихорадочно указала сперва на сжавшегося от ужаса Ларша, а после – на перепуганного Риттербита и метнулась за Джимболи. Вылетела на балкон – пусто. Вниз на улицу вели деревянные ступени.
Хатин хотя и была в шляпе, свирепый ливень и серая пелена падающего неба ослепили ее, оглушили. Мимо, со скарбом на спине, в поисках укрытия проносились лоточники. Улица превратилась в мутный красноватый суп, который пенился и вскипал.
И где же посреди этого безумия искать Джимболи? И Арилоу?
К Джейзу Хатин вернулась опустошенной. Сообщила, что не сумела найти ни Джимболи, ни Арилоу. Он выслушал ее, не перебивая.
– Так зачем оставлять жизнь этому человеку? – спросил он потом, указывая взглядом на Ларша.
– Пока что он нужен, – устало ответила Хатин. «А еще я обещала сохранить ему жизнь, – добавила она про себя. – Но Плясунье я поклялась убить предателя… О, сейчас я не могу об этом думать».
Да, пока у них имелись другие дела. Феррота, которого Джейз оставил лежать без сознания на полу мастерской, нужно было привести в чувство и сообщить, что он в своих надеждах найти мать живой жестоко обманулся. По настоянию Хатин, они быстро обыскали дом, а после поднялись на чердак и нашли там четырех голубей на насесте.
– Заберем их, и Джимболи какое-то время не сможет связаться с хозяевами, – объяснила Хатин. – Если верить Томки, ее собственные голуби разлетелись, когда толпа сломала погремушку мертвых.
Во дворец они возвращались невеселые. На теле и в душе Феррота алели раны. Смотреть в глаза он никому не мог. Ларш вздрагивал всякий раз, как кто-то радостно приветствовал его «господин мастер». Заработанная таким трудом слава ускользала из его хватки. Хатин беспокойно подергивалась: глаза заволокло слезами, а в кармане яростно трепетала мерцунка.
Как ни странно, утешить ее попытался Джейз.
– Скоро мы узнаем о Джимболи, – пробормотал он. – Она не посмеет причинить вред Арилоу, иначе ты выпустишь птицу. Далеко она тоже не уйдет, ведь тогда лишится души. Значит, и Арилоу тоже далеко не уйдет.
Оказалось, он был прав наполовину. Новости о Джим-боли с Арилоу, пришедшие поутру, были даже хуже, чем опасалась Хатин.
Историю «Возмездию» сообщил Томки, у которого, казалось, уши в каждом лагере и переулке.
Не выпуская Арилоу, Джимболи бежала на окраину, где торговцы, шедшие по Обсидиановому Тракту, вставали лагерем среди хижин – в ожидании, когда Камнелом хоть сколько-нибудь умиротворится. Джимболи неожиданно столкнулась с тем пареньком, Бьюлиссом, которого обманом заставила вести бунтовщиков ко дворцу.
Он и два его друга только обрадовались второму шансу поквитаться с ведьмой-мерцункой. В надежде обрести союзников, Джимболи кинулась к ближайшему отряду головорезов, но те оказались ловчими из Гиблого Города. Они не обращали внимания на ее просьбы, пока Джимболи не крикнула, что шла отдать им хитроплетунью. Тут уж в них чудесным образом воспрянул благородный дух.
– Когда они прогнали Бьюлисса и его дружков, Джимболи, похоже, пошла на попятную и отказалась отдавать Арилоу, – пояснил Томки, – но ловчих провести не удалось. Джимболи получила благодарность и немного денег, а ловчие пошли восвояси, никого не слушая и так и не узнав, что пойманная хитроплетунья, вообще-то, из Резерва.
– «Хитроплетунья»? Джимболи так и сказала: просто «хитроплетунья»? – нахмурился Джейз. – Это уже кое-что. Арилоу, может, и угодила в лапы охотников за головами, но они хотя бы не знают, кто им попался.
– Узнают, – ответила Хатин, переживая горькую смесь рвения и беспомощности. – Даже если не сразу и не сами, то когда вернутся в Гиблый Город. Минхард Прокс ее помнит. Надо отправляться за ловчими, спасать Арилоу…
– Томки говорит, что в отряде больше дюжины человек, они вооружены до зубов, – невозмутимо ответил Джейз. – За ними надо посылать много мстителей – слишком много, чтобы идти незаметно. К тому же у ловчих день форы, и они могут перемещаться, не скрываясь. На дорогах столько постов и проверок, что нам придется делать огромные крюки, идти ночью, таиться в канавах.
Хатин повесила голову, однако «нам», произнесенное Джейзом, очень ее тронуло. Должно быть, он готов был без раздумий стать частью этой опасной миссии, если в ней появится необходимость.
– Догнать их, перехватить на пути к Гиблому Городу надежды нет, – продолжил Джейз. – К тому же там все постоянно ждут нападения. На каждом шагу у людей проверяют зубы. Если бы все обстояло иначе, – он обвел товарищей взглядом, в котором угадывался намек на сожаление, – то, думаю, половина из нас уже была бы в Гиблом Городе, пытаясь вызволить пленников с этой «Фермы-убежища»… или охотясь на Минхарда Прокса, дабы помочь Хатин завершить ее путь.
Хатин сделалось дурно. Джейз говорил чистую правду: ей предстоял жуткий выбор. Она могла продолжать колебаться в нерешительности, пока Арилоу уводят все дальше от нее – и все ближе к Гиблому Городу, – или отправить половину «Возмездия» на верную смерть.
Но тут, совсем неожиданно, в мозгу, как маленький дракончик из яйца, проклюнулся хитроумный план.
Какое-то время она могла только стоять неподвижно, разглядывая идею со всех углов, мысленно ощупывая и проверяя на прочность. Наконец Хатин заискивающе обратилась к Томки:
– Эм-м… Томки? – Она застенчиво взглянула на него и зашептала на ухо о том, что придумала. У Томки даже рот раскрылся.
– Плясунья! – придя в себя, воскликнул он. – У Ха-тин есть идея!
Хатин сглотнула, и под взглядами «Возмездия» по коже у нее побежали мурашки.
– Если я права, – медленно начала Хатин, – то «Возмездие» все-таки может отправиться следом за ловчими. Все разом или столько людей, сколько нам будет нужно. Среди бела дня, по дороге. И никто их не задержит. Даже не попытается.
Поступить надо вот как: градоначальник отправит заместителя поговорить с посланником из Гиблого Города, с тем, который дожидается ответа на запрос от господина Прокса. И… – Она сделала глубокий вдох. – …Заместитель пообещает ответить в точности с запросом: отправить Резерв на Ферму-убежище. Когда увидят, что большой отряд людей губернатора отправляется в путь, – во всеоружии, конвоем, – то никто и не удивится.
Вот только сопровождать они будут не Резерв, а нас.
Глава 32. Воруя души
Стоило Хатин проговорить идею вслух, и та зажила собственной жизнью, словно Хатин и впрямь выпустила на волю детеныша дракона. Не прошло и часа, как он вырос во взрослого ящера; в лицах окружающих отражалось разгорающееся пламя возбуждения. Даже градоначальник, качнувшись пару раз маятником от бравады к панике и обратно, в конце концов одобрил план.
Когда посланник Минхарда Прокса получил письмо с ответом, Хатин как раз была в большой приемной зале.
«Город Зависти рад содействовать в это неспокойное время, – сообщалось в письме. – Наши хитроплеты незамедлительно будут под конвоем отправлены на Ферму-убежище при Копьеглаве. Мы были бы благодарны, если бы в пути конвой не встретил препятствий».
Когда посланник отложил письмо, у Хатин засосало под ложечкой. Градоначальник, «Возмездие», Резерв – все поставили на ее план, и вот кости брошены.
Хатин томилась в нетерпении. Пока собирали провиант, она непрестанно думала об Арилоу, Арилоу, Арилоу… Она была как крохотная шестеренка в часовом механизме, которая пытается вращаться вдвое быстрее и заставляет поторапливаться остальные детали, но тем лишь расшатывает саму себя и путается у всех под ногами.
В конце концов она сдалась и, прихватив клетку с Риттербитом, отправилась во внутренний дворик – упражняться в метании ножей.
Лоулосс сплела клетку и она же, когда Хатин взяла маленькую кроткую пташку в ладони и просунула ее внутрь, предупредила держаться от нее подальше. Лоулосс велела остерегаться Риттербита, а когда Хатин обещала не подпускать его к своей тени, покачала головой.
– Я не о том говорю. По-моему, ты ему нравишься.
Целясь и кидая нож в полено, подходя за ним и возвращаясь на позицию, Хатин все думала об этом.
– У тебя получается все лучше. – Обернувшись, Ха-тин увидела усевшегося на бортик фонтана Феррота. Голос его звучал странно: в нем слышались одновременно угрызения совести и укор.
– Да. – И то правда. Сегодня было куда проще. Прежде Хатин воображала, что встретится лицом к лицу с врагом, и под щекочущими затылок взглядами друзей ей придется нанести смертельный удар. Теперь же оставались нож, мишень, едва заметное движение рукой и холодный гладкий шарик в животе, который не велел думать о лишнем.
Откуда взялся этот холодный шарик обсидиана? Она вдруг вспомнила, как дралась с Джимболи в мастерской Ларша, как не глядя била ножом, пытаясь достать лицо или шею Джимболи. Было не трудно. Даже думать ни о чем не пришлось. Может, Хатин тогда и стала настоящим мстителем?
– Самое время, да? – Она выдернула нож и вернулась на позицию.
– Сестренка… – Едва это слово слетело с его губ, Феррот вздрогнул, как бы готовясь к взрыву ее гнева. Однако запала у Хатин и не было. С глубоким чувством потери осознала она, что холодный шарик в животе не даст прогневаться на Феррота, как не даст и полюбить. Она испытывала только усталость и нетерпение.
– Я тебе не сестренка, – как можно мягче ответила она. – Твоя сестренка мертва. – Она прицелилась, метнула нож, и тот вонзился точно в центр годичных колец.
– Ты говоришь, как Джейз, – ошеломленно заметил Феррот.
– Я знаю, ты хочешь объяснить, почему сбежал с Арилоу. Знаю, что на душе у тебя тяжеленный камень, и ты не почувствуешь облегчения, пока не поговоришь со мной… Но если ты все расскажешь, то камень ляжет на душу мне. И раздавит меня. Голова и так забита, Феррот, поэтому не надо, прошу тебя. – Она могла сохранять спокойствие и доброту, но прогнать его… Как? – Мне надо… ко многому готовиться. Многое усвоить, чтобы стать мстителем, которого ты так хотел во мне видеть.