Талия чувствует, как на плечи ложатся руки, мощные, как стальные тиски. Они впиваются в тело, едва не ломая кости. Или просто тело стало теперь таким хрупким, что кажется, может раскрошиться от любого касания?
Ещё один ведьмак стоит за спиной Дейвена. Рука медленно сползает вниз, спуская по плечу разорванную мантию. Быстрый выдох мага, и верёвки падают с рук, а ладонь уже держит в своих пальцах ведьмак. Движения неторопливы и бережны, и именно это – пугает. Подносит руку Дейвена к губам и целует. Маг опускает голову. Смотреть на это так же противно, как и на простое насилие. Затем что-то меняется, и Дейвен резко вскрикивает.
– Нет! – слышит Талия собственный крик.
Такая же рука спускается вдоль плеча Талии, и другой ведьмак, срезав верёвки, приподнимает её руку. Уже понятно, что будет дальше, но Талия почти не чувствует близости ведьмака, куда важнее то, что рядом другой солдат продолжает ласкать руку Дейвена.
– Не надо… – тихий выдох, и она смотрит на командира. Как говорить с ним, чтобы он услышал? Ему безразличны и крики, и мольбы. И Талия старается говорить тихо, не вызывая раздражение, а, напротив, убаюкивая злость. – Я начну, хорошо?
Ведьмак отпускает её руку, и Талия, не вставая с колен, приближается к командиру.
Отвращение к самой себе бесконечно. Она бросает короткий взгляд на Дейвена и видит в его глазах отражение собственных чувств. Дейвен презирает её. И теперь будет презирать всегда. Но они должны выжить. Они обещали друг другу. И даже если бы нет… Как можно смотреть на эти тонкие пальцы в грубых руках ведьмака?
Ведьмаки почти не жестоки в эту ночь. Тали всё делает сама, и её лишь изредка одобрительно хлопают по спине. А Дейвен всё так же упорно стоит на коленях у входа и молча смотрит. Талия больше не пытается заглядывать ему в глаза. Это презрение и так отпечаталось в её памяти навсегда.
***
Воспоминание обрывается, и мне уже кажется, что сейчас меня выкинет в реальность, когда перед глазами встаёт новый образ.
Светловолосый маг. Тело неестественно изогнуто, будто сломано, и отброшено в сторону. Глаза смотрят в небо, а губы раскрыты в немом крике. А вдалеке брезжит рассвет.
Я видел десятки таких тел, но никогда не знал их имён. А имя этого я знаю – Дейвен. Эта последняя картина отпускает меня медленно. У меня не хватает сил избавиться от двух видений, которые то накладываются одно на другое, то разделяются: лицо Дейвена, искажённое презрением, и то же лицо с разинутым в немом вопле ртом. В это мгновение я уверен, что они будут стоять у меня перед глазами ещё долго, даже когда Талии не будет рядом.
– Той ночью… – я посмотрел на Тали и попытался сфокусировать на ней взгляд. – Той ночью его наказали. Его отдали солдатам. А наутро я видела только это.
Талия замолчала и крепче сцепила пальцы на моих руках.
– Не уходи, Трэйн, ты обещал выслушать.
Я кивнул, хотя слушать просто не мог. Мне до коликов не нравилось, что я узнал имя одного из тех магов, что остались лежать в пыли наших дорог.
– Мы договорились, что выживем, Трэйн… Мы не должны были бунтовать. Он знал это, – Талия закусила губу. – А я и предположить не могла, что наказание будет таким, понимаешь, Трэйн? Если бы я знала…
– Тали… – я попытался взять себя в руки, но, едва заговорив, вспомнил мягкий голос того, другого мага, произносившего эти звуки: «Тали». – Талия… никто не винит тебя.
Это было ложью, потому что полный презрения взгляд тут же всплыл в мозгу. Я помотал головой, приводя мысли в порядок, и крепче сжал её руки, подтверждая, что не собираюсь уходить.
– Талия, – повторил я и вгляделся в её лицо, – кем он был для тебя?
Талия замешкалась и опустила глаза.
– Я не знаю, – сказала она тихо, – я сказала тебе, что никто не касался меня – и это правда. Мы едва соприкасались руками на занятиях. Много говорили и часто садились рядом в библиотеке. Но он никогда не шёл дальше, и я тоже… Я думала, если он захочет, скажет сам. Не хотела казаться глупой. Ведь кто я такая? Младшая дочь без наследства и особых талантов. А он был сильным магом. И сильным человеком.
– И он не стал развлекать ту скотину, хотя знал, что его ждёт наказание?
– Он был гордым.
– Или он хотел, чтобы не наказали тебя?
Талия вскинулась и на секунду впилась в меня взглядом, а затем опять отвернулась.
– Я не знаю. Не думаю. Но если так, я тем более виновата в его… смерти.
– Он часто успокаивал тебя в плену?
Талия закусила губу и кивнула.
– Он сам боялся, но всегда говорил, что всё будет хорошо. Что мы сумеем выбраться. Он… гладил меня по плечу, а охранники били его по рукам. Так мы узнали, что нельзя касаться друг друга.
Талия опустила голову ещё ниже, так, что волосы почти целиком скрыли лицо.
– Он хотел, чтобы ты выжила, Тали.
Талия не отвечала.
– Так же, как ты хотела, чтобы его руки остались целы. Ведь ты не себя спасала. И все ваши договоры тут были не при чём.
– Он презирал меня, – негромкий выдох.
– Он не мог смотреть, как ты ползаешь перед ними на коленях. Я тоже едва могу это видеть, – Тали рванулась в сторону, но я удержал её на месте, – но это не значит, что я не люблю тебя. Именно потому, что я тебя люблю, мне больно видеть тебя такой. Как было больно ему. Как было больно тебе смотреть на него. Почему ты отказываешь другим в праве любить тебя? Почему уверена, что мы можем лишь требовать от тебя быть сильной? Если любишь, то будешь восхищаться силой, но и прощать слабость. А ты всё время ждёшь, что с тебя спросят за прошлое и настоящее. Ты берёшь на себя ту вину, которую не приписывал тебе никто.
– Но он…
– Он умер, потому что попал в плен. Так могли умереть все вы, и счастье, что спаслась ты. Иначе и я бы никогда не вернулся к жизни. И ты можешь спасти ещё кого-то, хотя бы Нели, если так хочешь искупить свою мифическую вину. Научи её магии, объясни, что маги не обязательно злы. Но не мучай себя. Это никому не поможет – ни тебе, ни другим. Тали, ты сделала для него всё, что могла. Ты вынесла то, чего многие не пережили. Ты заслужила награду, а не наказание. Ты не оступалась.
Она опять закусила губу и крепче сжала пальцы.
– Ты не будешь меня презирать?
– Можешь показать мне всю свою жизнь день за днём, я не увижу там того, за что мог бы тебя презирать. Я вижу, какая ты сейчас. Вся твоя жизнь сделала тебя такой. И я не хочу, чтобы ты менялась. Мне нравится каждое твоё движение. Только перестань винить себя за все грехи мира. Тебе всю жизнь говорили, что ты виновата. Твой отец, твои любовники, ты сама. Ты – больше всех. Но зачем ты слушаешь тех, кто никогда тебя не любил? Если люди хотят обвинить, они найдут причину, разве ты ещё не поняла этого?
Талия медленно выдохнула.
– Странно, – прошептала она.
– Не странно, правильно. Запиши это на бумажку и повторяй по утрам, потому что это правда. Единственная правда в мире и мера всего. Тот, кто хочет тебя ненавидеть – всегда найдёт причину для ненависти, тот, кто любит тебя, будет любить всегда, несмотря ни на что. Нет никакой вины. Есть обстоятельства, в которых мы делаем выбор. И каждый ищет правильный путь. А неправильных путей нет. Мы не в школе, чтобы подсмотреть ответы в книжке. Мы никогда не узнаем, были ли правы. Мы можем только принимать новые решения и стараться добиться большего. Чего бы мы ни хотели. Денег, силы или добра. Даже здесь нет меры. Потому что Белфонд Светоносный принёс куда больше зла, чем сутенёр Барни, который никому и никогда не хотел добра. А злой дух Тивиэль своей ненавистью создал нашу любовь.
Я притянул Тали к себе и обнял, насколько позволяло расстояние между нами.
– Если тебе снова захочется обвинить себя в чём-то, скажи мне, хорошо? Я здесь не для того, чтобы судить тебя, и я никогда тебя не осужу.
Глава 30
На работу я не пошёл. Вместо этого мы с Тали прошатались по дождливой столице весь день, как я и мечтал ещё совсем недавно. Я убедил её надеть обычную чёрную юбку и белую блузку и не светиться лишний раз в своей мантии. Уступать она не хотела, но в конце концов всё же сдалась. Она язвила. Насмехалась. Подслушивала мои мысли и выводила меня из себя. И, по-моему, она была счастлива. Так что я просто улыбался как дурак, позволяя ей делать всё, что она захочет.
К вечеру мы отправились ко мне. Идея встретиться с Дайконом ей не нравилась, но и с ней Тали смирилась. Я же по дороге бросил вызов Лиаро. Когда мы проходили первый этаж, хозяйка проводила нас взглядом, полным ненависти – так я понял, что мои товарищи уже на месте. Дайкон и Лиаро сидели друг напротив друга: один – на подоконнике, другой – на раздолбанном стуле, и что-то кричали один другому, создавая гвалт, достойный стада баранов.
– Что здесь происходит? – спросил я, громко хлопая дверью, чтобы привлечь к себе внимание.
Кон обернулся сразу, а Лиаро ещё с полминуты продолжал что-то доказывать.
– Так нельзя, Кон. Не наше дело судить тех, кого мы не знаем.
Наконец и он посмотрел на меня.
– Кон мне всё рассказал, – Лиаро кивнул на другого ведьмака. Потом замолчал, бросив короткий взгляд на Талию. Последнее время они неплохо ладили, и Лиаро вряд ли хотел портить это хрупкое равновесие.
– Добрый день, – сказала Тали голосом, от которого могли бы заледенеть гейзеры на острове Фей.
Оглядевшись в поисках места, куда можно сесть, я подтолкнул её к кровати и сам устроился рядом, поддерживая за пояс.
– Ты нашёл их? – спросила Талия мрачно, глядя на Кона.
Они так и не познакомились поближе, но Талия проявляла удивительное самообладание. Дайкон колебался, что было на него не похоже.
– Новости не очень хорошие, – сказал он, посмотрев на меня.
– Не тяни, – отрезал я.
– Отряд «Золотого Орла» дезертировал в конце первого года.
– То есть, когда они захватили наших магов…
– Они уже не подчинялись магистрату.
Кто бы знал, какое облегчение я испытал.
– Спасибо, – сказал я, пытаясь избавиться от глупой улыбки.