– Проблемы по работе?
Она кивнула:
– Пропала девушка, ее зовут Долорес. Это закончилось неприятным поворотом. Боюсь, мы не сможем найти ее раньше, чем…
– Раньше, чем что?
Мара не ответила и просто смотрела на величественное ночное небо, усеянное тысячами звезд.
– Сегодня ночь мертвых. Sa die de sos mortos, – сказала Антония, проследив взгляд дочери.
Мара серьезно кивнула. У нее не хватило смелости признаться, что именно эта дата и была причиной ее беспокойства.
– Я уверена, что вы сможете ее найти, – утешила ее мать, погладила по спине и направилась к двери. – Иди внутрь, становится холодно.
– Минутку.
Оставшись одна, Мара достала свой мобильный телефон и просмотрела изображения, которые ей прислал коллега из Карбонии. Когда она разглядывала стены дома лидера секты с граффити ритуальных преступлений, у нее побежали мурашки по коже.
«Где ты, Долорес?» – подумала Раис, а мрачное предчувствие тем временем еще сильнее укоренилось в ее сердце.
Глава 55Нурагическое святилище Санта-Виттория, Серри
Федерико «Билло» Маронджу был одним из тех людей, что всегда в хорошем настроении. Мало того, он обладал драгоценным даром внушать окружающим оптимизм и сочувствие благодаря неотразимой природной иронии и бесформенной и постоянно взъерошенной массе волос, придававшей ему смешной вид. В то утро он только что выпил кофе с Микелой, другим гидом организации, которая управляла нурагическим святилищем Серри, затем заглянул в книгу посещений – радуясь тому, что там не было школьных групп, – и вышел из центра для посетителей, высмеивая Джорджо, коллегу с двумя магистерскими дипломами и докторской степенью, который работал в баре. Он направился к месту, которое всегда осматривал перед тем, как впустить группы. Осмотр этого места стал обычным делом, поскольку неоязычники стали посещать святилище после заката за несколько месяцев до этого, совершая, по их словам, обряды нурагического происхождения, нанесли ущерб гипертральному[95] храму и украли несколько камней. Были поданы жалобы на неизвестных лиц, которые ни к чему не привели, а просьбы Билло и его товарищей о стороже даже не были приняты во внимание организацией, которая, конечно, не располагала большими средствами; то же самое касалось и установки системы видеонаблюдения.
Утопающее в растительности святилище занимало три с половиной гектара на плато Джара-ди-Серри, возвышающемся над всей долиной на высоте почти семисот метров над уровнем моря. С вершины базальтового выступа, глядя на долину и равнины внизу, можно было охватить взглядом сельские районы Сарсидано, Трексента и Мармилла – пейзаж, который, несмотря на то что Билло хорошо знал его, продолжал волновать. В тот день в тишине, окутавшей нурагические руины, было что-то сверхъестественное. Билло почувствовал едва уловимую зловещую вибрацию в ароматном воздухе, и она вызвала у него странное беспокойство.
«Эти сумасшедшие ночью, наверное, опять веселились», – подумал он, проклиная – уже не в первый раз – Нуракси, гораздо более популярный среди туристов археологический памятник близ Барумини, заслонивший красоту и славу Санта-Виттории, которой доставались лишь крохи внимания.
Он миновал различные ограждения, остатки площади и храмов, которые три тысячи лет назад привлекли паломников со всего острова, пока не наткнулся на нечто странное.
Билло склонился над каменной дорожкой, присматриваясь к какой-то кукле, похожей на чучело, около метра ростом, с неясными антропоморфными очертаниями; кукла, казалось, была составлена из увядших стеблей цветов и маленьких растений. Кто-то положил ее на тропу, ведущую к священному колодцу.
Охваченный дурным предчувствием, Билло направился к колодезному храму.
Менее чем через десять метров он увидел ее.
Она лежала у входа в храм, у лестницы, спускавшейся под землю, рядом с алтарем, где в нурагическую эпоху совершались жертвоприношения животных и обряды, требующие использования воды.
Билло несколько раз моргнул, словно увидел мираж.
Но сколько бы он ни щурился, человеческая фигура была рядом, стоящая на коленях, словно в молитве, закутанная в мантию из овчины, со сцепленными за спиной руками, в чем-то похожем на длинную деревянную маску с бычьими рогами, скрывающую лицо.
Собравшись с духом, он медленно приблизился к ней, а увидев лужу почти полностью засохшей крови, вокруг которой бесчинствовали мухи, отвернулся, приложив руку ко рту. По округлости обнаженного тела под овчинной мантией и по длинным темным волосам, торчащим из-под маски, Билло понял, что это девушка.
– Боже мой… – прошептал он; его сердце бешено колотилось в груди, руки тряслись.
Он побежал к центру для посетителей, чувствуя себя крайне плохо.
А через несколько десятков метров начал кричать.
Часть IIВетер и судьба
Мир умер. Сул сжег тело, собрал пепел в глиняный сосуд, выкопал в горе яму, поставил туда вазу, вышел и сказал: «Джана». В следующие дни Сул часто ходил к джане и разговаривал с пеплом Мира, иногда днями и ночами.
Глава 56Нурагическое святилище Санта-Виттория, Серри
Ева и Мара наклонились, чтобы пройти под лентой, отгораживающей место преступления, и подняли ее перед Морено Баррали. Полицейский оставил свою трость в машине, сказав, что она ему не нужна. Ева подумала, мол, Баррали стыдился, что его бывшие коллеги из мобильного подразделения увидят его в таком состоянии, поэтому она не протянула ему руку, когда заметила, что ему тяжело идти, чтобы не смущать его.
Все трое расписались в журнале посещаемости и надели перчатки и бахилы, чтобы ничего не загрязнить. Треск полицейских раций и крики людей, столпившихся у тела, создавали звуковой фон для их размышлений.
Ева огляделась: святилище стояло на высоком выступе. Можно было смотреть на километры вперед и не встретить никаких препятствий. Огромная площадь территории превращала работу судмедэкспертов в ад, продлевая сроки расследования.
Трое полицейских молча подошли к небольшой группе коллег в форме и в гражданском, которые окружили колодезный храм. Уже была установлена большая белая палатка, заполненная людьми в комбинезонах. Они собирали материалы, обнаруженные в ходе первых обследований. Операторы фиксировали все на современные видеокамеры, а фотографы копошились вокруг технического руководителя, увековечивая каждую деталь, на которую указал начальник. Полицейский в форме заставил их подождать несколько минут.
Баррали воспользовался возможностью и наклонился, чтобы лучше рассмотреть антропоморфную куклу из сухой травы, на которую обратили внимание сотрудники Кальяри. Он сфотографировал ее на свой смартфон, что-то бормоча себе под нос.
– Все в порядке, Морено? – спросила Мара своего коллегу.
Мужчина кивнул. Изможденное лицо окаменело от тоски. Он едва открывал рот, терзаемый чувством вины за то, что не смог предотвратить убийство.
Ева увидела комиссара в нескольких десятках метров, занятого разговором с начальством, судя по гримасам и нервному жестикулированию.
«Квестор или префект[96], – подумала Кроче. – Или даже кто-то повыше».
Агент наконец пропустил их, и трое следователей добрались до священного колодца.
Кроче сожалела, что не приняла противорвотное средство, которое Мара предложила ей, когда они еще были в машине. Она подозревала, что это была проверка на полицейскую хладнокровность – занятие, к которому Мара имела особое пристрастие, учитывая, что она делала это все время, – поэтому отказалась. На самом же деле Раис была просто предупредительна, потому что одно дело видеть фотографии убитого человека, какими бы ужасными они ни были, и совсем другое – обнаружить его в нескольких метрах, окруженного роем мух.
Патологоанатом склонился над девушкой, занятый предварительным осмотром: через маску он продиктовал первые соображения ассистенту, который записал его слова в блокноте. Заключение о смерти было очевидным: место культового преступления говорило само за себя.
Морено огляделся.
– Ритуал такой же, как и в других убийствах… Я словно вернулся в те времена, – пробормотал он себе под нос.
Ева услышала его слова.
– Есть ли какие-то детали, которые отличают это дело от старых? – спросила она.
Баррали внимательнее осмотрел периметр, затем снова вернулся к жертве.
– Думаю, нет. Я как будто вернулся в Оруне или Мацанни.
– Костер не жгли, – вмешалась Раис, осмотревшись и продемонстрировав прекрасную фотографическую память.
– Это правда, – заявил Баррали.
– Здесь Ниедду, – сообщила Ева напарникам.
Вместе с помощницей Паолой Эрриу подошел комиссар. Ева заметила, что он словно постарел лет на десять.
– С нее еще не сняли маску, – сказал комиссар.
В его словах теплилась надежда. Никто не ответил. Все думали об одном. Об одном и том же человеке.
Ева наблюдала за пышной растительностью, которая окружала естественный акрополь[97], где стояло святилище: вековые леса пробковых и каменных дубов и ладанника, которые спускались вниз, пока не исчезали в равнине центрально-южной Сардинии у подножия культового комплекса. Она пыталась выяснить, как убийца попал в священное место. Очевидно, что жертву он нес на плече.
– Я полагаю, что здесь нет ни смотрителя, ни камер, – сказала Мара Ниедду. Она тоже думала о том, как убийца проник сюда.
– Угу.
– Это значит, что убийство преднамеренное, – прокомментировала Раис. – И что это полная непруха.
– Кто нашел тело? – спросил Морено, нарушая молчание, в котором он замкнулся.
– Тот парень, которого допрашивают ваши коллеги. Один из гидов конторы, управляющей центром, – сказала Паола Эрриу. – Он в шоковом состоянии.