— Прекрати, сейчас же, — прорычал он.
— Но она мне, как дочь, — всхлипывала она. — Бедная беспомощная девочка…
— Джорджи не беспомощная, и ты прекрасно знаешь. Меня даже удивляет, как она сумела приспособиться к этому миру… — сказал он.
— На чьей ты стороне? — почти закричала Кетлин. — Я не хочу, чтобы она выходила замуж за этого итальяшку.
И она снова разрыдалась.
Кейзи медленно поднялся из-за стола, разглядывая висевшие у него на стене фотографии политических деятелей. Когда он остановился взглядом на Арчи О'Мелли, он уже знал, что делать. А когда Кейзи решал вступить в игру, он играл грубо.
— Хорошо, я позабочусь об этом, — сказал он. — Есть один путь выкинуть его из нашей жизни. Перестань рыдать.
— Что ты собираешься делать?
— Это тебя уже не касается. А теперь убирайся отсюда. У меня много работы. И ни в коем случае, не говори Джорджи, что ты приходила ко мне. Я не хочу, чтобы она держала на меня обиду.
Кетлин встала.
— Ты хороший человек, Кейзи О'Доннелл.
— Ладно, ладно, — проворчал он, — на самом деле, этот Санторелли вторгается в мою область грузоперевозок.
Арчи О'Мелли был другом Кейзи, и у него были связи в Иммиграционной службе.
В год кометы Галлея умерли Марк Твен и Лев Толстой, Джон Рид планировал переехать в Гринвич Виллидж, Стравинский передал Дягилеву для постановки «Жар-птицу», Линн Фонтейн все еще играл эпизодическую роль в пьесе «Мистер Приди и графиня», Дуглас Фербенкс прославился в нашумевшей комедии «Юнец», а Франклин Рузвельт прошел в сенат штата Нью-Йорк. И в том же году Нелли Байфилд в своем доме на Сниффен Корт устраивала небольшой ужин, чуть не обернувшийся большой бедой.
Большинство приглашенных, кроме ее любовника Терри Биллингса, принадлежали к театральной среде: честолюбивые актеры и актрисы, всеми силами карабкавшиеся вверх. До бесконечности они могли болтать о шоу-бизнесе, о распределении ролей, злобно завидуя успеху других актеров и с садистской зловредностью смакуя неудачи друзей. Это была компания хорошо одетых и превосходно выглядевших людей. Фанни обносила их коктейлями в гостиной, когда послышался звонок в дверь.
— Это, должно быть, Джейк, — сказала Нелли, отходя от Терри.
— Кто это Джейк? — спросил молодой банкир, являвшийся вторым вице-президентом банка Нью-Йорка.
— Ты все время повторяешь «Кто это Джейк?». Джейк Рубин, композитор, который пишет песни.
— Ты пригласила его?
— Это мой вечер, дорогой. Я сама открою, Фанни, — сказала она.
Она вышла в холл и открыла дверь. Это, действительно, был Джейк: выглядевший в смокинге очень празднично. С улыбкой он протянул ей бутылку «Мадам Клико» с обвязанной вокруг горлышка ленточкой.
— Спасибо, что пригласили меня, — сказал он.
— Мне хотелось, чтобы вы увидели мой дом. О, Джейк! Это мне? Великолепное шампанское! Благодарю.
Она закрыла дверь и повела его в гостиную.
— У меня сегодня здесь несколько очень миленьких актрис, — произнесла она, беря его за руки. — Надеюсь, вы захватили свою записную книжку, чтобы записать адреса.
— Я уже знаю тот единственный адрес, который меня интересует, — Сниффен Корт.
— Ой, Джейк! Как это мило. Но только бы Терри не услышал это. Он ужасно ревнив и может быть очень злым!
Она остановила его на ступеньках, которые вели в гостиную.
— Послушайте все! Перед вами совершенно необыкновенный человек, написавший для меня самую прекрасную песню — Джейк Рубин.
Она провела его по комнате, знакомя с каждым, и, наконец, подвела его к Терри.
— А это Терри Биллингс, о котором я вам уже говорила, — сказала она. — Терри, это Джейк Рубин.
Терри, чьи лоснящиеся волосы были разделены на прямой пробор, стоял облокотившись о рояль. Он не выпрямился и не сделал попытки даже протянуть ему руку. Его узкое красивое лицо смотрело на Джейка с оскорбительным высокомерием выходца Йельского университета, имеющего отца с состоянием в пять миллионов долларов.
— О, да, иммигрант, — бросил он. — Если бы я знал, что ты приглашаешь людей, прибывших на этих пароходах, Нелли, я бы не пришел. В конце концов каждый должен заботиться о чистоте своего социального положения.
Воцарилось молчание.
— Терри, что за чушь ты несешь, — раздраженно возразила ему Нелли. — Слезь со своего коня и стань для разнообразия нормальным человеком.
— Ты же рассказывала мне, как ты назвала его грязным евреем.
— Да, и я извинилась за это. И если ты не будешь вести себя, как джентльмен, я попрошу тебя покинуть дом.
Он тут уже обратил свое высокомерие на Нелли.
— Хо-о? А кто платит за аренду этого дома? Не ты, дорогая? Я. И я не привык, чтобы меня вышвыривали из моего собственного дома.
— Ты, сукин сын! — взвизгнула Нелли в ярости, стуча ногами по полу. — Не смей говорить так в присутствии моих друзей.
Он рассмеялся.
— Брось, Нелли! Все и так знают.
— Простите, мистер Биллингс, — произнес Джейк, — по-моему, дама попросила вас покинуть дом.
Он схватил Терри за руку и оторвал его от рояля.
— Не прикасайся ко мне, жалкий еврей! — закричал Терри и двинул кулаком ему в живот, от чего Джейк свалился на ковер.
Остальные гости подняли крик. Нелли, все еще державшая в руках бутылку «Мадам Клико», схватив ее за горлышко, замахнулась ею над головой Терри и изо всех сил ударила его. Он вовремя заметил это и чуть отступил, так что бутылка угодила ему в плечо, а не в затылок, разбившись и разбрызгивая шампанское.
Терри, зарычав от ярости, схватил Нелли за руку и закружился, потому что она кусалась, как сумасшедшая. Джейк поднялся на ноги, подошел к Терри, развернул его к себе лицом и ударил в челюсть. Терри опрокинулся на крышку рояля, прокатился по его скользкой поверхности и, одним ударом выбив окно, вылетел на Сниффен Корт.
Когда смолк звон разбитого стекла, Джейк и Нелли взглянули друг на друга.
— Вот это вечеринка! — сказала Нелли и рассмеялась.
Рассмеялся и Джейк. И все засмеялись.
— Фанни, — позвала Нелли, — тебе лучше взяться за щетку и тряпку.
— Да, мисс Нелли. Я пойду вымету мистера Терри и засуну его в мусорное ведро.
Джейк не был невинным в сексе. Он уже соблазнил нескольких официанток на Кони Айленд, а его новое положение позволяло ему ходить в лучший дом терпимости в городе, расположенный в частном городском доме на Западной Сорок пятой улице, рядом со зданием, арендуемом театрами.
Но Джейк принадлежал к породе романтиков, почему, собственно, ему и удавались песни о любви. А поскольку вечер продолжался, ему стало казаться, что он уже влюблен в Нелли. Он понимал, что она, во-первых, — обычная посредственность, и, во-вторых, вовсе не леди, но в театре это второе было не так уж необходимо. Кроме того, он просто не замечал ее недостатков — он не мог оторвать от нее глаз. Она была физическим воплощением женщины его мечты. И ему приятно было сознавать, что Нелли начинала проявлять к нему заметный интерес.
Когда гости стали расходиться, она шепнула ему:
— Останься немного.
Джейка не надо было уговаривать. Он послонялся вокруг камина, когда Нелли провожала остальных. Затем, улыбаясь ему, она вернулась в гостиную.
— Мне понравилось, как ты отделал Терри, — сказала она, подойдя к софе и усаживаясь на нее. — На вид ты не кажешься таким сильным, но ты полон неожиданностей.
— Вы с ним помиритесь?
Какое-то время она молчала, а затем сказала:
— Возможно.
— Это правда, что он платит за дом?
— Ну, в каком-то смысле — да. Он давал мне деньги. Я знаю, о чем ты думаешь: я была его содержанкой. Что ж, было бы глупо сейчас отрицать это. Верно? — она улыбнулась ему. — Так или иначе, у него есть жена, что осложняет ситуацию. Это старая история.
— Тебе нужны деньги? Я мог бы одолжить тебе…
— Как это мило с твоей стороны, но сейчас у меня как раз все в порядке. Я получила одно очень хорошее предложение: мой агент на следующей неделе устраивает мне встречу с мистером Зигфельдом — наконец — итак, я получу место. Конечно, если мне удастся понравиться Зигги… — она помолчала. — А почему бы тебе не сесть поближе? Мне трудно разговаривать с тобой, когда ты сидишь так далеко.
Его не надо было уговаривать. Устроившись рядом с ней, он сказал:
— Я не имел ввиду, что я дам их тебе взаймы. Я хотел сказать, что дам их тебе. Разреши мне платить за твой дом, Нелли. О, Боже, это звучит ужасно. Это означает только то, что я схожу по тебе с ума.
Она ничего не ответила, зная, что в такой момент молчание является лучшим соблазнителем.
— Я знаю, что мои песни лучше, чем то, что я говорю, — начал он, взяв ее за руку, — но я хочу тебя, Нелли. Больше всего на свете.
Он поцеловал ее руку, затем, не встретив сопротивления, обнял ее и поцеловал в губы. Она могла почувствовать всю жадность его желания, и это в значительной степени возбудило ее.
— Мисс Нелли… О, извините!
Нелли оттолкнула Джейка.
— Черт тебя возьми, Фанни. Я думала, ты ушла.
Фанни, вытирая лицо носовым платком, стояла в дверях холла.
— Мне нужны деньги, чтобы доехать домой. Кто-то украл мой кошелек.
— Ох, — Несравненная Нелли быстро вскочила с дивана, — не мели всю эту чушь, что у тебя «украли» — ты купила себе на них пиво.
— Нет, не сердитесь, мисс Нелли…
— Боже! Я не могу найти мой кошелек…
— Вот, — сказал Джейк, направляясь к двери и вытаскивая бумажник. — Возьми себе такси, Фанни, за мой счет.
Он дал ей пять долларов. Она долго разглядывала их.
— Спасибо, мистер Джейк! Мисс Нелли, этот намного лучше, чем тот жадюга, мистер Терри! Спокойной ночи. Извините за беспокойство, мисс Нелли.
Она вышла.
— Эта Фанни, — вздохнула Нелли, — иногда у меня появляется желание уволить ее.
— А мне она нравится.
— Допускаю, после того, что она сказала.
Они посмотрели друг на друга.