– Мёрзну.
– Изольды уже четверть часа нет, – обеспокоенно сказал Петер. – Может, её застукали?
– Не думаю, – отозвался Себ. – Тогда бы зажёгся свет. Не будут же родители отчитывать её в темноте.
– Это да, – согласился Петер.
Он уже хотел предположить ещё какую-нибудь неприятность, которая, вероятно, случилась с Изольдой, но в этот момент она появилась из подъезда с большим полиэтиленовым пакетом в одной руке и огромным бумажным – в другой.
– Сорри, ребята. Искала вам тёплую одежду. Если бы вы были повыше ростом, взяла бы папину, а так в моей походите. Это всё-таки лучше, чем отморозить себе что-нибудь по такой погоде. Ветер насквозь продувает.
– Спасибо, – сказал Петер, беря пакет.
Про себя он подумал, что это сущий кошмар – ходить в девчоночьих вещах, наверняка они розового цвета. Или какого-нибудь малинового. Но Изольда права: зато они наконец согреются. К его радостному облегчению, в пакете не оказалось ничего красного или розового.
– Надевай! – скомандовал он Себу, протягивая ему зелёный вязаный свитер с горлом.
– Но для этого мне надо снять куртку, а я и так замёрз… – захныкал Себ.
– Давай быстренько. Я подержу куртку. – Изольда помогла Себу натянуть свитер и снова надеть куртку. – А ты кого ждёшь? – спросила она Петера.
Тот надел перчатки и шапку.
– Остальное надену в машине. Ключи удалось взять?
– А то. Папа их в коридоре на полочке хранит. Легче лёгкого было их прихватить. Фонарик в пакете с одеждой. Идём, вон наша машина.
– А что в бумажном пакете? – поинтересовался Петер, пока они шли к тёмно-зелёной «тойоте».
– Угли для гриля. Папа купил. Мы завтра планировали съездить за город к его приятелю, сосиски пожарить на гриле, рёбрышки.
– А нам-то зачем эти угли? Тоже гриль сделаем? В машине, – пошутил Петер.
– Затем же, зачем и вот это.
Изольда достала из кармана солнцезащитные очки и продемонстрировала мальчикам.
– Тогда – да, теперь понимаю, – продолжал зубоскалить Петер. – Солнце слепит, ты права. А когда мы ещё и костёр в машине разведём поярче, нам всем понадобятся тёмные очки.
– Насколько я права, ты сейчас поймёшь, – хмыкнула Изольда.
– А я уже понял! – выпалил Себ. – Ты хочешь выглядеть по-взрослому! Для этого ты взяла этот мешок, чтобы сидеть повыше, и очки, чтобы из проезжающих мимо машин не разглядели, что ты подросток.
– Я же говорила, что у тебя умненький брат, – сказала Изольда, устраивая пакет с углями на сиденье водителя. – Конечно, не первый сорт подпопник, но я торопилась, некогда было искать что-то более подходящее. Главное, чтоб не порвался, а то вся задница будет чёрная, как у негра.
– Нехорошо говорить «как у негра», – сказал Себ. – Нас в школе предупреждали. Нужно говорить «как у афроамериканца».
– А если он вообще не американец? – спросила Изольда, хихикнув.
– Тогда «как у африканца», – нашёлся Себ.
– А если он и не африканец? – продолжала загонять Себа в угол Изольда. – Тогда как?
– Почему он тогда темнокожий? – спросил Себ.
– А я откуда знаю? – невозмутимо ответила Изольда. – Мало ли причин. Садитесь, – сказала она, осторожно взгромоздясь на пакет с углями. – Очки утром надену, когда рассветёт. А то убьёмся на фиг, ночью ещё и в тёмных очках.
– Это да, – согласился Петер и сел рядом с ней на переднее сиденье.
Он с восторгом смотрел на Изольду. Она оказалась ещё более классной, чем он предполагал. Изольда заметила его взгляд и улыбнулась, кажется, прочитав его мысли.
– Себ, тебе там удобно? – спросила она, поправляя зеркало заднего вида.
– Ага, – отозвался Себ.
– Тогда поехали, – сказала Изольда и повернула ключ в замке зажигания. – О, молодец папка, полный бак залил перед поездкой за город. Жалко, гриль у них теперь отменяется… – добавила она. – А ты давай переодевайся, заболеешь – ещё о тебе печься. Тем более что таблеток никаких не взяли. А зря. Ну теперь не возвращаться же за ними, – пробубнила Изольда, осторожно выруливая на дорогу. – Надеюсь, тормоз нам не понадобится, а то я до него едва достаю.
– Здесь направо, – раздался сзади голос Себа.
– Ты-то откуда знаешь? – засмеялся Петер.
– Тут робот так говорит голосом тёти.
– Молодец, Себастьян, – похвалила мальчика Изольда. – Будешь нашим штурманом. Подсказывай, куда дальше.
И гордый Себ важным тоном озвучивал малейшие детали маршрута.
Ночью машин не было, и из города они выбрались довольно быстро. Изольда понемногу привыкла рулить, расслабилась и перестала вцепляться в руль, как в спасательный круг.
– Не торопись, тише едешь – дальше будешь, – подбадривал её Петер, который в сиреневом свитере Изольды сам был похож на коротко стриженную, худенькую девочку.
И они не спеша катили по ночному шоссе в Ютландию, где их ждала полная неизвестность.
18. Мост через пролив
Себ заснул. Петер убедил его, что им нужно спать по очереди, тогда в критической ситуации у них будет хотя бы одна ясная голова на троих.
– Помнишь, мы читали сказку про дракона? Две головы ему отрубают, а третья продолжает соображать. Вот так и мы теперь, как этот дракон…
– Ладно, – нехотя согласился Себ, передал Петеру смартфон с картой, свернулся калачиком на заднем сиденье и тут же засопел.
– Хороший у тебя брат, – негромко сказала Изольда. – Добрый. Сразу видно по нему, что он всех жалеет и всем сочувствует.
– Только больно занудный, – буркнул Петер, но ему было приятно, что Изольде нравится Себ. Он и правда славный парень, когда не пытается настоять на какой-нибудь своей очередной глупости.
– Надо перекусить и зарядить телефоны, – сказала Изольда. – Может, заскочим ненадолго в какую-нибудь кафешку рядом с шоссе? Когда мы едем куда-нибудь с родителями, обычно заезжаем в Макдоналдс. Тебе нравится Макдоналдс?
– Только наггетсы, – подумав, ответил Петер. – Остальное они делают из туалетной бумаги. Так говорили в новостях.
– Уверена, что они и наггетсы делают из туалетной бумаги, – с улыбкой сказала Изольда. – Но вкусно же.
– Это да, – согласился Петер.
– Мне лично всё равно, из чего сделана еда или одежда, – продолжала Изольда. – Мама всегда каждую футболку выворачивает наизнанку, проверяет, чтобы был чистый хлопок. А по мне – лишь бы было красиво.
– У тебя красивый свитер, – робко похвалил Петер, бросив на Изольду смущённый взгляд.
У него было такое ощущение, что щёки и уши стали горячими, и он боялся, что они покраснели и это заметно, но Изольда сосредоточенно следила за дорогой, не поворачивая головы в его сторону.
– Это мамин, – ответила она. – Мой на тебе. Не было времени выбирать, я похватала то, что висело на спинках стульев, чтобы не лезть в шкаф. Лучше было не будить родителей.
– Конечно, – согласился Петер и провёл рукой по мягкой шерсти. – Он тёплый, спасибо.
Потом в его голосе появилось напряжение.
– Изольда, тут что-то странное на карте.
Она вопросительно промычала.
– Мы подъезжаем к проливу. «Большой Бельт» называется. И тут, кажется, платный мост.
– Блин горелый… – разочарованно выдохнула Изольда. – Мы через него ездили с родителями. Там надо платить карточкой.
– А наличными нельзя? Не помнишь, сколько стоит?
Она помотала головой:
– Не-а. Но папа ругался, что дорого.
– Плохо. Мы можем на время остановиться? Надо разбудить Себа и выяснить, что у нас с деньгами.
– Здесь никак. Съездов никаких, а на обочине на трассе останавливаться нельзя, тем более в темноте.
– А ты откуда знаешь? – удивился Петер.
– Меня в машине тошнит обычно, – призналась Изольда. – И папа иногда останавливается, чтобы я могла выйти подышать воздухом, а иногда говорит, что это невозможно, и объясняет почему. Так что я много знаю про то, где можно останавливаться, а где нельзя.
– Ладно, попытаемся успеть… – сказал Петер и стал тормошить брата. – Себ, Себ, просыпайся, в школу опоздал!
– А? Что? – подскочил перепуганный заспанный Себ. – Почему мама меня не разбудила?
Через секунду он понял, где находится, и надулся.
– Даже здесь не можешь без своих шуточек! – обиженно сказал он Петеру.
– Ладно, не сердись. Я просто хотел тебя взбодрить. Срочное дело!
– Что случилось? – спросил Себ всё ещё заспанным голосом.
– Ты взял деньги?
Себ кивнул.
– Давай их сюда.
– А тебе зачем? – подозрительно спросил Себ.
– Затем же, зачем и тебе. Нам нужно переехать через мост, а он платный.
– Ладно, – согласился Себ и полез в карман куртки за деньгами.
– Посмотри пока, сколько стоит проезд, – сказала Изольда.
– Уже смотрю.
Петер нашёл сайт, где указывались тарифы проезда.
– У нас машина длиннее трёх метров? – спросил он.
– Не знаю, я её не мерила, – ответила Изольда. – Думаю, да. Три метра – это совсем мало. У меня папа ростом два метра. Если его положить рядом с машиной… – мысленно прикинула она. – Не. Точно длиннее. Два папы поместятся.
– Лучше бы поместился один, – вздохнул Петер. – Было бы дешевле.
– Сколько?
– Двести сорок пять крон.
– Ого! Ничего себе, – удивилась Изольда. – Теперь я понимаю, почему папа в тот раз ругался, что дорого.
– Себ, деньги! Мы подъезжаем. Хватит копаться!
– Вот, – сказал Себ и протянул с заднего сиденья вперёд большой носок.
– Это что? – чуть не поперхнулся Петер.
– Носок Санта-Клауса. В него Санта-Клаус подарки кладёт на Рождество, – объяснил Себ.
– Это я в курсе. А нам-то он на фига сдался, этот носок?! Мы за проезд по мосту носком будем расплачиваться?! Блин, тяжёлый какой…
– Там моя копилка, – сказал Себ.
– Ты что, взял вместо бумажных денег монеты? – разозлился Петер. – У тебя же там чуть ли не три тысячи лежат без дела, те, которые ты со всех наших бабушек насобирал на всякие праздники.
– Их я коплю на «теслу», – терпеливо объяснил Себ.
– Ну? Что ты теперь скажешь? – спросил Петер Изольду. – Повезло мне с братиком? Умненький, говоришь? Отзывчивый? Или как ты там сказала: добрый? Так вот, этот добрый братик, который так сочувствует чужой беде, взял три килограмма мелочи в носке Санта-Клауса и хочет, чтобы я до утра кидал эти монеты в щель автомата, если она вообще там есть, щель для монет. Едва ли. Вряд ли такие любители Санта-Клауса ещё найдутся среди тех, кто ездит по этому мосту.