Петер с ужасом подумал о том, что будет с родителями, если с Себом исчезнут на год. Или на несколько десятилетий… Такая мысль раньше как-то не приходила ему в голову.
– Не тревожьтесь, мои юные пассажиры. Время здесь никак не связано с тем временем, которое осталось позади… Вы можете пробыть на острове год, а в мире людей стрелки часов не отсчитают и одного часа. Как повезёт…
– Вы хотели рассказать свою историю, – решил сменить невесёлую тему разговора Петер. – Что стряслось с вашей рукой много лет назад?
– Вы, наверное, знаете что-то о гноллях и смуках, – предположил паромщик. – Во-первых, потому, что иначе бы вас здесь просто не было, а во-вторых, я недавно перевозил одного смука, который рассказывал мне о том, что у него в мире людей появился друг. И мне сдаётся, что это кто-то из вас.
– Как он выглядел? – вырвалось у Петера.
– Всему своё время, хотя оно здесь и течёт иначе, – улыбнулся паромщик. – Сперва надо досказать одну историю, а потом уже переходить ко второй, не так ли?
Петер согласно кивнул, хотя ему не терпелось услышать от старика, был ли на лице у смука, которого он перевозил, свежий шрам. Паромщик явно знал множество тайн, но не торопился их раскрывать.
– Раньше люди больше ездили на лошадях. Я имею в виду то время, о котором сейчас расскажу. Машины, конечно, тоже уже были, но лошадь можно было встретить гораздо чаще, чем теперь, как за городом, так и в самом центре. А я мечтал стать наездником. Скакать верхом, преодолевать препятствия вместе со своим верным скакуном – такая, знаете, мечта была… Я ведь прекрасно подходил по комплекции: наездник должен быть маленьким и лёгким, ловким и стройным, вот как ты, например, – сказал старик, кивнув в сторону Петера. – Лошади не нужен лишний балласт на спине. Ей и так несладко приходится…
– И ваша мечта стала реальностью? – спросила Изольда.
– Почти, – ответил паромщик, отвёл взгляд и стал смотреть на море, кутавшееся в туман за бортом. – Всё шло хорошо. Я занимался в конном клубе, выигрывал для одного коннозаводчика скачки, как вы понимаете, за звонкую золотую монету, а в свободное время приходил помочь чистить лошадей, кормить их, отводить в загон. Мне это нравилось. Мой срок пребывания в мире людей уже подходил к концу, как вдруг в один прекрасный день произошло вот это… – Он поднял вверх искалеченную руку. – Двое детишек – ну как детишек, они были вашего возраста – решили подшутить. Дети – любопытные существа и иногда совершают нехорошие поступки не из желания причинить кому-то зло или боль – им просто интересно посмотреть, что получится. Они любят разбирать и заглядывать внутрь. Ничего дурного в этом стремлении нет, но нужно быть осторожнее, иногда случайно можно натворить дел…
Петер и Изольда опустили глаза и рассматривали доски палубы. Обоим казалось, что старик читает их мысли. Может, он умеет видеть человека насквозь? Гнолли же волшебные существа, мало ли, на что они способны.
– Дети появились у загона, когда я чистил Летуна. А Туман щипал траву совсем рядом с изгородью. Надо было быть внимательнее, но внутренний голос не подсказал мне, что может случиться несчастье. Им отчего-то пришло в голову сунуть Туману жгучего перца. Он попал ему в ноздри, и конь просто обезумел. Я попытался поймать и успокоить его, и вот тогда-то…
– Он укусил вас? – едва слышно спросил Себ.
– Он пытался убить меня. Сначала укусил за руку, а потом пытался затоптать. Ударить копытами. Разъярённый жеребец – страшная сила. Лошадь вообще очень сильное и умное животное, лучше не враждовать с ним, мало шансов выйти победителем из такой схватки.
– Но вам удалось выжить, – сказал Петер.
– Мальчик меня спас, рискуя своей жизнью. Он пролез между прутьями изгороди и буквально вытащил меня из-под копыт разъярённого коня. Я был уверен, что Туман убьёт нас обоих. А девочка уже бежала в клуб, зовя на помощь. Всё это продолжалось не более минуты, но мне казалось, что мы выбирались оттуда нескончаемые часы. Так что время течёт по-разному не только здесь, но и в мире людей.
– А как звали этих детей? – спросила вдруг Изольда.
– Мальчика звали Мадс, – сказал старик и повернулся к ним, – а девочку Изабелла.
– Но… – произнёс Петер. – Как такое возможно? Ведь мы… – Он не договорил, остановившись на середине фразы.
– Всё возможно в жизни. Происходят и гораздо более удивительные вещи, чем совпадение имён, – сказал старик.
– А вы… вы простили их? – спросила Изольда.
– Да, – ответил паромщик. – Не сразу, но простил. И не потому, что Мадс спас мне жизнь, а потому, что я понял: он не хотел причинить мне зла.
– Вы потом встречали их? После того случая? – спросила Изольда.
– Изабеллу я никогда больше не видел. А Мадс, когда состарился, перебрался на наш остров.
– Как?! – удивлённо воскликнули дети хором.
– Так же, как вы теперь. На пароме. Правда, паромщиком тогда был другой гнолль. У Мадса врачи нашли неизлечимую опухоль, но он не хотел доживать последние дни в больнице. Он хотел умереть свободным.
– Но вы же могли вылечить его, разве нет? – спросил Петер. – Ведь гнолли умеют совершать чудеса.
– Нельзя вторгаться в то, что решено, – тихо сказал старик. – Есть предначертанные вещи. Но мне было приятно наблюдать за Мадсом в его последние дни. Он был счастлив на нашем острове.
– И вы похоронили его на острове? – спросила Изольда.
– Конечно нет, – ответил старик. – Он сразу же, едва появился у нас и рассказал о своей скорой смерти, попросил похоронить его в вашем мире. Рядом с женой. Детей у них не было.
– А его жену случайно не звали Изабеллой? – Изольда выжидательно смотрела на старика.
Тот улыбнулся:
– Случайно звали.
– Сколько совпадений и случайностей! – заметил Петер.
– Так устроен мир, – сказал старик. – Что-то совпадает, что-то распадается, в итоге остаётся великое равновесие.
– А тот смук, которого вы недавно перевозили на остров, он… – начал было Петер.
Но тут из тумана выплыл скалистый берег, и паром уверенно вошёл в ущелье. Несколько минут справа и слева возвышались серые стены, потом они раздвинулись, и взгляду открылась бухта невероятной красоты.
24. Гостевой домик
Они сошли с парома на землю и с опаской оглядывались по сторонам, не зная, как теперь быть и что делать. Пока у них была чёткая и ясная цель – остров, всё было понятно, нужно было добраться до него. Теперь, достигнув цели, они растерялись.
– Интересно, здесь есть змеи? – шёпотом спросила Изольда.
– Думаю, пока мы у воды, на песчаном берегу, мы в безопасности… в смысле змей, – так же шёпотом ответил Петер и на всякий случай взял брата за руку: глаза понемногу привыкали к темноте, но мрак здесь был более густым и непроглядным, чем в Дании.
– Это южная ночь, – словно прочитав его мысли, сказал очутившийся совсем рядом паромщик. – Нам, гноллям, это на руку.
– А вы… умеете видеть в темноте? – спросил любопытный Себ.
– Конечно. Только в темноте мы и видим. На свету мы слепы и беспомощны, – сказал старик. – Ну что, идёмте. Не отставайте, я буду подсказывать вам, куда сворачивать. И вот ещё что… Пожалуй, это не будет лишним… – Старик куда-то исчез и через минуту вернулся с верёвкой. – Держи конец, – сказал он Петеру. – А другой я привяжу к своему поясу. Так, глядишь, и не потеряемся.
– А куда мы пойдём? – спросила Изольда, стараясь не выдать голосом тревогу.
– В гостевой домик. Он почти всегда пустует, – объяснил паромщик. – Боюсь, в подземном гроте вам будет не слишком комфортно. У гноллей и людей разные представления о комфорте, – добавил он философским тоном.
– А это далеко? – поинтересовался Петер.
– Не очень. В этом домике последним жил Мадс. Тот, о котором я вам рассказывал. Там ещё остались кое-какие его вещи. В любом случае вам нужно отдохнуть и переодеться. В вашей одежде вы долго не продержитесь на нашем острове.
– Почему? – не сдержалась Изольда, хотя всем было понятно почему.
– Змеи, пауки, завры, кноксы… – ответил паромщик. – Мало ли тут всяких живых тварей.
– Кто такие кноксы? – спросил Себ. – Я никогда про таких не слышал.
– Они не водятся в мире людей. На острове много животных, о которых вы никогда не слышали. Некоторые из них совершенно безвредны, например, карликовые носороги или травоядные завры. Но кноксов следует опасаться. Это потомки лемуров. Нечто среднее между лемурами и обезьянами. Они очень умны, прожорливы и всеядны. Кноксы давно бы уже захватили весь остров, но, к счастью для остальных, они одиночки. Не живут стаями. Природа позаботилась о балансе, иначе остров бы просто погиб со временем.
Остров тонул в темноте, но у Петера было ощущение, что они идут вдоль моря. Оно всё время оставалось справа. Оттуда доносился шум бьющихся о берег волн. Петер подумал, что это, наверное, хорошо. Ему казалось, что чем ближе к берегу, тем безопаснее. Кто его знает, что у этих гноллей там, в глубине острова… Непроходимые чащи, болота, реки с быстрым течением… Конечно, им придётся туда отправиться, чтобы найти Смука, но пусть это произойдёт чуть позже, когда рассветёт и они хотя бы будут видеть, куда поставить ногу при следующем шаге. Себ, намертво вцепившись в его руку, семенил рядом, Изольда шла сзади, каждые несколько секунд касаясь спины Петера ладошкой, – проверяла, здесь ли он. Пару раз Петер спотыкался и чуть не падал, потом привык к неровностям почвы, да и глаза уже различали в темноте контуры и силуэты. А может, приближался рассвет. Но идти стало немного веселее.
Наконец паромщик свернул влево, в сторону от моря, и, достигнув опушки леса, они остановились. В темноте смутно проступали очертания небольшого домика: примерно в таком же они отдыхали прошлым летом в Скагене. И ходили смотреть на то место, где Северное море встречается с Балтийским. Петер запомнил старый маяк, орнитологическую станцию с вышкой, на которую можно было подняться, и специальный трактор с вагонами, возивший тех, кто не хотел топать по песку километр с лишним. А вот купаться там было запрещено: опасные течения в считаные секунды могли утащить человека, даже хорошо умеющего плавать.