х. Он включил максимальную мощность, и телефон заорал: «Кола! Кола!» Эта песенка очень нравилась многим в их классе, – видимо, и Изольда не была исключением. Но зверь двинулся на него. И тут Себ совершил непростительную ошибку: поднял глаза и пересёкся взглядом с кноксом. Петер с Изольдой были уже совсем рядом, Себ слышал их крики. Но кнокс был ещё ближе, в каком-нибудь метре от Себа. Описывая полукруг, он приближался со стороны головы.
«Это конец», – успел подумать Себ, и в ту же секунду включился следующий рингтон. Жалобно и громко мяукнул котёнок. И кнокс аж взвился в воздух от неожиданности. Шерсть у него встала дыбом, и через мгновение он исчез в лесу. Только качнулся папоротник.
– Ты цел? – Перепуганный Петер тряс брата за плечо. – Ничего не сломано? Кто-то тебя укусил? Скажи, где болит? Изольда, не стой же, помоги мне! Себ, ты должен мне сказать, что произошло, иначе мы не сможем тебе помочь, понимаешь?! Ты ранен? Изольда, давай же сюда смолу, он ранен. Неужели не видишь? Он может умереть!
Тогда Себ собрался с силами и помотал головой.
– Со мной всё хорошо, – прошептал он, потом посмотрел на Изольду, попытался сопротивляться потоку нахлынувших на него эмоций, но они были сильнее, и он всё-таки заплакал.
28. Болото
– Да, дела… – вздохнул Петер. – Сперва бабочки с крыльями, острыми как бритва, теперь зверюга-гипнотизёр. Бедный Себ! Ты очень перепугался?
Себ кивнул.
– Надо думать. Но зачем ты попёрся в лес один, без нас? Ещё раз так сделаешь, я тебе башку откручу, понял меня? Причём я не какой-нибудь там сникерс, меня мяуканьем котёнка не запугаешь. Только попробуй ещё выкинуть такой фокус. Уши оборву. Ты подумал, что я скажу папе с мамой, когда вернусь домой? Что моего младшего братика съел сникерс?
– Мне нужно было в туалет, – едва слышно сказал Себ. Он сидел на траве и ковырял веточкой землю. Видно было, что он ещё не отошёл от пережитого испуга. – А ты завязал тугой узел.
– Мог бы подойти ко мне и попросить развязать, – строго сказал Петер.
– А ты мог бы быть поделикатнее и понять, что, во-первых, твой брат только что чудом избежал смерти и ему нужно прийти в себя, а во-вторых, не все мальчики при девочке горят желанием рассказывать, что им надо пипи, да ещё чтобы старший братик развязывал им штанишки, – резко выпалила Изольда, развернувшись к Петеру. – Так что это ты, друг мой, во всём виноват, а вовсе не Себастьян. Поэтому оставь его в покое. Хочешь показать, что ты тут главный, – наезжай на кнокса. Если догонишь.
У неё и правда был рассерженный вид, и Петер растерянно смотрел на неё, не зная, что ответить.
– А… Ну… Ты в туалет-то сходил? – наконец спросил он брата.
Тот отрицательно помотал головой.
– Давай развяжу, – примирительно предложил Петер и развязал верёвку. – Вон отойди за ближайшее дерево, мы не смотрим, – сказал он и отвернулся. – Но только за ближайшее, ни шагу дальше. Погоди, воткну эту штуку от змей. Да она включена! Ты ею от гипнотизёра, что ли, отбивался? – пошутил Петер. Сильный испуг за брата наконец прошёл, и к нему вернулась способность острить.
Себ отошёл за дерево и спрятался за стволом.
– Ты… не обращай внимания, – попытался оправдаться Петер. – Это я так реагирую, потому что сам… ужасно испугался за него.
– Да я поняла уже. Ладно, проехали, – примирительно сказала Изольда.
– Интересно, почему этот сникерс испугался мяуканья котёнка? Как ты думаешь? – спросил её Петер.
Она пожала плечами:
– Да, удивительно. Громкая музыка его не отпугнула, а от мяуканья он перепугался насмерть. Это факт.
– Если мы узнаем причину, то, возможно, нам удастся это как-то использовать в своих целях.
– У тебя есть идеи? – спросила Изольда.
– Не-а. Никаких догадок. А у тебя?
– И у меня ноль. Ладно, на всякий случай будем иметь в виду, что это наше тайное оружие. По крайней мере, против кноксов. Как знать, может, на остальных оно и не действует.
– Если честно, и проверять не хочется, – признался Петер. – Думаешь, мы доберёмся до Смука?
– Не знаю, – ответила Изольда. – Пока что меня больше волнует вопрос, доберёмся ли мы до реки.
– Завяжи, – попросил брата вернувшийся Себ.
Они немного поели, выпили по паре глотков воды и двинулись дальше, прислушиваясь к лесу и всматриваясь в малейшее движение травы и листвы в кронах. Но к счастью, им попадались только цветастые попугаи, оглашавшие лес громкими воплями, и стайки мелких обезьянок, кочевавших с дерева на дерево.
– Прибавьте шагу, – подгонял брата и Изольду Петер. – Солнце уже высоко над лесом, нам нельзя ночевать в джунглях ни при каких обстоятельствах. Засветло надо добраться до реки.
– У меня устали ноги, – пожаловался Себ.
– Терпи.
– А если не успеем до темноты выйти из леса? – спросила Изольда. – Мы же не знаем, насколько он большой.
– Не знаем, – согласился Петер. – Но какое-то подобие масштаба тут есть. Я не думаю, что он огромный. Мне кажется, мы уже должны были пройти больше половины пути.
– Там нет на карте каких-нибудь дополнительных ориентиров? – спросила Изольда.
Петер странно посмотрел на неё:
– Только болото. Но меня это тревожит. С одной стороны, если мы к нему выйдем, значит, мы на правильном пути. С другой стороны, не хотелось бы приключений с болотными тварями.
– А вдруг мы заблудились и ходим по кругу? – с тревогой в голосе спросила Изольда. – Такое же может быть?
– Судя по солнцу, мы идём правильно, – с сомнением сказал Петер.
– А вдруг…
И тут взгляд Петера упал на лианы, обвивавшие стволы деревьев. Всё тянулось в этом лесу к солнцу, и лианы не были исключением.
– Знаешь что… – сказал Петер. – Кажется, у меня всё-таки есть идея.
Изольда остановилась и вопросительно посмотрела на него.
– Я залезу наверх по лиане, – сказал Петер.
– Ты с ума сошёл! Тут метров сто! Посмотри, они растут до облаков, эти чёртовы деревья. А если ты свалишься с такой высоты? Тебя уже тогда никакой смолой не склеишь. Даже не думай об этом. Это тебе не по канату лазать на уроке физкультуры. У меня есть идея получше.
– И какая же? – спросил Петер.
– Старик нам сказал, что видел какое-то знамение. И вообще, что наше появление на острове не случайно. Иначе ему не пришлось бы за нами плыть. Мы же даже не знаем, как его снова найти и как выбраться отсюда. Поэтому я предлагаю положиться на то, что в этом и правда есть какой-то скрытый смысл. Как говорят взрослые – судьба. Когда всё складывается так, а не иначе, хоть ты тресни. Идём, мы должны найти Смука. Нашёл же Себ камень-пропуск среди миллионов камней. Значит, мы на верном пути. Не вешайте носы! И ты прав: надо поторапливаться. Ночевать в лесу не лучшее решение.
Они зашагали дальше, как им казалось, в бесконечность. Не разговаривали друг с другом, не останавливались отдохнуть. Шли и шли, прислушиваясь и всматриваясь, и через пару часов лес впереди сперва посветлел, а потом и в самом деле стал редеть.
– Ура! Кажется, река! Лес редеет, – сказала Изольда.
Они вышли на открытое место. Трава здесь была выше и сочнее, чем в лесу, и кое-где виднелись сухие или полузасохшие стволы деревьев. Некоторые из них накренились и почти лежали на траве.
– Угу, – негромко сказал Петер. – Лес редеет. Только это не река. И да, ты была права: мы на правильном пути.
Им даже не нужно было сверяться с картой. Перед ними раскинулось огромное болото.
29. Прыгозавры
– Меня закусали мошки, – ныл Себ.
Они стояли на краю болота, не зная, рискнуть ли пойти напрямик или попробовать его обойти.
– Выглядит довольно сухим, – неуверенно сказал Петер.
– Ага, бабочки тоже выглядели такими хрупкими! – напомнила Изольда. – Надо идти в обход, а то увязнем и не вылезем отсюда.
– Судя по карте, оно большое, – прикинул Петер. – Смотри, вот это расстояние мы преодолели за несколько часов. Если идти в обход болота, получается почти столько же. А река, вот она, – если напрямик, совсем недалеко. И останется ещё время пройти вдоль неё. Нам же нужно отыскать тоннель. Думаешь, там рекламные плакаты стоят: «Строительство тоннеля»? Сомневаюсь.
– Но и в болото лезть ради спешки тоже не вариант, – возразила Изольда.
– Давайте уже куда-нибудь пойдём, – захныкал Себ. – Когда мы идём, не так кусают…
– Ты только что жаловался, что у тебя устали ноги, – напомнил брату Петер. – Вот и дай им отдохнуть. А нам с Изольдой – подумать. Потому что если мы…
Он осёкся на полуслове. Его взгляд был прикован к болоту.
– Вы ничего не заметили? – спросил он шёпотом.
Изольда устремила свой взгляд в сторону болота.
– Во-он там, левее сухого поваленного дерева… Метрах в ста от нас.
– Птица? – неуверенно произнесла Изольда. – Как будто птица перелетела с кочки на кочку.
– По форме скорее рыбина, – прошептал Петер. – Узкая и плоская, и с хвостом. Но рыбы не летают же, правда?
– Есть летучие рыбы, – сказал Себ. – Они разгоняются до большой скорости, выпрыгивают из воды и парят на плавниках.
– Где тут разгоняться, в болоте? – спросил Петер. – Ладно, Изольда, ты права, давай лучше в обход, подальше от этих рыбоптиц.
– То-то же, идём, – сказала Изольда, взяв свой рюкзак. – Кто-нибудь хочет пить?
– Вон такая же рыбина в траве лежит, совсем близко, – вдруг сказал Себ. – Хотя нет, это не рыбина, это большая ящерица… Она…
В этот момент ящерица приподняла переднюю часть туловища и сделала в их сторону гигантский скачок. Задние лапы у неё были мощные, как у кенгуру. Она сбила с ног Петера, и он покатился по траве.
– Включай мяуканье! – закричал он, направляя на приближающегося ящера баллончик, который всё это время носил в руке в боевой готовности. – Старик говорил, что это спрей от летиц, я не уверен, что поможет.
Ящер подходил медленно, ленивой походкой кенгуру, внимательно рассматривая экзотическую добычу.
В руке Изольды громко замяукал телефон. Завр остановился, повернул голову в сторону девочки. Петер прицелился и, когда рептилия снова повернулась к нему, выпустил ей в морду струю из баллончика. Особого эффекта не последовало, – правда, Петеру удалось озадачить завра, и тот медлил с нападением. Телефон продолжал громко и жалобно мяукать.