– Да я, кажется, тебе его не навязывал, – миролюбиво отпарировал Петер. – Попросил бросить – пожалуйста, а ругать-то зачем…
И, плавно размахнувшись, он выбил очередной страйк, хотя была не его очередь бросать.
Себ посмотрел на него неодобрительно, но Петер шепнул ему волшебное слово: «Ягуар».
Оскар вернулся к команде и о чём-то пошептался с Бертрамом.
Петер сосредоточился на очередном броске, но краем глаза он уже видел, что капитан идёт к нему.
14. Запоздалое сожаление
Конечно, Петер отчаянно жалел теперь, что отдал им свой шар. Точнее говоря, он отдал им Смука, который так хотел уже сегодня ночью вернуться к себе на остров. К тому же Себ проколол колесо, и они медленно катили велосипеды по обочине. Дождь таки пошёл: несильный, моросящий, понемногу пропитывающий джинсы. Себ молча топал рядом с братом, но Петер как будто пропустил мимо ушей заданный братом вопрос: «Как ты мог это сделать? Он помог тебе, вернул тебя в команду, а ты его предал». И мысленно отвечал на этот вопрос: «Не знаю. Правда не знаю. Оно как-то… само вышло».
Наверное, во всём виновата эйфория: Петер был на седьмом небе от счастья, когда его позвали играть в основном составе, причём не когда-то потом, а прямо сейчас, в начинавшейся через четверть часа игре, и он показал себя блестяще, настоящим лидером, выбивая в решающие моменты страйк за страйком. Ему показалось, что даже Изольда смотрела в его сторону как-то… не так, как обычно. Что-то было странное в её взгляде, и Петеру показалось, что, может быть, он ей теперь понравится, хотя её взгляд больше напоминал рентгеновские лучи, про которые им недавно рассказывали в школе. Ими можно просвечивать то, что у тебя внутри, и Изольда явно просвечивала Петера взглядом. Только вот – зачем?
– Злишься? – спросил Петер бредущего рядом Себа.
Тот, поколебавшись, кивнул. Голова его была понуро опущена. Плечи тоже как-то обмякли. Себ словно стал ниже ростом, сам превратился в маленького гнолля.
– Но ведь они же завтра утром вернут его, – попытался оправдаться Петер. – Это всего на одну ночь. А завтра я поеду к Бертраму и заберу Смука! Вот его адрес, я записал, он живёт рядом с озёрами, это не так далеко от нас. Хочешь, я поеду рано-рано утром?
Себ кивнул. Потом поднял голову и посмотрел сбоку на Петера.
– А зачем им вообще твой шар ночью? Ночью же нельзя играть в боулинг. Что, если они задумали что-то нехорошее?
– Почему сразу нехорошее? – растерянно спросил Петер.
Ему и самому уже начинало казаться, что он угодил в ловушку, но верить в плохое не хотелось, он гнал от себя дурное предчувствие, старался убедить себя в том, что ничего же ещё не случилось и, скорее всего, не случится, они же его друзья. Ну хорошо, пускай не друзья, но товарищи, приятели, одноклассники. Зачем им вредить ему?
– Затем, что Изольда ненавидит тебя после той истории с машиной, когда ты гнался за ней с пауком, а Бертрам теперь будет завидовать тебе и изо всех сил постарается вернуть себе лидерство. Своими страйками ты нажил себе врагов, – добавил Себ.
Какое-то время они шли молча.
– Они сказали, что просто хотят сравнить его со своими шарами, измерить, взвесить… – тихо сказал Петер. – А я был в тот момент так счастлив, что думал не головой, а…
– Задницей, – закончил за него Себ. – Хорошо, что ты это понимаешь. Ты должен завтра утром извиниться перед Смуком и помочь ему добраться до острова, если, конечно, он нуждается в твоей помощи и вообще простит тебя… Я бы не простил, – помолчав, добавил Себ.
Внутри Петера продолжало нарастать чувство тревоги. Оно душило его. Хорошо, что Себ проколол колесо: пока они шли в темноте под моросящим дождём, Петер ещё мог бороться с накатывающей на него паникой, но дома ощущение непоправимой ошибки уже не выпустит его из своей хватки, он это хорошо понимал и старался идти помедленнее, чтобы хоть как-то отсрочить возвращение домой. И все-таки, миновав очередной перекрёсток, они оказались возле своего дома. Припарковали велосипеды.
– Завтра откатим твой велик в ремонт, – сказал Петер. – Не переживай, там ничего серьёзного, я с тобой схожу. В худшем случае заменят камеру, это семьдесят крон, возьмём у папы.
Жалко, что нельзя было заняться ремонтом велосипеда немедленно, это бы отвлекло Петера, переключило бы его мысли на другую волну. Хотя бы ненадолго.
– Завтра воскресенье, – отозвался Себ. – Ремонт не работает.
– Ну, тот, что рядом с нами, не работает, а есть такие, которые работают, я уверен, – успокоил брата Петер. – Найдём, не бойся. В понедельник с утра поедешь в школу на новой камере!
Потом они ужинали. Мама приготовила рыбные котлеты и пюре. Папе показалось, что котлеты недожарены, он жевал с опаской, объяснив, что недоготовившуюся рыбу есть вредно. На что мама обиделась и сказала, что котлеты не сыроватые, а нежные, потому что она добавила в фарш вымоченную в молоке булку и тёртый сыр пармезан. И, зная папину капризность в отношении непрожаренной рыбы, поставила её ещё дополнительно на пятнадцать минут в духовку. Так что все обвинения в её адрес она решительно отметает.
Папа поинтересовался успехами Петера в боулинге. И только тут Петер вдруг понял, что от сумасшедшей радости по поводу выигранного матча и собственных страйков не осталось ни малейшего следа. Как от маленького, построенного из песка у самой воды замка, слизанного волнами. Песок снова был гладким и ровным, как и вчера, и позавчера, и тысячу лет назад.
– Нормально, – сказал Петер. – Как обычно.
Ему не хотелось хвастаться своим успехом, тем более что папа мог заинтересоваться его причинами, начать расспрашивать, как всё было. Врать не хотелось, а рассказать правду нельзя. Поэтому самым верным решением было уклониться от разговора.
И Петер отправился наверх. Тревога по-прежнему грызла его изнутри.
На лестнице послышались лёгкие шажки, и в комнату вошёл Себ.
– Слушай, Себ… – неожиданно для себя самого сказал Петер, – дай мне… что-нибудь почитать.
Брат посмотрел на него удивлённо и подошёл к своей полке с книжками.
– О чем ты хочешь почитать? – спросил он.
– Да ни о чём. Просто… какую-нибудь историю.
– Хочешь про Пеппи Длинныйчулок? – спросил Себ.
– Это же про девчонку!
– Она прикольная, как мальчик. Хулиганит постоянно и всё такое…
– А как хулиганит? – спросил Петер.
– Если я тебе скажу, как она хулиганит, то какой смысл читать книгу? – в свою очередь спросил Себ.
– Ладно, давай. – Петер взял протянутую книгу и сел на пол, привалившись спиной к кровати.
История Пеппи поначалу показалась Петеру скучноватой, но понемногу захватила его. К тому же папа у неё тоже был на каком-то далёком острове, неизвестно где. Мысли Петера снова и снова возвращались к Острову гноллей. Было уже, наверное, часов одиннадцать вечера, когда в кармане Петера плимкнула пришедшая на смартфон эсэмэска. Номер был ему незнаком. «Выйди срочно на улицу. Нужно поговорить. Это важно. Изольда».
Похоже, нехорошие предчувствия оправдывались. Петер молча показал эсэмэску Себу.
– Я с тобой, – прошептал тот.
– Не получится. Ты должен нас прикрыть, если папа или мама вдруг решат подняться к нам наверх. Мы не можем уйти из дома оба. Если что, придумай какое-нибудь объяснение моего отсутствия, – пробормотал Петер, натягивая свитер.
К счастью, у Петера с Себом был свой выход на лестничную площадку. Можно было легко спуститься на улицу, не привлекая внимания родителей.
Петер натянул ботинки и тихонько притворил за собой дверь.
15. Беда
Увидев напротив подъезда Изольду с заплаканными глазами, Петер сразу понял, что произошло что-то ужасное. Иначе она никогда не пришла бы к нему в такой поздний час. Ему даже не нужно было раскрывать рот: весь его вид, расширившиеся от страшного предчувствия глаза кричали «что случилось?».
– Прости, Петер, – сбивчиво начала Изольда. – Понимаешь, я не хотела ничего такого… Я знаю, ты хороший парень, просто я тогда здорово разозлилась из-за того случая с пауком и машиной. И потом, шар – это всего лишь вещь… Я же не знала, что…
– Не знала чего? – осипшим голосом спросил Петер. – Он жив?
– Не знала, что шар – это не совсем… шар. Не знаю. В смысле, не знаю, жив ли он. Он убежал от нас.
– Не знала, не знаю!.. – зло выкрикнул Петер. – Это всё, что ты можешь сказать?
– Ты сам виноват. – Изольда посмотрела ему в глаза. – Кто тебя заставлял морочить нам голову и прикидываться суперигроком? Ты сам заварил эту кашу, а теперь злишься из-за того, что приходится её расхлёбывать.
– Это всё? Больше тебе нечего добавить? – спросил Петер и повернулся, чтобы войти в подъезд.
Изольда быстро подошла к нему и прикоснулась к его плечу.
– Погоди… Я пришла сказать, что… я виновата, но я готова…
Петер обернулся к ней. Её лицо было мокрым от дождя, но он был готов поклясться, что она плакала, пока шла к нему.
– …готова вместе расхлёбывать, – слабо улыбнулась она. – Если ты тоже готов… готов принять мою помощь.
– Давай отойдём в сторону. – Петер взял Изольду за локоть и отвёл за угол дома. – Родители могут случайно увидеть нас из окна. Это может создать дополнительные трудности.
Он достал из кармана айфон и написал Себу эсэмэску: «Всё ок?»
Через несколько секунд пришёл ответ: «Все тихо».
Тогда он набрал номер Себа и зашептал в трубку, как будто родители могли услышать его на таком расстоянии:
– Себ, слушай внимательно. Одевайся, собери школьный рюкзак: возьми самое необходимое, бутылку воды, поесть что-нибудь, сделай каких-нибудь бутербродов… Да всё равно с чем, главное – побыстрее, и не попадись на глаза родителям. Если они будут маячить рядом с кухней, бутерброды отменяются. С голоду не умрём. И денег возьми из своей заначки. Что? Ты копишь на «теслу»? Тебе ещё двадцать пять лет на нее копить! Я тебе отдам. Да, совсем скоро. Да не бойся ты, не пропадут твои деньги. Бери все, я пока не знаю, сколько нам может понадобиться. Нет, на троих. Изольда. Да, она пойдёт с нами. Куда, куда… на кудыкину гору! Хватит болтать! Время дорого. Спускайся вниз, и поскорее. Мы ждём в парке на скамейке. Где-нибудь недалеко от станции метро, найдёшь. Не найдёшь – позвонишь. Конечно, брать! И два зарядных возьми! Всё, давай уже начинай шевелиться.