Погонщик не знал, сколько времени он вот так пролежал на земле, судорожно хватая ртом воздух. Боль накатывала на него волнами, проходя через все тело и словно циркулируя от затылка к пальцам на ногах и обратно.
От удара стекла в гогглах покрылись трещинами. Пахом смотрел сквозь них на исчерченное причудливым узором небо и думал лишь об одном: кто же первым найдет его, раненого и не способного оказать маломальское сопротивление? Друзья или враги?
«Скорее всего, это будут птицы или змеи, – с некой безысходностью подумал Пахом, прежде чем изломанное небо над его головой не сменилось темным силуэтом. – А вот и смерть за тобою пришла, Пахоша…».
Но почему-то вместо того, чтобы вцепиться погонщику в горло или вонзиться в его тело ядовитыми зубами, нависший над ним силуэт заговорил:
– Копать-колотить, это же Пахом. И долго ты тут собираешься в пыли валяться?
Штемпель, возглавлявший отряд новобранцев, оказался поблизости как никогда вовремя. Пахом не знал, какие дела обделывали в степи молодые листоноши, но был благодарен богам за то, что те привели их ему на выручку.
Пятеро юношей и девушка, восседавшие на горячих восьминогих скакунах, окружили распростершегося на земле погонщика. Руководивший ими ветеран по имени Штемпель с тревогой смотрел в след удаляющемуся стаду браминов и недовольно хмурил брови. Затем он обратился к склонившемуся над Пахомом юноше.
– Пошта, ну как он там, живой?
– Да жив вроде, – отозвался юноша, осторожно осматривая и ощупывая тело погонщика, – руки-ноги целы. Я его знаю, его Пахомом кличут. Один из погонщиков в Джанкое. Можешь говорить?
Последняя фраза предназначалась лежащему на земле. Тот попытался ответить, но вместо слов получались лишь слабые стоны и хрипы.
– Тихо-тихо, не напрягайся, – успокоил его Пошта, – Похоже, у него сильный ушиб или сотрясение. А может и то и другое.
– Хорошо. Оставим его пока здесь. Бандеролька, приглядывай за раненым. Остальные за мной.
– Есть, – хором ответили листоноши и бросились выполнять указания начальства. На месте Пошты возникла юная симпатичная брюнетка. С собой она прихватила белую пластиковую коробку с красным крестом на крышке.
– Сейчас я сделаю вам обезболивающий укол, – обратилась к погонщику Бандеролька, набирая иглой лекарство в многоразовый стеклянный шприц, – и вам сразу же станет легче.
Пахом вспомнил, что уже видел эту девушку прежде. Как и того паренька, Пошту. Они приходили в харчевню, где Пахом с Яриком отмечали завершение очередной трехдневной смены. Стоило парочке войти в зал, как все посетители разом притихли. В Джанкое к листоношам относились спокойно, даже с уважением, но все же самым сильным чувством простых горожан по отношению к обитателям стоящей по соседству цитадели был страх. Ведь обитатели Джанкоя практически ничего не знали о том, что происходило за стенами твердыни клана листонош. А незнание всегда порождает страх.
Пищи для непонимания хватало. Взять, к примеру, Бандерольку. Когда Пахом видел её в тот раз в харчевне, её волосы были светлыми, как выгоревшая под солнцем солома. А сейчас они были чернее воронова крыла.
Листоноши часто давали приют сиротам, особенно охотно принимали младенцев. И год от года эти дети претерпевали изменения, как внешние, так и внутренние. По Джанкою ходили слухи, что будущих членов клана подвергают искусственным мутациям, делающих листонош невосприимчивыми к радиации. Также горожане много раз становились свидетелями невероятной живучести членов клана. Огнестрельные ранения, укусы ядовитых змей или насекомых, ужасные раны от лап мутировавших зверей. Но проходит пара дней, и казавшийся ещё вчера покойником листоноша вновь, как ни в чем не бывало, ходил по улицам Джанкоя.
Много чего ещё говорили о листоношах. Но все жители города сходились в одном мнении: не будь клана, Джанкой дивным давно бы превратился в руины. А пока листоноши рядом, все будет хорошо.
– Все будет хорошо, – будто услышав его мысли, повторила Бандеролька.
«А вдруг она и в правду умеет читать мысли?» – ужаснулся Пахом, судорожно пытаясь вспомнить, не надумал ли он сейчас чего лишнего. Но тут боль наконец-то покинула тело погонщика, и он погрузился в благостное забытье.
Отряд всадников выстроился клином. На острие атаки, само собой, оказался ветеран, Штемпель, жестами раздавший поручения новобранцам. В этот день листоноши как раз отрабатывали командные взаимодействия в условиях боя верхом, и сейчас им неожиданно выпало сдать экзамен на практике.
Заметив в небе сразу три сигнальных ракеты, Штемпель отправил в цитадель за подмогой двух самых молодых и неопытных членов клана, а остальных повел вслед за собой. Для листонош охрана жителей Джанкоя входила в число первоочередных задач. Ведь если ты не способен защитить своих ближайших соседей, то как ты можешь гарантировать безопасность тем людям, которые живут на другом конце острова? Репутация – вот один из краеугольных камней фундамента клана листонош.
Сперва отряд наткнулся на нескольких мертвых браминов, а затем на раненого погонщика. Штемпелю вновь пришлось ослабить свой отряд, оставив приглядывать за джанкойцем Бандерольку. Поступил он так не из-за того, что Бандеролька была единственной девушкой в его отряде – в клане не было и быть не могло дискриминации по половому, национальному или расовому признаку. Просто из числа новобранцев позаботиться о Пахоме могла только она.
Но вскоре эти мысли были вытеснены из головы Штемпеля впечатляющим видом новых трупов – еще пять расчлененных туш браминов и ещё один погонщик. Но этому человеку листоноши помочь были уже не в силах: голова и конечности погонщика были аккуратно отделены от туловища и разбросаны неподалеку от тела.
При виде этого месива одного из новобранцев стошнило.
– Ещё слабые животом и нервами есть? – командир сурово оглядел подчиненных, но встретил лишь взгляды, полные решимости догнать убийц и отомстить врагам общины. – Тогда поехали дальше. Оружие держать наготове, но без моей команды огонь не открывать. Делаем всё, как сегодня на тренировке.
– Есть!
Вновь загремели копыта восьминогих лошадей. Листоноши стремительно нагоняли стадо браминов, которые уже устали от столь продолжительного забега по степи. Похоже, что животные решили наконец-то остановиться и дать противнику отпор. Брамины сбивались в кучу, в центре которой оказались телята и самки. Двухголовые самцы, грозно мыча и сверкая рогами, встали по периметру и готовы были сражаться до последнего, лишь бы не подпустить неведомого агрессора к своему потомству.
– На три часа! – жестами просигналил Пошта, вскинул руку и указал в направлении черной точки, неподвижно стоявшей неподалеку от стада.
Штемпель кивнул в ответ и также, жестами, отдал отряду приказ рассредоточиться. В степи практически негде было укрыться, и приближаться к предполагаемому противнику тесной группой являлось фактически самоубийством. Поэтому листоноши разделились на три группы по двое. Штемпель и Пошта продолжили ехать прямо к черной точке, которая при ближайшем рассмотрении оказалась автомобилем, больше всего похожим на джип с открытым верхом. На заднем сидении в машине был установлен некий аппарат, представлявший собой панель управления с рычагами и длинной широкой трубой, на конце которой блестел металлический шар.
За панелью сидел щуплый, абсолютно лысый субъект в некогда белом, а ныне посеревшем от времени и множество стирок халате. Лысый подвигал рычаги, и сфера на конце трубы налилась красным цветом. Затем раздался громкий хлопок, и сфера ослепительно сверкнула.
Один из стоявших неподалеку двухголовых браминов протяжно замычал, и прямо на глазах изумленных листонош тело животного развалилось на четыре части. Фонтан крови оросил землю и стоявших неподалеку от бедняги собратьев.
Штемпель с Поштой были уже совсем близко от автомобиля, когда лысый их заметил. Хоть он и прятал глаза за толстыми очками с черными стеклами и все свое внимание уделял стаду браминов, но каким-то образом он увидел или услышал приближающихся всадников. Задергавшись, лысый принялся быстро-быстро крутить один из вентилей на панели управления.
Штемпель почувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Лысый поворачивал свою чуду-пушку в их с Поштой сторону. Если они не успеют достичь джипа первыми, то их тела просто порубят на кусочки.
– Расходимся! – крикнул Штемпель, потянув удила в сторону. Серко, его верный восьминогий конь, послушно изменил направление. Пошта на своем Одине устремился в противоположную сторону.
Лысый запаниковал. Дуло его пушки судорожно дергалось вправо-влево, и он все никак не мог решить, в кого из листонош выстрелить первым. Наконец, он решился и направил сферу на Штемпеля.
– Простите, любезный, – на плечо лысого легла чья-то тяжелая ладонь, – закурить не найдется?
– Что? – удивленно обернулся лысый. Следующее, что он увидел, – кулак молодого листоноши Индекса, стремительно приближающийся к его очкам с черными стеклами.
– И что же это ты, тварюга, тут делаешь, а? – Штемпель сопроводил свой вопрос тяжелой оплеухой. Голова лысого мотнулась, а зубы клацнули с такой силой, что просто удивительно, как он при этом не откусил себе язык.
– Я просто испытывал оружие! А это стадо показалось мне идеальным вариантом. Большие животные, к тому же, у них две головы. Это же просто бесценный материал для исследований! Как долго брамин сможет просуществовать без одной головы? Когда наступит летальный исход, если отделить передние копыта. А если задние?
– Сейчас мы это и проверим, отделив тебе задние копыта, – пообещал Индекс, протягивая руки к рычагам управления смертоносной машины.
– Постойте, что вы делаете! – истерично заверещал лысый. – Остановитесь! Я же никому не хотел причинить вреда! Я просто экспериментировал…
– Просто экспериментировал? Просто!? Экспериментировал!? – Штемпель чувствовал, что ещё немного, и он утратит над собой контроль. Но этого нельзя было допустить ни в коем случае, особенно перед новобранцами. – Я ещё могу понять убийство браминов, они все равно выращиваются на мясо. Убить одним ударом, чтобы животное не мучилось, – это