Её лицо было освещено лунным светом, пробивавшимся сквозь щели в стенке сарая.
Знайка моментально сел, ощутив сильную ломоту в спине и суставах. Несколькими неловкими движениями он надел очки и попытался пригладить волосы.
— Где же ваша ракета? — прошептала Огонёк.
— А? Ракета? — очумело пробормотал Знайка. — Ракеты пока нет…
— Это я и без вас вижу. Проснулись наконец?
— А я что, заснул?
— Знаете, что я сегодня узнала?
Чтобы очухаться, Знайка потряс головой, одёрнул на себе куртку и полез в карман за карандашом и бумагой.
— Так, я внимательно слушаю.
— Ну так слушайте. Я должна была вам сказать это ещё вчера: все эти болваны в чёрных плащах — не коротышки!
— Как не коротышки? А кто же? — удивился Знайка.
— Роботы! — уверенно сказала Огонёк.
На самом деле Знайка о чём-то таком догадывался и раньше, но скорее допускал, что это какие-нибудь загипнотизированные коротышки. На тех механических роботов, каких он уже видел, эти совсем не были похожи.
— Неужели роботы! — воскликнул Знайка. — А вы это уже точно знаете?
— Как же вы сами не догадались! Ну посудите сами: разве бывают такие бестолковые, неулыбчивые и неразговорчивые коротышки?
— Ну это как раз… А из чего же они, по-вашему, сделаны?
— А шут их знает, из чего они сделаны, это не важно. Ну, физиономия, положим, резиновая. Я одного специально за губу схватила, ещё в первый день. И точно: холодный и резиновый. А вот в туловище что-то твёрдое, я его ещё в живот пальцем ткнула.
— Знаете, вы с этим поосторожнее, — заметил Знайка. — Ещё неизвестно, что у них на уме…
— Ну, допустим, кое-что известно… Знаете что, давайте отсюда перейдём, здесь совершенно невозможно разговаривать, — предложила Огонёк.
И на самом деле, спящие малыши громко храпели и сопели. А лежавший рядом Сиропчик к тому же ещё и присвистывал. Вся эта какофония очень мешала разговаривать. Знайка и Огонёк перебрались к выходу, сели на порог и свесили ноги. Ярко светил узенький серп луны, стрекотали кузнечики, а где-то в глубине зарослей поквакивали лягушки. Ночь была тёплая и безветренная.
— Вы пробовали с ними разговаривать? — спросила Огонёк.
— С этими… роботами?
— Да, с цириками.
— Нет, пока ещё не пробовал. Мне показалось, что разговаривать с ними бесполезно.
— А вот и совсем не бесполезно. Если бы вы не были таким учёным сухарём, то могли бы узнать для себя много интересного, а главное, полезного. Например, то, что цирики имеют обыкновение реагировать на некоторые обращённые к ним слова.
Попробуйте сказать такому болвану «ногу потерял» — и он начнёт проверять, на месте ли его нога.
— А если…
— Да! — восторженно прошептала Огонёк. — Вы, кажется, всё поняли. Если ваша ракета в ближайшие дни не появится, мы будем разрабатывать план побега!
Знайка молчал, глядя на неё широко раскрытыми глазами.
— А теперь ложитесь спать, вы должны хорошенько отдохнуть. У нас ещё будет время поговорить.
Знайка поблагодарил и послушно отправился спать на свою охапку травы. Ни на какие раздумья сил у него не было. В голове крутилась только одна фраза:
«Разрабатывать план побега, разрабатывать план побега…» С этим он и заснул.
Глава двадцать третья
ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ЗНАЙКИ
ШЕСТОЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Чистых листков осталось совсем мало, буду стараться писать только самое главное. Всего шесть дней назад мы отправились в путешествие из Цветочного города, и вот уже третьи сутки мы пленники острова, который капитан Куке обозначил на своей карте как остров Голубой Звезды. От зари до заката малыши здесь работают на каменоломне, разрабатывая алмазоносные породы, а малышки в подземной фабрике вычленяют из них крупицы алмазов. Нас охраняют механические роботы и хрустальные шары, способные следить за нами и посылать болевые импульсы. Все думают, что бежать отсюда невозможно, так как вокруг одно только море, а по острову бродят кровожадные дикари… Несмотря на это, с одной малышкой мы разрабатываем план побега. Добавить больше ничего не могу, потому что бумага — самый опасный свидетель.
СЕДЬМОЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Снова работали в котловане. Авоська и Небоська поссорились из-за тачки, и их «ужалил» хрустальный шар. Никаких повреждений или ожогов Пилюлькин у них не обнаружил. Предполагаю, что это может быть какой-то особой частоты ультразвук. Ракеты не видно. Я сказал роботу: «На тебя падает камень», — и он посмотрел наверх. Я сказал: «Директор велел завтра тебя разобрать». Робот некоторое время «думал», даже сделал несколько беспокойных движений, но, не обнаружив в своей памяти ни одного подтверждения сказанному, успокоился. Это означает, что у роботов заложены какие-то инстинкты самосохранения. И если фразу составить достаточно убедительно, то робота можно хотя бы на время нейтрализовать. Однако злоупотреблять экспериментами с роботами не следует, иначе об этом дознается директор и введёт в их память более жёсткую программу.
ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Рискнул провести ещё один эксперимент по контакту с роботами. Сказал: «Подпрыгни три раза». Как и следовало ожидать, робот не подчинился. Тогда я сказал: «Если у Сиропчика в кармане есть кусочек сахара (а я точно знал, что у него есть), то ты должен подпрыгнуть три раза». Робот тут же подошёл к Сиропчику и достал из его кармана кусочек сахара. После секундного раздумья он подпрыгнул три раза, а потом занял своё место как ни в чём не бывало. Это означает, что в роботах заложена весьма порочная программа: если последующая информация якобы логически вытекает из первой, то есть якобы её подтверждает, а истинность первой информации проверена или изначально не подлежит сомнению, робот делает вывод, что вторая информация тоже истинна. Я сказал: «Поскольку трава зелёная, ты должен принести свежей воды». Робот послушно взял бочку и отправился к ручью за водой. Теперь роботы в наших руках!
Осталось выяснить, насколько опасны дикари, и дождаться визита на остров пиратской шайки. По нашим расчётам, бежать с острова можно только на «Медузе».
Записную книжку больше не ношу в кармане, прячу в тайник.
ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Чрезвычайное известие! Сегодня наконец произошло потрясающее, радостное и долгожданное событие: в небе появилась ракета! Во второй половине дня кто-то увидел маленькую точку на самом горизонте. Потом эта точка постепенно увеличивалась в размерах, и к вечеру стало понятно, что это не какой-нибудь потерявшийся метеорологический зонд и не «летающее блюдце». Скоро ракета приблизилась и приняла столь ясные очертания, что малыши бросили работу и принялись кричать, танцевать, обниматься и даже плакать. Из шара, который с появлением ракеты стал тревожно вращаться как юла, на бедных коротышек посыпались болевые импульсы, а цирики своими железными лапами принялись растаскивать всех по рабочим местам. Испытав невыносимую боль, пленники были вынуждены взяться за свои тележки, кирки и лопаты. Но только для видимости: теперь уже никто не сводил глаз с ракеты. Но случилось невероятное! Не замедляя движения, ракета проследовала прямо над островом и скрылась за горизонтом! А через некоторое время появилась вновь, приблизилась к острову и зависла над морем. К этому времени уже порядочно стемнело, и все пленники столпились на поляне у сарая. Может быть, на ракете изучают ситуацию и вырабатывают тактику?..
ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТЕШЕСТВИЯ. Спали плохо, но ничего не произошло, а утром нас всех собрали в «отстойнике». На балкон вышел директор со своим резиновым паяцем. Судя по тому, что все роботы-стражники имеют номера, заменяющие им названия, этот «Шестой» тоже робот. Замечу кстати, что робот, как неодушевлённый предмет, может иметь название, но ни в коем случае не имя. Так вот этот «Шестой» не похож на других: никогда не знаешь точно, что у него на уме. Прикидывается ли он идиотом, или он такой на самом деле… Неясно также, из чего он изготовлен: такая удивительная гибкость и прыгучесть не наблюдается ни у роботов, ни у коротышек.
Сам директор несомненно является коротышкой, это заметно с первого взгляда, да и говорит он нормальным голосом.
Мы стояли и ждали, что он скажет, а «Шестой», но обыкновению, дурачился: подкрадывался к какому-нибудь из стражников и делал вид, будто хочет сбить с него очки. Стражник делал запоздалое движение, а «Шестой» отскакивал и заливался идиотским смехом. Впрочем, как только директор сделал знак всем замолчать, этот негодяй как будто растворился в воздухе.
— Вчера в небе над островом появилась ракета, — сказал директор. — Как видите, её экипаж и не думает о посадке. (Все загудели.) Скоро им надоест бесцельно летать над морем, и они вернутся туда, откуда прилетели. Это дело времени. (Все зашумели громче.) А если, — директор повысил голос и стукнул кулаком по гипсовому парапету, — а если она приблизится к нам на расстояние импульса, мы разнесём её вдребезги!
Все так и ахнули. Для того чтобы приободрить товарищей, я подал голос из толпы.
— Это вряд ли! — сказал я как можно твёрже.
— Что? — удивился директор. — Кто сомневается в мощи импульса хрустального шара?
— Я! — сказал я и выступил вперёд.
— Может быть, господин Знайка желает испытать на себе максимальную силу шара, который мы называем «Укус Скорпиона»?
Я оказался в трудном положении. Отказаться — значило струсить; согласиться — обречь себя на верную гибель… Мгновение поколебавшись, я повёл себя как цивилизованный коротышка.
— Никто не сомневается, что ваш шар может причинить вред живому существу, — сказал я. — Но вокруг ракеты имеется сильнейшее антиметеоритное поле, которое не в состоянии пробить ни один снаряд или любого рода импульс…
— Хорошо, мы это проверим, — с некоторым раздражением сказал директор, а пленные коротышки одобрительно загудели. Кажется, это было очко в нашу пользу. Однако радоваться было ещё рано.
— Три дня назад, — продолжал директор, — в районе западных скал вдребезги разбилось судно под названием «Стрекоза». Это тоже требует доказательств? Вот пластина от её солнечных батарей! — И он поднял над головой знакомый мне до боли предмет.