И они на цыпочках направились к выходу. Незнайка на секунду задержался, глядя на спящего товарища. Ему было очень жалко толстенького Сиропчика, которого довели здесь до такого вот состояния… В это время Сиропчик приоткрыл глаза и уставился на Незнайку. Некоторое время он смотрел на чумазого, украшенного бусами дикаря, и ему казалось, что этот дикарь очень похож на Незнайку. Но уже в следующую секунду Сиропчик понял, что такого быть не может и что всё это ему снится. Он снова прикрыл глаза, улыбнулся, повернулся на бок и засопел.
Незнайка выскочил из сарая и бросился нагонять товарищей, которые уже стояли на ведущей к котловану тропинке и махали ему руками.
Когда солнце уже поднялось к зениту, лазутчики выбрали удобное для наблюдения, поросшее густой травой место на кромке карьера. Они улеглись на животы и стали наблюдать за происходящим.
Восемь коротышек крутили колесо, остальные долбили или возили на тачках куски породы. Незнайка с трудом узнавал среди них Торопыжку, Знайку, Шпунтика, Пилюлькина и других своих товарищей. Все они были до крайней степень оборванными и измождёнными. Кроха, достав камеру, снимала всё происходящее на плёнку. Через объектив картина получалась куда яснее, как через подзорную трубу. И ей бросилось в глаза то, что пленники то и дело задирают головы, смотрят куда-то вверх и переговариваются. Тут на площадку наползла тень, и эта тень показалась Крохе довольно странной: края её были не размытыми, как это бывает у тени от облачка, а ровные и отчётливые. Кроха оторвалась от объектива, подняла глаза к небу и… остолбенела. Прямо над ними в голубом небе висела огромная сверкающая ракета. Кроха отчаянно чихнула и, не в силах произнести что-либо членораздельное, стала изо всех сил молча тормошить лежавших рядом малышей. Они тоже задрали головы и через несколько мгновений радостно завопили «ура!!!».
Вскочив на ноги, все трое принялись скакать как ненормальные. Затем Незнайка, вообразив, что пленники в карьере ещё ничего не знают про ракету, закричал:
— Эй! Братцы! Ракета!..
Никто его не услышал, и тогда Незнайка, не замечая предостерегающих жестов Перчика, стал бросать камни в железную бочку с питьевой водой. Несколько камней с грохотом попали в цель, и пленники повернулись в его сторону.
— Да тише вы! — запоздало вмешалась Кроха. — Они же и без вас всё видят!
Но хрустальный шар их уже заметил и со снайперской точностью выпустил по лазутчикам беззвучную очередь болевых импульсов. Да такой силы, что все трое кубарем покатились под откос.
Кое-как очухавшись благодаря заботам туземцев и тут же позабыв о боли, друзья стремглав помчались назад в лагерь. Теперь уже никто не жаловался на усталость, и туземцы только удивлялись невесть откуда взявшейся резвости их спутников. Тут следует заметить, что наших героев окрылило не только появление ракеты, но и болевые импульсы алмазного шара, которые, подобно тому как удар плётки придаёт ускорение беговой лошади, придали ускорение коротышкам.
Ворвавшись в грот с криками: «Ракета! ракета!..» — они устроили настоящий переполох. Все выскочили наружу и задрали головы.
Ракета уже не стояла на месте, а плавно передвигалась на северо-восток, уменьшалась в размерах и через несколько минут скрылась за вершиной горы.
Тут с коротышек сошло оцепенение, и все они принялись тоже прыгать, скакать, кричать и обниматься. Туземцы растерянно стояли в сторонке, а Уголёк что-то энергично пытался втолковать вождю. Однако тот, по всей видимости, ничего не понимал.
Когда первые приступы радости улеглись, все стали гадать, когда же ракета на самом деле появилась над островом: ведь вчерашний день они провели в пещере и в любом случае не могли ничего увидеть… Винтик предположил, что если бы ракета появилась вчера, то спасательная экспедиция наверняка должна была бы уже что-то предпринять. Но лазутчики сообщили, что работы в карьере ведутся как ни в чём не бывало, хотя ракету все видят. Казалось загадочным, почему директор не приказал сбить ракету? И почему бездействуют спасатели, ведь они же видят всё?
И тут путешественники молча посмотрели друг на друга. Ну конечно же с ракеты никого не могли видеть! Они не видели и самого острова! Оптическая сфера надёжно защищала остров со всем, что было на нём, от чужих глаз. А значит, директор со своими роботами мог творить здесь любой произвол и злодеяния, не опасаясь никакого вмешательства извне.
— Стало быть, нам необходимо выйти на катере за пределы оптической сферы, — сказала Кроха. — Ракета нас заметит и спустится.
— Да, это правильно, — согласился Винтик. — Но только ракета сейчас где-то на северо-западе, за горой. А мы не можем за ней гоняться на катере, там энергии всего на пару часов.
— Значит, мы подгадаем такой момент, когда ракета появится с нашей стороны, и тут же выйдем в море.
— А если она появится ночью? — спросил Незнайка.
— Мы всё равно выйдем в море и будем пускать с катера сигнальные ракеты!
— А как же мы сами ночью увидим ракету?
— На ракете всегда светятся иллюминаторы и габаритные огни, — пояснил Винтик, — поскольку она летает не только в космосе, но и низко над землёй. А всё, что летает или возвышается над землёй, должно иметь габаритные огни, чтобы не представлять опасности для других летательных аппаратов.
— Ну вот и хорошо, — сказала Кнопочка. — Будем ночью дежурить по очереди, наблюдая за небом.
На том и порешили.
Дотемна путешественники слонялись по береговой кромке, ожидая появления ракеты, а Винтик тем временем начал наладку и перепрограммирование попавших в его распоряжение четырёх роботов. На скрытой под плащом поверхности у каждого из них были выбиты номера, служившие им также и именами: «Седьмой», «Восьмой»,
«Девятый» и «Десятый». В новую программу Винтик заложил и новые имена, почему-то собачьи. Наверное, такие имена напоминали ему о собачьей преданности. Роботы теперь назывались «Бобик», «Трезор», «Дружок» и «Барбос». Они стояли в рядок и дожидались, когда в них подзарядятся аккумуляторы и в процессоры можно будет ввести новую программу с помощью главного судового компьютера.
Подходил к концу десятый день путешествия.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Тайна Острова Голубой Звезды
Глава тридцать седьмая
НЕПРИМЕТНАЯ ЛИЧНОСТЬ
На реке Ключевой в городе Букашкино жил малыш-коротыш по имени Ластик. В доме на улице Крапивной кроме него жили ещё сапожник Каблучков, фельетонист Булавкин и милиционер Козырьков.
Каблучков умел делать такую замечательную лёгкую и удобную обувь, что к нему всегда стояла очередь из желающих заказать модные туфли или обыкновенные сандалии или ботинки. Каблучкова в городе все знали и уважали.
Фельетонист Булавкин работал, если можно так выразиться, на невидимом фронте. Он специально одевался в серую неприметную одежду, надевал очки с тёмными стёклами, надвигал на глаза шляпу и рыскал по городу с фотоаппаратом в поисках какого-либо недосмотра. Обнаружив где-нибудь, к примеру, прохудившуюся водопроводную трубу или поев невкусного борща в столовой, он тотчас бежал в редакцию и писал едкую, обличительную статью по поводу замеченного непорядка. Булавкина в городе тоже все знали и немного побаивались. Никому не хотелось попасть на остриё пера вездесущего журналиста. Тем не менее его фельетоны пользовались огромным успехом у читателей, за исключением тех, само собой разумеется, против кого была направлена искромётная сатира.
Будка милиционера Козырькова находилась в самом центре города, на пересечении двух главных улиц — Лопуховой и Тенистой. Но поскольку автомобилей в Букашкине было всего четыре штуки, а жители предпочитали ходить пешком или кататься на велосипедах, Козырьков занимался по большей части тем, что прохаживался по улицам, заглядывал во дворы и следил за тем, чтобы не было какого-нибудь беспорядка и никто никого не обижал. Завидев Козырькова, все с ним здоровались, а забияки тут же прекращали драку и разбегались. Козырьков ходил в форменном белоснежном кителе с погонами, фуражке и начищенных до блеска сапогах, которые ему с особой тщательностью пошил сосед Каблучков. Жители Букашкина шли к Козырькову с самыми разнообразными вопросами и просьбами, и он всегда помогал сам или подробнейшим образом разъяснял, куда следует обратиться и как правильно написать заявление.
Ластик работал механиком в небольшой мастерской по ремонту радиоприёмников и телевизоров. Личностью он был совсем неприметной, почти никто в городе, кроме собственных соседей, его не знал. И даже когда заказчик в его мастерской получал отремонтированную вещь, работавшую совсем как новенькая, благодарил он не Ластика, а приёмщицу. Но Ластик на это ничуть не обижался, философски полагая, что каждый должен заниматься своим делом.
Когда же у Ластика заканчивался рабочий день в мастерской, он спешил домой, чтобы, засев в специальной комнатке на чердаке, заняться своим любимым делом.
Это дело заключалось в том, что на чердаке стояла собранная собственными руками коротковолновая радиостанция, при помощи которой Ластик связывался со множеством таких же, как он, радиолюбителей. А их было великое множество, разбросанных по самым отдалённым уголкам сказочной страны. Их было даже больше, чем друзей у Каблучкова и Козырькова, вместе взятых, в городе Букашкино. Отличие состояло лишь в том, что со своими друзьями Ластик никогда в жизни не встречался, хотя многие присылали ему по почте свои фотоснимки. Как-то раз Ластик надел свой самый лучший костюм и сходил на соседнюю улицу к фотографу Птичкину, где тоже снялся на цветное фото. Получив от Птичкина целую стопку глянцевых карточек, Ластик надписал на обороте каждой из них горячее приветствие, вложил в конверты и разослал всем своим далёким друзьям.
Однажды непогожим дождливым вечером, когда дождь хлестал по оконному стеклу, а молнии так и сверкали в небе, Ластик сидел у себя на чердаке перед радиостанцией и шарил ручкой настройки по короткой волне. Различив в одном месте заглушаемый помехами и треском от разрядов молний слабый писк морзянки, он схватил карандаш и собрался было записывать, но сразу понял, что звучащий в эфире сигнал означает не что иное, как тревожный сигнал «СОС».