Независимо от того, как сложатся отношения между королем и народом, Питерсон решил, что нужно иметь под рукой готовую к отплытию «Маркизу», чтобы в любой момент можно было поднять якорь. Пока он ждал…
Между тем произошло событие, которое укрепило капитана в его взгляде на ситуацию, и он удвоил бдительность.
В один из весенних вечеров навечно закрыл глаза первосвященник Хуанако. Смерть старика была обыкновеннейшей вещью на земле. Почтенный возраст и проведенная в заботах жизнь привели к заслуженному завершению земного пути, украсив его последнюю годину ясной погодой и предвечерней тишиной. Он ушел удовлетворенный жизнью, с улыбкой на лице.
Тем не менее уже на следующий день после похорон послышались голоса, требующие найти виновника смерти. Ибо у итонган, как и у большинства первобытных народов, смерть почти никогда не была естественным явлением. Над умирающим чуть ли не каждый раз довлел гнев неведомых сил. Смерть происходила или под действием злой силы, исходящей от оскорбленного божества, или вследствие заклинаний, произнесенных смертельным врагом.
Вангаруа, старейший из шаманов и преемник Маранкагуа, приписывал смерть Хуанако колдовству и на эту мысль пытался настроить общественное мнение в течение нескольких дней после похорон. Результат был таков, что через неделю после отдания первосвященнику последнего долга, по просьбе некоего Араваки, действительно приступили к поиску предполагаемого колдуна-убийцы.
В солнечный, жаркий октябрьский день, в присутствии огромной толпы, Вангаруа прочертил жреческим посохом глубокий и узкий желобок около могилы Хуанако, после чего долго ждал, когда в нем появится червяк-предводитель.
По истечении трех часов, когда солнце уже перевалило через зенит, из могилы выполз червяк и медленно начал двигаться по прочерченной шаманским посохом борозде. Дотащившись до ее конца, червяк выбрался из борозды и, переменив направление, пополз дальше. Результат наблюдения, длившегося в течение последующих трех часов, был ужасен. Преодолев десять с лишним метров пространства, отделяющего фейтоку от первых хижин, червяк остановился перед толдо Изаны, закопался обратно в землю и исчез там без следа. Среди мертвой тишины, которая воцарилась тогда среди присутствующих, Вангаруа огласил результат магического следствия — виновником колдовства, ставшего причиной смерти первосвященника, а следовательно и его убийцей, был Изана. За это ему полагалась смерть. На рассвете следующего дня вождь должен был повиснуть на одном из деревьев, окружающих совещательный дом.
Когда Питерсон, красный от возмущения, сообщил Гневошу приговор судей, король пренебрежительно усмехнулся.
— Неужели ты считаешь, Уилл, что я позволю, чтобы на основании идиотского «следствия» и еще более идиотского приговора несколько глупцов или недовольных мною негодяев лишило жизни одного из наиболее благосклонных к нам островитян?
Капитан с облегчением вздохнул.
— Это другое дело. Я так и думал, Джон, что ты этого не допустишь. Но какого дьявола ты вообще разрешил проводить это дурацкое следствие? Теперь, спасая этого добряка Изану от неминуемой смерти, мы рискуем попасть в серьезный конфликт с суеверным большинством.
— Я как раз и хотел вызвать такой конфликт.
Питерсон остолбенел.
— С какой целью?
— Чтобы показать им свою силу. С сегодняшнего дня я начинаю открытую кампанию против их предрассудков. Либо островом будут править предрассудки, либо я.
— Другими словами: или ты положишь из всех на лопатки, или сам свернешь себе шею.
— Ну, ничего не поделаешь, — вздохнул Гневош. — Другого выхода нет. Ва-банк! Для начала созови сегодня на пять часов дня Совет Десяти и народ. Изану и его семью окружи особой заботой. Будет лучше, если расставишь вокруг его толдо охрану. Я сейчас пойду к нему лично, чтобы успокоить его ближних. Во всем этом деле я чувствую руку негодяя Маханы, который якобы прячется в горах и подстрекает людей против нас с тобой. А этот обманщик Вангаруа, кажется, его эмиссар. Отсюда и его неприязнь к преданному нам Изане. Теперь, Уилл, мы расстанемся и встретимся в пять часов на сходе. Было бы неплохо, если бы ты на всякий случай сосредоточил в резерве отряды воинов, на которых мы можем рассчитывать. Возьми себе в помощь Ксингу. Это добрый и преданный нам юноша.
— Я в этом не сомневаюсь. До свидания, Джон.
После ухода Питерсона Гневош одел свой парадный королевски наряд и в сопровождении личной гвардии отправился к дому Изаны. Уже издалека донеслись до него громкие причитания женщин. При виде приближающегося короля крики усилились. Из дома выскочила Алафа, жена Изаны, и, рвя волосы, со стоном припала к ногам Чандауры. Он поднял ее и утешил короткой фразой:
— Ни один волос ему с головы не упадет.
В дверях толдо он застал стражников. Они подняли копья в знак приветствия. Чандаура нахмурился.
— Кто вас здесь поставил? Атахуальпа?
— Шаман Вангаруа, — ответил начальник стражи.
В глазах короля засверкали молнии.
— Кто его уполномочил выдавать такие приказы?
Стражник растерялся и некоторое время молчал. Наконец, глядя королю в глаза, ответил:
— Шаман поступил так по старому обычаю, на основании результатов следствия, произведенного на фейтоке у могилы Хуанако.
— Молчать! — гаркнул Чандаура, побледнев от гнева. — Кто здесь правит? Я или шаманы, колдуны и всякие другие мошенники? Я вас научу порядку и послушанию! Изану будут охранять воины, которых по моему приказу назначит Атахуальпа, а вы отсюда — вон! Немедленно! Направо и шагом марш в лагерь!
Стражники, напуганные и сбитые с толку, взяли на караул и ушли. Чандаура протянул обе руки к Изане, который, стоя на пороге дома, был немым свидетелем этой сцены.
— Прости, дружище, за неприятности, которые сегодня на тебя обрушились.
Строгое, похожее на бронзовый рельеф лицо вождя не дрогнуло.
— Я готов понести смерть по воле народа, — спокойно ответил он.
Чандаура нетерпеливо махнул рукой.
— Ты плетешь глупости, мой друг и брат. Изуара будет жить еще многие годы и дождется внуков. Не будь я Чандаура, король.
— Воля народа, собравшегося на суд на фейтоке, священна, — настаивал вождь.
— Воля итонгуара и короля еще более священна. Изана будет жить, потому что я так хочу. Но что это, вождь? Ты принимаешь меня на пороге и не приглашаешь в дом?
Изана смутился.
— Двери моего дома всегда открыты для моего короля и господина, — сказал он, отступив в глубь хижины. — Отдохни, Чандаура, и не погнушайся скромной трапезой.
Они вошли в хижину. Королевская свита заняла место стражи и расположилась вокруг дома.
Когда по истечении часа Чандаура покидал дом Изаны, его лицо было суровым и решительным. А старый вождь смущенно опустил взгляд.
После визита у Изаны король вернулся к себе и приказал начальнику своей личной гвардии, слепо преданному ему Чантопиру, не впускать никого внутрь вигвама. Чандаура был утомлен и хотел, видимо, перед важным делом, которым ему сегодня предстояло заняться, пообщаться с духами предков. Он также нуждался в нескольких часах сна и отдыха. Когда его высокая фигура исчезла за занавесом, заслоняющим вход, вокруг воцарилась непроницаемая тишина и никто не осмеливался приблизиться к королевскому дому.
Около половины пятого перед совещательным домом начались собираться толпы, еще через четверть часа собрался в полном составе Совет Десяти, а ровно в пять появился король с Атахуальпой по правую и Изаной по левую руку. Вслед за ними, под командованием Ксинги и Чантопиру, на середину площади вошел и выстроился широким полукругом отряд, насчитывающий тысячу воинов. Чандаура взмахом руки ответил на приветственные возгласы подданных и сразу же обратился к ним с речью.
— Мужи племени итонго! Имело место отвратительное происшествие, которое покрыло позором вас и меня, вашего короля и итонгуара. Один из наших шаманов, из-за собственной глупости или из-за жажды мести, осмелился публично обвинить и осудить на смертную казнь одного из наших лучших и храбрейших вождей, моего сердечного друга, Изану. Позор и стыд, итонгане! И по какой же причине, спрашиваю я вас, мужи племени итонго, Вангаруа признал Изану виновным в смерти незабвенного моего друга и почтенного советника Хуанако? Смешно даже подумать, что шаман вынес приговор, руководствуясь поведением жалкого червяка, ничтожной, из земляной сырости родившейся глисты. Мужи Итонго! Час назад, во время сна, меня посетили тени мертвых и духи этой земли и разговаривали со мной как с вашим итонгуаром. Вот, что они сказали:
«Вангаруа пошел по стопам предателей — Маранкагуа и Махани и хочет лишить тебя, король, лучшего из твоих друзей. Приговор его основан на обмане. Король, ты не допустишь до смерти заслуженного вождя».
Так сказали мне призраки ваших предков, итонгане. И клянусь вам, что я буду им послушен. Изана останется жив.
Чандаура умолк и, казалось, ждал отзыва кого-нибудь из членов Совета. Тогда встал Араваки и сказал:
— И для нас слова духов это приказ, против которого никто возражать не станет. Шаман Вангаруа мог ошибиться. Но в измене, как я думаю, никто у нас его не обвиняет. Он поступил так, как велела ему вера предков и старый обычай. Это я и хотел сказать в его защиту, мой король.
Чандаура склонил голову.
— И такого объяснения мне на этот раз достаточно, — заявил он, четко произнося слова. — А теперь, мужи Итонго, я хотел бы поговорить с вами о более важных вещах, которые вытекают из этого на первый взгляд несущественного и смешного события. Вы и сами убедились, что некоторые из ваших старых верований и обычаев сегодня уже устарели и потеряли свою былую силу и значение. Мне хотелось бы отучить вас от этого постоянного обращения за советами к мертвым и к духам по любому даже самому пустяковому поводу. Ведь не все же от них зависит. Живой человек должен в первую очередь рассчитывать на себя, черпать из источника собственных, данных ему богом Ману и природой способностей, а не озираться вечно и на каждом шагу на потусторонний мир. Не все в жизни происходит по воле духов, и человек именно для того живет на земле, чтобы собственной волей и желанием преобразовывать ее, переделывать и подготавливать под строительство будущего. В том-то как раз и заключается великий смысл жизни. Тем временем вы, мужи племени итонго, все еще сидите погруженные по шею в уже заплесневевших болотах древности. Я, присланный вам Провидени