– Мы с вами не настолько близки, чтобы давать обещания. Я вас совсем не знаю.
Мерсер допила свой мартини и сказала:
– Мне нужно еще.
На подобных встречах алкоголь всегда является подспорьем, и Элейн, тоже допив свой коктейль, махнула рукой официантке. Когда та принесла им по второй порции, они сделали заказ: свинину по-вьетнамски и китайские рулетики.
– Расскажите мне о Ноэль Боннет, – попросила Мерсер, чтобы снять напряжение. – Не сомневаюсь, что вы ее тоже хорошо изучили.
Элейн улыбнулась:
– Да, а я не сомневаюсь, что вы перед встречей вышли в Интернет и посмотрели про нее сами.
– Все верно.
– На сегодняшний день Ноэль выпустила четыре книги, все по антиквариату Прованса и дизайну в прованском стиле, что говорит о ее увлечениях. Она много ездит, много выступает, много пишет и по шесть месяцев в году проводит во Франции. Судя по всему, они с Кэйблом составляют хорошую пару и вместе уже около десяти лет. Детей нет. У нее это второй брак, у Кэйбла – первый. Он редко ездит во Францию, потому что не любит оставлять магазин без присмотра. Ее магазин теперь рядом с его. Кэйбл выкупил здание три года назад и отдал ей площади, которые раньше занимал галантерейный магазин. Каждый занимается своим бизнесом и не вмешивается в дела другого, а вместе они устраивают презентации и вечеринки. Ее четвертая книга рассказывает об их доме – викторианском строении всего в нескольких кварталах от центра города, и оно того стоит. Хотите немного грязи?
– Само собой. Кто же ее не любит?
– Последние десять лет они всем рассказывают, что женаты и сочетались браком на склоне холма на Ницце. История романтическая, но это неправда. Они не женаты и живут, похоже, в открытом браке. Кэйбл ей неверен, Ноэль ему тоже, но они всегда возвращаются домой.
– Но как такое можно узнать?!
– Опять же в писательской среде промыть косточки и обменяться сплетнями не считается зазорным. К тому же среди авторов далеко не все разборчивы в связях.
– Не считайте меня такой же.
– У меня и в мыслях не было. Я говорю в общем.
– Продолжайте.
– Мы везде проверили, и записи о браке нет ни здесь, ни во Франции. На остров приезжает много писателей. Брюс обольщает женщин. Ноэль делает то же самое с мужчинами. У них в доме есть башня со спальней на третьем этаже, где спят их гости. И не всегда в одиночку.
– И от меня ждут, что я ради дела буду готова пойти на все?
– От вас ждут, что вы сумеете к нему подобраться как можно ближе. Как это сделать – решать только вам.
Принесли китайские рулетики. Мерсер заказала омаровые клецки в бульоне. Элейн – креветки с перцем и бутылку легкого белого вина Сансер. Прожевав пару кусочков, Мерсер поняла, что мартини основательно притупил вкусовые ощущения.
Элейн не стала пить второй коктейль и, помолчав, спросила:
– Могу я задать вам личный вопрос?
Мерсер засмеялась, может, даже слишком громко, и ответила:
– Конечно! Разве осталось хоть что-то, чего вы не знаете?
– Много. Почему вы никогда не приезжали в коттедж после смерти Тессы?
Мерсер, погрустнев, отвернулась и задумалась.
– Было слишком больно. Я с шести до девятнадцати лет проводила там каждое лето, мы с Тессой жили одни, бродили по пляжу, купались в океане и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Для меня она была не просто бабушкой, а моим всем: опорой, мамой, лучшей подругой. Я с нетерпением ждала, когда пройдут девять долгих месяцев с отцом, считала дни до окончания школы, чтобы потом вырваться на пляж к Тессе. Я умоляла отца позволить мне жить с ней круглый год, но он не разрешал. Полагаю, вам известно о моей матери.
Элейн пожала плечами и отозвалась:
– Только то, что есть в архивах.
– Ее отправили в лечебницу, когда мне было шесть лет. Ее разум одолели демоны, и, подозреваю, свою лепту внес и отец.
– А отец ладил с Тессой?
– Не смешите меня. В нашей семье никто ни с кем не ладит. Отец ненавидел Тессу, потому что она была снобом и считала, что ее дочь вышла замуж неудачно. Герберт был из бедной семьи, которая жила в неблагополучной части Мемфиса. Он заработал состояние, продавая сначала машины с пробегом, а потом новые. Семья Тессы принадлежала к мемфисской аристократии, с глубокими корнями, большим самомнением, и все такое. Но реальных денег у них не было. Вам приходилось слышать выражение «Для перины слишком бедный, для соломы слишком гордый»? Про семью Тессы лучше не скажешь.
– У нее было трое детей.
– Да. Моя мать, тетя Джейн и дядя Холстед. Ну кто может дать мальчику такое имя? Только Тесса. Семейные гены.
– А Холстед живет в Калифорнии?
– Да, полвека назад он сбежал на юг и поселился в коммуне, где и нашел себе жену-наркоманку. У них четверо детей, и все чокнутые. Из-за моей матери они считают нас сумасшедшими, но на самом деле это они настоящие психи. Та еще семейка!
– Не очень-то лестно вы о них отзываетесь.
– Это я еще сдерживаюсь. Никто из них не потрудился приехать на похороны Тессы, поэтому я не видела их с детства. И, поверьте, не желаю видеть и впредь.
– В «Октябрьском дожде» рассказывается о неблагополучной семье. Вы описывали личный опыт?
– Они, конечно, так и подумали. Холстед написал мне грязное письмо, которое я посчитала оскорблением. Оно стало последней каплей. – Мерсер съела половину рулетика и запила водой. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Хорошая идея. Вы сказали, что у вас есть вопросы.
– А вы спросили, почему я больше не ездила на остров. Там уже никогда не будет по-прежнему, и воспоминания не оставят в покое. Просто представьте. Мне тридцать один год, и самые счастливые дни моей жизни остались в далеком прошлом, в том коттедже с Тессой. Не думаю, что смогу туда вернуться.
– Это и не обязательно. Мы можем снять для вас хорошее жилье на полгода. Но для убедительности легенды лучше, конечно, поселиться в своем коттедже.
– Если он не занят. Сестра каждый год приезжает туда на две недели в июле, и его могут сдавать в аренду. За домом присматривает тетя Джейн и иногда пускает пожить друзей. В ноябре его занимает одна канадская семья, а сама тетя Джейн живет там с января по март.
Элейн положила в рот кусочек и сделала глоток.
– Просто интересно, – продолжила Мерсер, – вы видели этот дом?
– Да. Две недели назад. В рамках подготовки.
– И как он выглядит?
– Очень милым. И ухоженным. Я бы с удовольствием в нем пожила.
– Вдоль пляжа по-прежнему сдается много жилья?
– Конечно. Не думаю, что за одиннадцать лет там что-то изменилось. А у самого места аура отпуска старых добрых времен. Пляж красив и не переполнен.
– Мы жили на этом пляже. Тесса будила меня с восходом солнца, и мы шли проверять черепах, смотрели на новые гнезда, которые сделали ночью только что приплывшие.
– Ты написала об этом. Чудесная история.
– Спасибо.
Перед горячим они допили коктейли. Элейн, сделав глоток, одобрила принесенную бутылку вина, и официантка разлила его по бокалам. Мерсер положила в рот кусочек и отложила вилку.
– Послушайте, Элейн, я просто не гожусь для этого. Со мной вы ошиблись. Я никудышная лгунья, потому что не умею обманывать людей. Я не смогу проникнуть в мир Брюса Кэйбла и Ноэль Боннет и их маленькой литературной шайки и узнать хоть что-то, представляющее для вас ценность.
– Вы уже говорили это. Вы – просто писатель, который приехал пожить нескольких месяцев на пляже в семейном коттедже. Вы работаете над романом. Это идеальная легенда, Мерсер, потому что все это правда. И сама ваша личность тоже идеальная, потому что вы – настоящая. Если бы нам понадобился мошенник, мы бы сейчас не разговаривали. Вам страшно?
– Нет. Я не знаю. А что – должно быть?
– Нет. Я уже говорила, что мы не попросим от вас ничего противозаконного, и вам не будет угрожать никакая опасность. Мы станем видеться каждую неделю…
– Вы тоже там будете?
– Я буду приезжать и уезжать, но если вам нужен компаньон, мужчина или женщина, мы можем это организовать и поселить рядом.
– Мне не нужна няня, и я ничего не боюсь, кроме того, что подведу вас. Вы платите кучу денег, чтобы я сделала нечто, чего не могу даже представить, нечто очень важное, и вы вправе рассчитывать на результат. А что, если Кэйбл действительно окажется таким умным и осторожным, как вы предполагаете, и нигде не проколется? А что, если я совершу какую-нибудь глупость, вызову подозрения, и он перепрячет рукописи в другое место? Я вижу, как легко могу все испортить, Элейн. У меня нет нужного опыта и навыков.
– А я очень ценю вашу честность. Вот почему вы идеально подходите, Мерсер. Вы открытая, искренняя и правдивая. И к тому же вы очень привлекательны и наверняка понравитесь Кэйблу.
– Вы говорите о сексе? Подразумевается, что он входит в предлагаемую работу?
– Нет. Повторяю – вы сами будете решать, что делать и как.
– Но я понятия не имею, что делать! – в отчаянии воскликнула Мерсер так громко, что поймала на себе удивленный взгляд с соседнего столика. – Извините, – пробормотала она, опустив голову.
Несколько минут они ели молча.
– Вам нравится вино? – спросила Элейн.
– Вино отличное, спасибо.
– Одно из моих любимых.
– А что, если я снова откажусь? Что вы станете делать?
Элейн вытерла салфеткой губы и отпила воды.
– У нас очень короткий список альтернативных кандидатур, и никто из них с вами не сравнится. Если честно, Мерсер, мы были так убеждены, что лучше все равно никого не найти, что сложили все яйца в одну корзину. В вашу. Если вы откажетесь, мы, наверное, вообще откажемся от этого плана и перейдем к другому.
– Какому?
– Я не могу вас посвящать в него. У нас очень много возможностей, давление нарастает, так что нам придется действовать быстро в другом направлении.
– А Кэйбл единственный подозреваемый?
– Поймите меня правильно, я не вправе говорить об этом. Я смогу рассказать вам гораздо больше, если вы окажетесь там, и мы станем работать вместе и гулять вдвоем по пляжу. Нам есть что обсудить, включая некоторые соображения о том, как вам лучше действовать. Но я не буду вдаваться в это сейчас. Как-никак речь идет о конфиденциальной информации.