Его встретила секретарша, которая тут же проводила в кабинет президента Карлайла, который тоже ждал, нервно расхаживая. Д-р Браун быстро познакомился с юристом университета Ричардом Фарли и Томасом Кендриком. Атмосфера в кабинете была пронизана напряжением.
Карлайл предложил всем занять места за небольшим столом для переговоров и обратился к Брауну:
– Извините за срочность, но у нас есть нечто, требующее проверки. Вчера в Париже мистеру Кендрику передали один лист бумаги, который якобы является первой страницей третьей главы оригинальной рукописи Ф. Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби». Взгляните.
Он открыл папку. Браун, задыхаясь, посмотрел на страницу, осторожно коснулся верхнего правого угла и закрыл лицо руками.
Два часа спустя президент Карлайл созвал второе совещание за тем же столом. Д-ра Брауна отпустили, и в его кресле сидела Элейн Шелби. Рядом с ней – Джек Лэнс, ее клиент и генеральный директор страховой компании, которой грозила выплата двадцати пяти миллионов. Она еще не оправилась от провала своей блестящей операции по выведению Брюса Кэйбла на чистую воду, но быстро оживилась, узнав, что рукописи снова всплыли. Элейн знала, что Кэйбла не было на острове Камино, но не знала, что он во Франции. ФБР было в курсе, что он прилетел в Ниццу, однако слежку с него сняли. Информацией с Элейн фэбээровцы не делились.
Томас Кендрик и Ричард Фарли заняли места напротив Элейн и Лэнса. Президент Карлайл протянул папку и сказал:
– Это передали нам вчера в Париже. Этот лист – из рукописи «Гэтсби», и мы удостоверились в его подлинности.
Элейн открыла папку и посмотрела. Лэнс последовал ее примеру, и оба промолчали. Кендрик рассказал о встрече с Гастоном Шапелем и изложил условия сделки.
Когда он закончил, снова взял слово Карлайл:
– Понятно, что нашим приоритетом является получение рукописей. Конечно, поймать жулика было бы неплохо, но сейчас это не имеет большого значения.
– Значит, ФБР мы не подключаем? – уточнила Элейн.
– Юридически мы не обязаны, – ответил Фарли. – Частные сделки не возбраняются, но нам бы хотелось узнать ваше мнение. Вы в курсе всего гораздо больше нас.
Чуть отодвинув папку, Элейн задумалась над ответом. Потом медленно заговорила, тщательно подбирая каждое слово:
– Я разговаривала с Ламаром Брэдшоу два дня назад. Три человека, похитившие рукописи, находятся под стражей, и один из них заключил сделку. Два других сообщника так и не были найдены, но у ФБР есть их имена, и поиск продолжается. Что касается ФБР, то преступление было раскрыто. От «частной сделки» они не придут в восторг, но поймут. Если честно, им станет легче, если рукописи вернутся в Принстон.
– Вам приходилось делать подобное раньше? – спросил Карлайл.
– О да, и не раз. Выкуп платится тайно. Товар возвращается владельцу. Все счастливы, особенно владелец. Да и злоумышленник, полагаю, тоже.
– Ну, не знаю. У нас отличные отношения с ФБР. И с самого начала были превосходными. Мне кажется неправильным обойтись без него на данном этапе.
– Но юрисдикция ФБР не распространяется на Францию, – возразила Элейн. – Бюро придется привлечь местные власти, и мы потеряем контроль. Будет вовлечено много людей, и риски многократно возрастут. Один маленький промах, предвидеть который заранее не может никто, и рукописи исчезнут навсегда.
– А если рукописи снова окажутся у нас, то как отреагирует ФБР, когда все закончится? – поинтересовался Фарли.
Она улыбнулась и ответила:
– Я хорошо знаю Ламара Брэдшоу. Если рукописи будут надежно спрятаны в вашей библиотеке, а воры сидеть в тюрьме, он только обрадуется. Он не станет закрывать дело еще несколько месяцев, и, возможно, преступник все-таки совершит ошибку, но мы с Брэдшоу наверняка уже скоро встретимся в Вашингтоне и вместе выпьем, вспоминая это дело с улыбкой.
Карлайл посмотрел на Фарли и Кендрика и наконец произнес:
– Хорошо. Давайте продолжим без ФБР. А теперь деликатный вопрос о деньгах. Мистер Лэнс?
Генеральный директор откашлялся и сказал:
– Ну, мы на крючке на двадцать пять миллионов, но это в случае полной утраты рукописей. Сейчас ситуация несколько иная.
– Действительно, – согласился Карлайл с улыбкой. – Если у вымогателя все пять рукописей, то арифметика тут простая. Всего двадцать миллионов. Сколько вы готовы дать от общей суммы?
– Половину, и ни цента больше, – решительно заявил Лэнс.
Половина была больше, чем надеялся Карлайл, но, являясь представителем академических кругов, он не знал, как торговаться с многоопытным руководителем страховой компании. Посмотрев на Фарли, он распорядился:
– Устройте вторую половину.
По другую сторону улицы Сен-Сюльпис и менее чем в сорока футах от входной двери книжного магазина Гастона Шапеля располагался отель «Пруст», занимавший старое четырехэтажное здание с тесными номерами и единственным лифтом, едва вмещавшим одного взрослого с багажом. Пользуясь поддельным канадским паспортом, Брюс снял номер на третьем этаже и заплатил за него наличными. В окне он установил маленькую камеру, направленную на вход в магазин Гастона. Сигнал с изображением передавался в режиме реального времени на его смартфон, с экрана которого он не сводил глаз в номере отеля «Делакруа» на улице Сен за углом. Ноэль следила из номера в отеле «Бонапарт». На кровати рядом лежали пять рукописей, разложенных по разным сумкам и пакетам.
В одиннадцать утра она вышла из номера с хозяйственной сумкой и попросила на стойке регистрации, чтобы горничные не заходили в номер и не беспокоили ее спавшего мужа. Затем она покинула отель, перешла через дорогу и остановилась у витрины бутика. Брюс прошел мимо и, не останавливаясь, взял у нее сумку. Ноэль вернулась в свой гостиничный номер, чтобы сторожить оставшиеся рукописи и следить за происходящим в магазине Гастона.
Брюс направился к фонтану перед церковью Сен-Сюльпис и, смешавшись с толпой туристов, погулял по площади, стараясь внутренне подготовиться к тому, что его ждало впереди. Предстоящие часы резко изменят его жизнь. Если он попадет в западню, то его отправят домой в цепях и засадят на несколько лет. Но если всё пройдет гладко, он станет богатым человеком, и знать об этом будет только Ноэль. Он побродил по улицам, постоянно петляя, дабы лишний раз убедиться, что за ним нет слежки. Наконец настало время совершить обмен.
Брюс вошел в книжный магазин и увидел, что Гастон разглядывает старый атлас, делая вид, будто занят, но на самом деле следил за улицей. Клиентов не было. Помощнику он дал выходной. Они прошли в его заваленный бумагами кабинет в задней части магазина, где Брюс достал кедровый ящик, из которого извлек архивный футляр.
– Первая рукопись. «По эту сторону рая».
Гастон осторожно коснулся верхнего листа и сказал по-английски:
– На мой взгляд, все в порядке.
Брюс вышел из кабинета, закрыл за собой входную дверь в магазин и, окинув взглядом узкую улочку, с беспечным видом зашагал прочь. Ноэль, следившая в отеле «Пруст» по экрану смартфона за изображением с камеры, не заметила ничего подозрительного.
Используя предоплаченный мобильный телефон, Гастон набрал номер нужного банка «Креди Сюис» в Женеве и сообщил, что первая поставка благополучно завершилась. По указанию Брюса, деньги должны были поступать на специально открытый в цюрихском банке «АГЛ» счет на предъявителя, а оттуда сразу переводиться на другой анонимный счет уже в люксембургском банке.
Брюс вернулся в свой гостиничный номер, открыл ноутбук и получил по электронной почте подтверждение двух денежных переводов.
Перед магазином Гастона остановился черный «Мерседес», и из него вышел Томас Кендрик. Он зашел внутрь и почти тут же вернулся с рукописью в руках. После чего сразу направился в свой офис, где его с нетерпением ждали д-р Джеффри Браун и еще один библиотекарь из Принстона. Они открыли футляр, и при виде рукописи не могли сдержать слез радости.
Требовалось проявить терпение, однако ожидание было настоящей пыткой. Переодевшись, Брюс отправился на долгую прогулку. В кафе на открытом воздухе на Рю-дез-Эколь в Латинском квартале ему с трудом удалось впихнуть в себя салат. За два столика от него села Ноэль и заказала кофе. Они не подавали вида, что знакомы, и вскоре он ушел, прихватив по дороге рюкзак, который Ноэль положила на свободный стул рядом. Через несколько минут Брюс снова оказался в магазине Гастона и с удивлением увидел, как тот разговаривает с клиентом. Брюс направился в кабинет, где положил рюкзак на письменный стол. Когда Гастон освободился, они вместе открыли второй кедровый ящик, и перед их глазами оказалась вторая рукопись с неразборчивым почерком Фицджеральда.
– «Прекрасные и проклятые». Опубликовано в 1922 году и, возможно, его самое слабое произведение.
– На мой взгляд, все в порядке, – произнес Гастон.
– Звоните, – бросил Брюс и вышел.
Через пятнадцать минут денежные переводы были отправлены на соответствующие счета. Вскоре у магазина остановился все тот же черный «Мерседес», и Томас Кендрик забрал у Гастона вторую рукопись.
Третьим был опубликован «Гэтсби», но Брюс решил приберечь его напоследок. Его состояние благополучно росло, но он по-прежнему не чувствовал уверенности, что все пройдет гладко до самого конца. Следующая встреча с Ноэль состоялась в Люксембургском саду, где она ждала на скамейке в тени вяза. Рядом лежал коричневый бумажный пакет с названием пекарни. Для убедительности из него торчал конец багета. Брюс отломил его и, выбросив, направился к Гастону. В половину третьего он вошел в книжный магазин, передал своему другу пакет с остатками багета и рукописью «Ночь нежна», после чего ушел.
Брюс предусмотрительно решил подстраховаться и усложнить поиски получателя, если движение денег попытаются отследить, поэтому третий перевод отправился в филиал «Дойче банка» в Цюрихе, а оттуда на анонимный счет в лондонском банке. Когда переводы были подтверждены, цифра, в которую оценивалось его состояние, оказалась уже не семизначной, а восьмизначной.