И вот, распустив все паруса, «Мечта» двинулась в обратном направлении.
С каждым днем становилось все теплее. С оттаявших рей и канатов падали крупные чистые капли.
Наконец вдали показался прекрасный архипелаг Большая Перемена.
Три дня весь экипаж отдыхал, греясь на солнышке.
И вот, пополнив запасы свежей воды и набив трюмы музыкальными бананами и звенящими кокосовыми орехами, моряки, страдая от невыносимой головной боли, поднялись на борт «Мечты».
Слышать звон они были больше не в состоянии.
Черная Кошка, казалось, просто обуглилась, почернела еще больше. Она была мрачна, как ночь.
Ей пришлось хуже всех. От жадности она в первый же день живьем заглотила маленького звенящего Мышонка.
Мышонок звенел у нее в животе, не переставая, два дня и, две ночи, хотя, скажем по секрету, струхнул не на шутку.
Матросы хоть уши ватой затыкали, все-таки легче. А тут затыкай не затыкай, все равно не помогает, если звенит твой собственный живот.
На третий день Кошка сдалась. Легла на берегу на песок, постучала лапой по животу и сказала Мышонку, чтобы он убирался куда пожелает, только бы оставил в покое.
Но Мышонок попался на редкость сообразительный. Прежде чем выпрыгнуть, потребовал от Кошки обещание, что она его не сцапает во второй раз, пока он будет оглядываться, привыкать к солнышку после темного живота.
Черная Кошка была уже на все согласна. Поклялась до конца своих дней не ловить мышей и мышат.
Мышонок попросил ее пошире разинуть пасть и ловко выпрыгнул на песок. Отряхнулся, почесался, пошевелил усами, вежливо пожелал "Счастливого плавания" и, беспечно позванивая, отправился по своим делам.
Вот почему Черная Кошка была в таком отвратительном настроении.
Но время шло. Бананы и кокосовые орехи звенели в трюме все тише и тише, а вскоре и вовсе перестали звенеть. Ни дать ни взять, обычные бананы и кокосовые орехи.
"Мечта" летела по волнам. А ветер надувал паруса и свистел озорную песенку.
Глава 8. ЖЕВАТЕЛЬНАЯ РЕЗИНКА. И ГЛАВНОЕ: ДВА ОКЕАНА
Дни шли за днями. Дул ровный пассат. Капризный океан Сказки пока что вел себя на редкость тихо и спокойно.
Ласточка Два Пятнышка чувствовала себя гораздо лучше. Она перебралась на палубу, иногда даже пробовала летать и делала несколько неуверенных кругов над «Мечтой». Но ошпаренное пятнышко еще побаливало, и Ласточка жаловалась, что она неважно скользит и цепляется за воздух.
Ласточка и старпом Сеня очень подружились. Только выберется свободная минута, а он уже сидит на связке канатов возле своей любимицы.
Старпом Сеня рассказывал Ласточке о житьебытье на острове Капитанов. Ласточка в свою очередь делилась с ним сложностями своей птичьей жизни.
— Как трудно в наши дни воспитывать нарисованных детей, — вздыхала она. — Вот судите сами. Уж не скажу точно когда, кажется этим летом, залетели мои детки в чужое окно. На столе лежала открытая книжка с картинками. Так что вы думаете? Эти сорванцы склевали с картинки всех нарисованных жуков и бабочек. Представляете, в какое я попала неловкое положение? Пришлось извиняться перед хозяевами.
В это утро Ласточка долго кружилась над «Мечтой». Усталая, очень довольная опустилась на палубу.
— Первый раз сегодня пятнышко мне не мешало, — возбужденно проговорила она. — Ну, разве, может быть, на крутых виражах, и то чуть-чуть!..
Из камбуза вышла красотка Джина. Мрачно покосилась на Ласточку Два Пятнышка. Облокотилась о планшир. Блестящие, словно металлические, черные локоны ловили голубые искры океана. Грея ее бок, к ней тесно прижалась Черная Кошка, чутко наставив треугольные уши.
— Не вышло одно, придумаем другое, — сквозь стиснутые зубы прошептала красотка Джина. — Какую-нибудь наихитрейшую хитрость.
"Умница я. До чего же все точно рассчитала и сделала безошибочный выбор, — мысленно похвалила себя Черная Кошка. — Благородство и честность — всегда одни и те же. Одинаковые. А вот обман и коварство — они, мои лапочки, всегда разные. К примеру, сегодня — одно, а завтра — совсем другое…"
— Лас-с-стик! — с каким-то змеиным присвистом прошептала красотка Джина.
— Ластик? — с недоумением повторила Черная Кошка.
— Мы его уничтожим. Чем они тогда сотрут Черту? — Торжество сверкнуло в мрачных глазах красотки Джины. — Ластик должен исчезнуть!
— Но как его… исчезнуть? — Черную Кошку даже дрожь начала бить от волнения и любопытства.
— Он исчезнет незаметно, постепенно, словно растает… — Зрачки красотки Джины хищно сузились. — И главное, на нас не падет даже тени подозрения. Мы останемся чистенькие, в стороне. А ластик исчезнет! Матросы его… съедят! Вернее, сжуют!
— Мур-мяу! — не выдержав, воскликнула Черная Кошка.
Она отпрянула от своей хозяйки, да так и застыла, раскрыв рот от изумления. Хотя она, как никто, умела скрывать свои мысли и чувства, но на этот раз прославленная выдержка ей изменила.
— Тс-с!.. — Красотка Джина прижала тоненький пальчик к своим улыбающимся губам.
Поздним вечером, улучив момент, когда на палубе не было ни души, красотка Джина, скинув туфли, босиком неслышно скользнула в трюм.
На ощупь отыскала в темноте упругий гладкий ластик. Наступила ногой на что-то острое. Проклиная все на свете, принялась злобно кромсать ластик кухонным ножом, стараясь отхватить от него кусок побольше.
Завернула отрезанный кусок ластика в передник и, никем не замеченная, вернулась назад. Потом до утра варила его в сладком вишневом сиропе.
А на следующий день…
— Надоело вам, наверное, одно и то же. Уж сегодня я для вас расстаралась, такую вкусноту приготовила, такую вкусноту! — сияя своей неподвижной улыбкой, объявила красотка Джина. — Сегодня у нас к обеду на третье — жевательная резинка! Сладкая, ароматная. Жуйте, мои хорошие!
Вся команда принялась старательно жевать.
Черная Кошка целый день крутилась на палубе и жевала с таким усердием, что у нее даже челюсти заболели.
Матросы лазили по реям и жевали, старпом Сеня поглядывал на гидрокомпас и жевал, юнга Щепка чистил якорную цепь и тоже жевал, жевал, жевал.
— А вы, капитан? — мило улыбаясь, предложила красотка.
— Нет, знаете, как-то не люблю… — немного смутившись, отказался капитан Тин Тиныч. — Откуда она у вас, кстати?
Красотка Джина, видимо не расслышав вопроса, ничего не ответила и бесшумно выскользнула из каюты.
— Вкуфнота!.. Муф-мяф! — отдуваясь, повторяла Черная Кошка. Жевательная резинка облепила ей всю морду, свисала с усов.
— Жуйте, мои славные, жуйте! — вкрадчивым голосом уговаривала матросов красотка Джина, расхаживая по кораблю.
Она даже бросила кусок жевательной резинки в бочку, где плавала дрессированная Сардинка.
Долго и терпеливо уговаривала Ласточку взять в клюв хоть маленький кусочек.
Но уже на второй день матросы жевали резинку как-то лениво, с видимой неохотой.
— Надоело! — на третий день решительно сказал матрос Тельняшка. Все остальные матросы тоже отказались наотрез.
И только юнга Щепка, начищая до блеска якорную цепь, самозабвенно жевал резинку. Это был смышленый и проворный мальчуган, но такой худенький и легкий, что капитан Тин Тиныч во время шторма запирал его в своей каюте, боясь, чтобы какая-нибудь непутевая волна не смыла его за борт.
— На одной щепке далеко не уплывешь… — яростно гремела кастрюлями красотка Джина. — Рухнул такой план… такая первосортная хитрость…
"Нет, она должна еще что-нибудь придумать, — с беспокойством подумала Черная Кошка. — Просто обязана… Раз уж я сделала выбор…"
— Осталась одна ночь, всего одна… — Красотка Джина в неистовой злобе ухватила за уголки свой белый передник, обшитый кружевами, с треском разорвала снизу доверху. — «Мечта» подходит к самому краю Сказки. Я чувствую, все вещи стали тяжелее, а воздух — гуще. Проклятье! Придется рискнуть! Ластик должен исчезнуть. На куски его и за борт.
— А Нарисованная? Она ведь день и ночь на палубе. Заметит, сразу донесет капитану, — с сомнением протянула Черная Кошка.
Корабельная повариха поманила Кошку к себе, нагнулась к черному треугольному ушку, чуть розовеющему изнутри, что-то шепнула. Кошка немного подумала и кивнула с серьезным видом.
Едва лишь на бархатном небе высыпали звезды, крупные, похожие на снежинки, Черная Кошка неслышными шагами подошла к Ласточке Два Пятнышка. С радостным мяуканьем повисла у нее на шее, словно были они закадычными друзьями и не виделись невесть сколько.
— Вместе плывем, а поговорить по душам все некогда, — слащавым голосом пропищала Кошка. Ее глаза, круглые, плоские, блеснули, как две золотые монеты. Она присела рядом с Ласточкой, крепко обняла ее лапой за шею.
— О чем нам говорить?.. — с тоской прошептала Ласточка Два Пятнышка.
— Мало ли о чем? — загадочно усмехнулась в темноте Черная Кошка. Вот, например, очень меня интересует: кого на свете больше: мышей или звезд! Как ты думаешь, а? Мышей мы, конечно, едим. От этого их меньше становится. Только, может быть, на свете где-нибудь живут звездоеды? Питаются звездами. Одну на обед, другую на ужин. Выпьют бокал вина — звездочкой закусят. Не знаешь таких?
— Не знаю… — покачала головой Ласточка. Она старалась незаметно освободиться от тяжелой теплой лапы. Кривые когти отвратительно цеплялись за нежные перышки на беззащитной шейке.
— Ночами не сплю. Все об этом думаю. — Голос у Кошки стал вдруг печальным, жалобным. — Так и заболеть недолго. Уж выручи по дружбе. Давай посчитаем: я — мышей, а ты — звезды. А?
Черная Кошка убрала жаркую лапу с шеи, просительно замурлыкала.
— Ладно уж, — неохотно согласилась Ласточка.
— По гроб жизни не забуду! — обрадовалась Кошка. — Главное, запомни: звезды, они без хвостов. А мышь, она, моя лапочка, ну непременно с хвостом. Ни за что не спутаешь. Ну, берись за дело и не отдыхай, пока все до одной не сосчитаешь!
Черная Кошка легко и мгновенно исчезла в темноте.
Ласточка подняла голову, посмотрела вверх на небо.