«Дэнни! Господи, нет! Дэнни, держись!»
Он изо всех сих зажимает уши руками, однако ничего не способно заглушить отчаянный крик мамы.
Глава 35Джесси
Когда Дэнни падает на землю, Майло бросается к Мэг и тащит ее, чуть ли не переносит на руках в безопасное место на краю поляны. Одновременно с ним Джефферсон подхватывает Онор и, забросив на плечо, несет прочь.
– Джесси! – зовет он. – Идем же!
Однако я не двигаюсь.
– Джесс! – подключается Майло. – Тут небезопасно…
Не обращая на него внимания, я осторожно приближаюсь к Дэнни, который скрючился перед входом в пещеру, прижимая одну руку к голове, а другой вцепившись в пылающий факел. Его взгляд направлен на меня, когда я наклоняюсь и отбрасываю нож в сторону, однако в нем не отражается никаких эмоций. На лице ни страха, ни любопытства, ни облегчения – бесстрастная каменная маска.
– Дэнни?
Он вздрагивает, но продолжает молча смотреть на меня этим жутким, пустым взглядом.
– Дэнни, я хочу тебе помочь.
Я оглядываюсь на друзей. Онор и Мэг рыдают, прижавшись друг к другу. Джефферсон и Майло наблюдают за мной, напряженные, готовые в любой момент кинуться мне на выручку.
– Дэнни, – повторяю я, вновь поворачиваясь к нему. – Поговори со мной. Скажи, что с тобой. Позволь тебе помочь.
Он качает головой – едва заметно, однако по крайней мере теперь я вижу, что он слушает и понимает мои слова.
– Тебе не нужна помощь? – спрашиваю я. – Или ты мне не веришь?
– Не верю. – Его голос похож на низкий гортанный стон.
– Почему?
– Вы все заодно. – Он внезапно вскакивает, заставляя меня вздрогнуть, и машет перед лицом факелом; пламя танцует и искрится.
– Что мы такого сделали, Дэнни?
– ВЫ ВСЕ ЛЖЕЦЫ!
От силы его крика сердце кидается вскачь, я напрягаюсь, готовая развернуться и убежать, если он нападет. Однако не поворачиваюсь и не убегаю.
– Бояться нормально, Дэнни.
– Я вас не боюсь.
– А кого ты боишься?
– Того, кто за всем этим стоит. – Он продолжает дико размахивать факелом. – Того, кто хочет меня наказать, хочет воплотить мою фобию в жизнь.
Я замираю. Хотя он никогда не говорил, чего боится, я начинаю догадываться.
– Зачем ты связал Онор?
– Чтобы защитить. Пришлось связать, ради ее безопасности.
– Ты думал, кто-то хочет ей навредить?
– Не просто навредить! Убить! А если умрет она, то умру и я!
Пламя прыгает и шипит, когда он машет факелом из стороны в сторону. Дождя не было несколько недель, и джунгли пересохли. Пожар разгорится мгновенно, и вскоре весь остров будет охвачен пламенем.
– Ладно, ясно! – Я поднимаю ладони. – Прошу, осторожнее. Следи за факелом.
– Зачем? – Дэнни уже машет им демонстративно. – Он не настоящий.
– Факел?
– Факел, джунгли, остров, мы. Все это нереально. – Он прижимает ладонь к стволу пальмы и усиленно трет, затем показывает ободранную кожу: – Смотри. Мне не больно. Во сне не чувствуешь боли.
– Значит, все это сон?
– Не просто сон – кошмар!
– Хорошо, – говорю я. – Допустим, это кошмар. Значит, ты можешь контролировать его окончание.
Дэнни хмурится:
– В каком смысле?
– Это называется осознанным сновидением. Ты сам управляешь происходящим во сне. Тебе решать.
– Значит… – он пожимает плечами, – если я перережу себе горло, то проснусь?
Меня мутит. Ужасная затея.
– Нет, нет! Я имею в виду, что, если сон заставляет тебя нервничать и бояться, ты можешь просто решить быть счастливым и спокойным.
– Я хочу быть счастливым, – безэмоционально говорит он.
– Вот так, да.
– Не работает. – Выражение лица Дэнни меняется. – А знаешь почему, Джесси? Потому что все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо, и все, кого я люблю, меня бросают.
– Неправда.
– Разве?! – кричит он, так широко раскидывая руки, что пламя факела лижет ствол ближайшей пальмы. – Онор хочет меня бросить! Моя собственная мать меня бросила. Восемь лет! Она не навестила меня ни разу за восемь лет! Какая женщина бросает своего сына и больше никогда к нему не приходит?
Меня накрывает волна беспомощного ужаса – такого же, как когда Том говорил со мной о смерти, – ужаса от собственного бессилия, собственной беспомощности. Я не знаю, что делать, как ему помочь. Хочется просто убежать. Но если оставить его одного, он навредит себе или спалит весь остров.
– Дэн, – нерешительно говорю я. – Почему ты не виделся с мамой?
– Потому что она с ним. С Джоном. С этим уродом, ради которого она бросила папу.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, однако сердце по-прежнему барабанит о ребра.
– Дело ведь не в этом?
– Нет, именно в этом! – В его глазах вспыхивают яростные огоньки. – Она мне лгала! Говорила, они с папой расстались, потому что отдалились друг от друга, а сама все это время спала с Джоном с работы! Папа сказал, что они встречались задолго до того, как он об этом узнал. Я пытался уговорить ее остаться. Умолял. Кричал, что я ее родной сын; если она уедет, значит, она любит Джона больше меня. Мне было девять. ВСЕГО ДЕВЯТЬ, и меня бросила мама!
Я машинально тянусь к мягкой коже предплечья, только уже не щипаю себя, чтобы заглушить боль за Дэнни, а глажу подушечками пальцев грубую обожженную кожу. «Ты еще можешь помочь ему, Джесси, – раздается в голове голос Тома. – Можешь – и сможешь».
– Где твоя мама, Дэнни? – тихо спрашиваю я.
– Не знаю.
– Знаешь!
– Нет. – Он прижимает руку к голове и морщится, крепко зажмурившись. – Не надо. Прошу! Не спрашивай.
– Что с ней случилось после того, как она переехала к Джону?
Дэнни машет головой, рука с факелом опускается, и пламя лижет иссохшую землю.
– Прекрати! Перестань о ней спрашивать! Иначе я сожгу весь остров дотла. Я не шучу! Клянусь, я все тут подожгу!
– Что случилось с твоей мамой, Дэнни?
– Все это не по-настоящему…
– Ты настоящий. Я настоящая. И произошедшее с твоей мамой тоже по-настоящему. Скажи, что с ней случилось, Дэнни!
Он начинает плакать, сначала тихо, потом громче, из груди вырываются прерывистые рыдания, от которых вздрагивают плечи.
– Что случилось с твоей мамой?
– Нет… нет… Не могу… – Он опускается на колени и, скорчившись, начинает бить себя по голове свободной рукой.
– Скажи, Дэнни!
Наступает пауза. Чудовищная, напряженная тишина длится целую вечность. Затем Дэнни отбрасывает факел, сгибается пополам и обхватывает голову руками.
– Она умерла! – всхлипывает он. – Умерла, умерла, умерла…
Я обнимаю Дэнни, плачущего у меня на плече, качаю его и успокаиваю, как младенца. Факел – потухший, черный – валяется на земле рядом с нами. По моим щекам тоже катятся тихие слезы, слезы печали – по Дэнни, по его маме, по Тому, по моей семье, по мне. Оказывается, мы с Дэнни похожи. Мы оба сломлены, уничтожены горем, оба несем в сердцах осколки того, что могло бы пойти иначе.
Я закрываю глаза и прислушиваюсь к шуму джунглей – карканью и крикам, воплям и уханью, разносящимся по влажному плотному воздуху, который окутывает нас, подобно пуховому одеялу. Мы застряли в смерти, при этом окружены жизнью. Я никогда не чувствовала себя такой маленькой и незначительной, как сейчас – крошечная песчинка на огромной планете, – и в то же время я никогда не чувствовала такой благодарности вселенной за то, что жива.
Нежное прикосновение к плечу меня не пугает. Я слышала приближающиеся шаги, треск ветвей и шелест листьев.
– Джесси, – тихо говорит Майло. – За нами приехали родители. Кто-то подслушал разговор Джоша с Джеком в отеле, и они поняли, что мы в беде. Отец Джефферсона нанял лодку. Мы едем домой.
Глава 36Дэнни
Три недели спустя
– Она умерла. Она говорила, что никогда меня не оставит, но оставила. Говорила, что никогда не полюбит никого так сильно, как меня. Говорила, что я для нее – целый мир. Она много чего говорила, только все ее слова – ложь. Она умерла. Лгунья.
Психолог наклоняется в кресле, ее взгляд прикован к лицу Дэнни.
– Значит, так ты себя чувствовал после смерти мамы?
– Да. – Он смотрит на свои руки, которые сжимаются и разжимаются по собственной воле.
– Ты чувствовал, будто тебя предали? Ты злился?
Он пожимает плечами:
– Не знаю я. Мне было девять.
– Да, – тихо говорит психолог. – Ты был совсем ребенком.
– Я видел, как она умерла.
Брови психолога сочувственно сходятся на переносице.
– Даже представить себе не могу, насколько это ужасно.
– Она выкрикнула мое имя, когда потеряла контроль над машиной. Мы неслись навстречу грузовику. Все внезапно замедлилось, как, знаете, когда на видео щелкаешь попеременно «воспроизвести» и «пауза»? – Психолог коротко кивает. – И я крикнул ей, чтобы она повернула, но… – Он тяжело глотает. – Может, мне лишь показалось, что я кричу. В общем, машина перевернулась. Не знаю, сколько раз, помню только, как ремень безопасности больно врезался мне в шею. – Он прижимает руку к ключице и потирает шрам пальцами. – А потом мама закричала, и ее крик… – Он жмурится. – Ее крик…
Психолог протягивает ему коробку с салфетками, он качает головой и спешно вытирает навернувшиеся слезы ладонью.
– …самое ужасное, что мне доводилось слышать, но еще больше я испугался, когда… – Он поднимает взгляд на потолок, пытаясь сдержать застывшие в глазах слезы, и делает глубокий, прерывистый вдох. – Больше всего я испугался, когда она перестала кричать.
Психолог молчит, однако Дэнни чувствует на себе ее взгляд и исходящие от нее волны сопереживания.
– Она… она везла меня обратно домой, к папе, и я всю дорогу ныл: говорил, что Джон не любил ее так, как я, что она разбила мне сердце. Мне хотелось, чтобы она пожалела о решении уйти от нас с папой. Последние… последние слова, которые она от меня услышала, были… были… я сказал, что ненавижу ее. – По щекам текут слезы, Дэнни наклоняется вперед и обхватывает голову руками. Воспоминания пронзают грудь подобно тупому ножу.