И я увидел, что с тех пор, когда я
Вниз посмотрел, над первой полосой
Я от средины сдвинулся до края.
Я видел там, за Гадесом, шальной
Улиссов путь…[1575]
Множество других примеров использования выражения non/ne plus ultra (или аналогичных ему по смыслу) приведены и проанализированы в статьях Э. Розенталя[1576].
Следует отметить, что символика Геркулесовых столпов имела еще одну коннотацию: столпы символизировали не просто границу области, западнее которой плавать опасно, но тот предел, за которым нет обитаемых земель, а может быть, и земель вообще.
Испанский историк, путешественник, мореплаватель, писатель и ученый Педро Сармьенто де Гамбоа (Pedro Sarmiento de Gamboa; 1532–1592)[1577] в своей знаменитой «Истории инков» (ок. 1572 года) утверждал, что Геракл, достигнув пролива, ведущего в океан, решил, что далее никаких земель нет, и соорудил две колонны с надписью «Ultra Gades nil», т. е. за Кадисом нет ничего. И далее, Сармьенто пишет, что после открытия Америки император Карл V исправил надпись, удалив слова «Gades nil» и вставив перед «Ultra» слово «Plus», что, в понимании Сармьенто, означало наличие многих земель к западу от Гибралтарского пролива[1578].
Историкам не удалось обнаружить источников, относящихся к периоду до 1590-х годов, в которых бы использовалось латинское выражение «Non/Ne Plus Ultra». Близким по смыслу было выражение «Ad Herculis Columnas», которое можно встретить в «Пословицах (Adagia)» Эразма Роттердамского (Desiderius Erasmus Roterodamus; ок. 1466–1536), который в свою очередь ссылался на оды Пиндара[1579].
Только в самом конце XVI столетия можно встретить использование фразы «Non/Ne Plus Ultra» в контексте символики Геркулесовых столпов[1580], а в XVII веке девиз Карла V стали интерпретировать как измененный вариант этой фразы[1581]. История же императорского девиза, который и сегодня вместе с изображением геракловых колонн украшает государственный герб Испании, вкратце такова.
Мотто было предложено в 1616 году юному Карлу, тогда еще королю Испании, его врачом и советником Луиджи Марлиано (Luigi Marliano; 1521–?). По свидетельству Паоло Джовио (Paolo Giovio; 1483–1552), изобретателем такой импресы[1582] «был замечательнейший человек по имени маэстро Луиджи Марлиано из Милана, который был врачом Его Величества и умер епископом Туи (город в Галисии, Испания. – Авт.), и помимо прочих достоинств он был еще великим математиком»[1583]. Марлиано, в свою очередь, опирался на французский рыцарский роман, написанный в 1460-х годах по заказу герцога Бургундии Филиппа Доброго священником Раулем Лефевром (Raoul Le Fèvre); «Собрание повествований о Трое (Recueil des Histoires de Troye)»[1584]. Одна из переработок этого романа, сделанная по заказу Жака Арманьяка герцога де Немура (Jacques d’ Armagnac, duc de Nemours; 1433–1477) около 1470 года и хранящаяся ныне в Вене (Österreichische Nationalbibliothek; cod. 2586), получила название «Le Livre du fort Hercules (Книга о могучем Геркулесе)»[1585]. Роман, как и его переработки, пользовались большой популярностью в XVI веке и позднее. Как сообщает Лефевр, статую Геркулеса, находившуюся на одной из скал Гибралтарского пролива, некогда украшала следующая надпись: «Ne passe oultre pour quérir terre / Ne pour loigz royaulmes conquerre. / Plus en occident t’en yras, / Et moins de terre trouveras (Не идти далее ни в поисках земли, / ни для завоевания отдаленных царств. / Чем дальше продвигаетесь к западу, / тем меньше будете встречать суши)»[1586]. Возможно, Лефевр был знаком с цитированной выше строчкой Данте «che l’ uom più oltre non si metta» или, что более вероятно, с ее французским переводом XV века: «…que l’ homme plus en oultre ne se mecte»[1587].
«Выбирая эти символы Прометеева духа (Геркулесовы столпы в сочетании с экспансионистским девизом «Plus Ultra». – Авт.), Карл V имел в виду не просто расширение своих владений (в том числе и в Новом Свете. – Авт.) или изучение „антиподов“ из любопытства, но, скорее всего, предполагал нести христианскую веру во все концы земли»[1588]. Заметим, что мотто «Plus Ultra» напоминало боевой клич крестоносцев: «Oltrée» или «Outrée» (или лат. «Ultreia»), – «Вперед!»[1589].
Во франкоязычных регионах Империи при жизни Карла V и некоторое время после его смерти, как правило, использовался французский вариант девиза «Plus Oultre». Но когда в сентябре 1517 года Карл прибыл в Испанию, и эта надпись, помещенная между изображениями двух колонн, символизировавших Геркулесовы столпы, красовалась на грот-парусе его корабля, кастильским грандам такой галлицизм пришелся не по душе. Пришлось изменить мотто на политически нейтральную латинскую кальку – «Plus Ultra». Однако французский «след» остался: в классической латыни девиз императора должен был бы выражаться словом Ulterior или Ulterius (compar. к ultra) – «еще дальше», тогда как в получившем распространение варианте «plus» – Nom. Sg., имеющий значение «большая часть», «больше», тогда как «ultra» (praep.) означает «дальше», «за», «за пределами», т. е. в соотнесенности с символикой столпов смысл мотто сводится в простой констатации факта: «за пределами столпов есть много земель» (как, кстати, это иногда и трактовалось в XVI веке, например Джироламо Русчелли (Girolamo Ruscelli; 1520–1566)[1590]). Но если воспринимать «plus» как кальку с французского, то тогда девиз приобретает иной смысловой оттенок и воспринимается как призыв идти дальше, за границы дозволенного, как это выражение и трактовалось и Карлом, и, позднее, Бэконом[1591].
В заключение следует сказать несколько слов о других деталях и контекстах гравюры. В ее нижней левой части изображен дельфин как символ быстроты движения, а также дружеской предрасположенности к морякам. (Вспомним строки Данте: «…Мореходам знак дают дельфины, / Чтоб те успели уберечь свой струг, / И над волнами изгибают спины»[1592]). Смысл бэконианской символики ясен: несмотря на обширность океана и опасности плавания в нем (что символизирует голова морского чудовища справа от корабля), в итоге продвижение к новому знанию будет быстрым и сама изучаемая природа поможет исследователю.
Разумеется, Бэкону был известен древнегреческий миф об островах блаженных (Элизиуме), на которых пребывали люди, получившие бессмертие от богов, и которые располагались на крайнем Западе. Платон в «Тимее» и в «Критии» утверждал, что к западу от Атлантиды находится цепь островов, ведущая к неизвестному континенту. После открытия Колумба многие уверяли, что генуэзец открыл именно этот континент. Вообще следует сказать, что Бэкон нередко упоминал в своих произведениях Колумба, считая, что его плавания положили начало новому этапу в развитии человечества и дали толчок к формированию новой науки, основанной не на древних книгах, а на живом опыте изучения природы. Иными словами, «расширение области знания уподобляется открытию новых земель, а самопознание – плаванию в далеких морях»[1593]. «Мы поступаем так, – писал Бэкон, – как делал перед удивительным своим плаванием в Атлантическое море Колумб, который привел соображения в пользу своей надежды открыть новые земли и континенты помимо тех, что уже были ранее известны. Эти соображения, хотя и были сперва отвергнуты, в дальнейшем, однако, подтвердились опытом и стали причинами и началом величайших вещей»[1594].
Образ корабля также имел важный смысл: он символизировал как прогресс в освоении мира, так и плодотворность коллективных усилий, ибо здание новой науки, по замыслу Бэкона, следует строить коллективными усилиями и это должно быть делом государственной важности.
На гравюре изображены два корабля – один вдалеке, он направляется к новым, может быть, даже еще неведомым берегам, второй возвращается из дальнего плавания, нагруженный товарами. Направление движения этого второго корабля (из Океана в Средиземное море) важно, поскольку подчеркивает практическую пользу («плодоносность») исследовательской деятельности, направленной на получение нового знания, о чем Бэкон не раз писал в своих сочинениях.
Перечисляя условия реализации проекта «великого восстановления наук», Бэкон, среди прочего, отмечал необходимость создания научных библиотек, ибо библиотека – это один из многих институтов, сохраняющих «драгоценную влагу знания (liquor iste scientiae pretiosissimus)»[1595]. Однако в целом бэконианское предприятие, как заметила С. Кусукава, «должно было пойти далее: найти неизвестные земли, написать еще ненаписанные книги, раздвинуть границы царства человека на интеллектуальном глобусе (по терминологии Бэкона, «