Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона — страница 54 из 114

30 июня, в воскресенье, Кока снова вызвали на заседание Тайного совета. Строптивый судья заявил, что, к удовольствию Его Величества, он не должен ни сидеть в Совете, ни сопровождать Якова в его летних вояжах.

Осенью 1616 года король распорядился, чтобы лорд-канцлер (Эллисмер), лорд-атторней (Бэкон) и лорд-солиситор (Илвертон) внимательно просмотрели обширный юридический трактат Кока «Reports»[764], одно из основополагающих сочинений по общему праву. Таким образом, борьба со строптивым юристом перешла, так сказать, в академическую плоскость. Бэкон в целом высоко оценивал этот труд – «если бы не было „Reports“ сэра Эдуарда Кока, [английское] право… можно было бы уподобить кораблю без балласта». Однако лорд-атторней упомянул также об «ошибках и безапелляционных и неправовых решениях», приведенных в сочинении Кока. Эллисмер дал более жесткую оценку труда главного судьи, упрекнув последнего в умалении церковных прав[765] и в стремлении сознательно ослабить освященные многовековой традицией королевские прерогативы. Приводимые Коком свидетельства и судебные решения, по мнению лорда Эллисмера, не более чем мнения судей, и Кок постоянно «разглагольствует о второстепенных вещах», «взращивая свое самомнение»[766].

Представ 2 октября 1616 года перед членами Тайного совета[767], Кок в ответ на замечания и упреки заявил, что, рассмотрев более 500 дел, он сделал меньше ошибок, чем другие прославленные авторы, а именно – всего пять, перечисление которых займет не более одного листа. Однако Эллисмер и Бэкон доложили королю, что они не зря поработали (их труд «was not altogether lost»), поскольку ими были обнаружены в сочинении Кока ошибки, которые тот пропустил[768]. Бэкон готов был представить доклад по этому поводу судьям и Тайному совету. Решение было за Его Величеством. В случае одобрения им инициативы Бэкона, слушание «дела Кока» в Совете неизбежно привело бы к тому, что место главного судьи в суде королевской скамьи оказалось бы вакантным до возвращения короля из путешествия по стране. Еще раз подчеркну – речь шла не просто о некоторых неточностях и ошибках в толковании отдельных прецедентов в тогда еще неизданной книге, но о позиции и действиях Кока в целом, который вместо того, чтобы защищать королевские прерогативы, позволил себе их оспаривать.

Для Бэкона (как и для короля) трудность работы с Коком состояла, кроме всего прочего, в том, что сэру Фрэнсису приходилось иметь дело с человеком, который общественное благо отождествлял со своими собственными, в высшей степени субъективными и непостоянными мнениями и который, по словам Бэкона, «плыл по своему собственному курсу, а не в соответствии с течением дел (business[769].

Но Кок был не так прост. Он обратился к Якову с просьбой принять его по некоему очень важному государственному делу. Король оказался в затруднительном положении: он не считал возможным давать аудиенцию человеку, на которого был сильно обижен и даже зол, но в то же время он не мог не принять одного из высших лиц королевства, если тот заявляет, что его вопрос касается интересов государства[770]. Тогда Яков решает обратиться за советом к Эллисмеру и Бэкону. Те предложили королю начать дело против Кока[771]. Причем, как заметил Д. Чемберлен, «люди лорда-канцлера» вели себя по отношению к Коку довольно грубо: «не предложили ему сесть и… ни один из них даже не сдвинул шляпу и не выказал какого-либо иного знака уважения к нему [Коку]»[772].

В итоге 10 ноября 1616 года король сместил Кока с должности главного судьи суда королевской скамьи, спустя несколько недель вывел его из состава Тайного совета, а затем вообще удалил от государственной службы. Бэкон много поспособствовал отставке Кока. Именно сэр Фрэнсис набросал «remembrances» для короля, когда тот принимал решения о смещении Кока, именно Бэкон составил текст королевского предписания судьям высказать свои сомнения относительно «Reports»[773], именно рукою Бэкона был написан проект королевского приказа об увольнении Кока с должности главного судьи и т. д.[774] Когда король попросил сэра Фрэнсиса сформулировать основания для отставки Кока, Бэкон указал на «вызывающую манеру себя держать (perpetual turbulent carriage) сначала по отношению к свободам и положению его (короля. – И. Д.) церкви, затем – по отношению к королевским прерогативам… и, наконец, по отношению к установленной юрисдикции других судов [короля]»[775]. По выражению Д. Чемберлена, король, отстраняя Кока от должности, сказал о нем так много теплых слов, «будто собирался повесить его на шелковой веревке»[776].

Однако роль Бэкона в смещении Кока не исчерпывается сказанным. Сэр Фрэнсис не просто добивался (и в итоге добился) отставки давнего противника и конкурента. Он смотрел на вещи шире. Еще в феврале 1616 года лорд-атторней настойчиво рекомендовал королю переместить Кока с поста главного судьи на должность лорда-казначея[777]. Бэкон рассуждал здраво: прижимистый Кок оказался бы прекрасным казначеем, окажись его амбиции и жадность удовлетворенными. Если бы Яков прислушался тогда, в феврале 1616 года, к совету Бэкона и назначил сэра Лайонела Кранфилда на одну из должностей, которых тот добивался, а государственные финансы отдал бы в руки («надежные, грубые руки», как выразилась М. Прествич[778]) Кока, у Бэкона появилась бы свобода в реализации своей давно задуманной правовой реформы, тогда как Кранфилд был бы занят административными реформами, а сэр Эдуард тем временем приумножал государственные доходы. Но все, к сожалению, случилось не так, как было задумано Бэконом.

Кок воспринял свою отставку внешне спокойно. Он удалился на некоторое время в Хертфоршир, где отдыхал от государственных дел в доме своей дочери Энн Садлейр (A. Sadleir). Однако он был не из тех, кого легко было деморализовать. Месяц спустя после отставки его видели в Ньюмаркете целующим руку Его Величеству. Король тогда заверил Кока, что, хотя того и пришлось отстранить от должности «по некоторым особым причинам», однако Его Величество не хотел бы терять такого замечательного слугу, а потому непременно подыщет ему какое-нибудь место. Неделю спустя Кок снова подкарулил где-то короля и напомнил тому об обещании возвести его в баронское достоинство. К декабрю 1616 года ситуация окончательно прояснилась. «Некоторые толкуют, – писал Дж. Чемберлен, имея в виду ходившие по Лондону слухи о намерении Якова осчастливить Кока баронским титулом, – будто эта милость [Якова] имеет целью устроить брак брата лорда Вильерса с одной из его [Кока] дочерей»[779]. Речь шла о намерении матери Бекингема осчастливить своего «маленького Джона» – брата фаворита, который был болен и считался умственно неполноценным[780], – браком с богатой невестой: дочерью Кока и леди Хаттон Фрэнсис. Бэкон оказался вовлеченным в это дело, причем действовал он отнюдь не на стороне Кока[781]. Вкратце история такова.

Погоня за невестой

Как я уже писал выше, леди Хаттон, овдовев, вышла во второй раз замуж за сэра Эдуарда Кока, сделав того глубоко несчастным. Впрочем, и она с ним настрадалась[782]. Когда ее спрашивали, почему она отказалась взять его имя, она разъясняла, что Кок, женившись на ней, получил значительную часть денег и земель ее покойного мужа, так на каком же основании она должна подписываться «леди Кок»?[783] Как писал по поводу этого брака Джон Чемберлен, «никто не поверит, что за этим не скрывается какая-то тайна»[784].

После рождения дочери Фрэнсис в августе 1602 года они редко жили в одном доме. Когда Кок посещал лондонский особняк в Холборне (Holborn), районе, в который жители столицы приезжали подышать свежим воздухом, его жена оставалась в Сток Погис (Stoke Pogis), что в трех-четырех милях к северу от Виндзора, и наоборот.

16 июня 1617 года госсекретарь сэр Ральф Уинвуд (R. Winwood) написал Бекингему о желании Кока вернуть расположение короля и вернуться к брачным переговорам, которые ранее, в марте 1617 года, столкнулись с известными трудностями[785]. (По свидетельству Дж. Чемберлена, камнем преткновения стала проблема приданого: «была потребована сумма в размере 10 000 фунтов, в то время как Кок, имевший не более 10 000 марок, прибегал для большего эффекта к словесным уловкам, мол, он не в состоянии платить так много за маловероятное и изменчивое расположение короля»[786].) Сообщение госсекретаря было принято Бекингемом с энтузиазмом и переговоры Кока с «маленьким Джоном» возобновились. (Возможно, Коку, против которого был подан иск в Звездную палату, обещали в случае улаживания вопроса о приданом смягчить «наказание».) И когда, казалось бы, договоренность была достигнута, леди Хаттон заявила, что она категорически против предполагаемого брака и что ранее уже имелась договоренность о браке Фрэнсис с графом Оксфордом (