»[1373]). Принятое же в литературе отнесение «New Atlantis» к жанру утопии, хотя и имеет некоторые основания, но требует существенных оговорок. Скажем, в «Утопии» Т. Мора перед читателем во всех подробностях предстает некое идеальное государство, причем акцент делается на его социальном устройстве, в корне отличающемся от существующего. Иными словами, классическая утопия, будучи культурным порождением централизованного и автократического государства, оказывается разновидностью ренессансного жанра «советы государю» с элементами критики современного реального общества. Бэкону, как и Т. Мору, многократно приходилось давать подобные советы. Сэр Фрэнсис даже сформулировал правило убеждения собеседников, в том числе власть предержащих: «Если хочешь воздействовать на кого-либо, надо знать его натуру и склонности, чтобы подчинить его; или его цели, чтобы убедить его; или его слабые места, чтобы застращать его; или же тех, кто имеет на него влияние, чтобы руководить им через них»[1374]. Бесспорно, Бэкон в «New Atlantis» пытается убедить читателя (причем не только и даже не столько короля) в необходимости перемен в государственном правлении. Но он нигде не дает даже наброска социально-политического уклада, который бы он считал необходимым для страны, равно как и описания изгибов и шалостей бенсалемской истории, кроме самых крупных событий. Отсутствуют в «New Atlantis» и какие-либо рассуждения о справедливом устройстве государства и вообще о справедливости, которые столь характерны для утопий. Можно сказать более общо: Бэкон описывает мир, в котором научное знание структурирует общество, тогда как для Т. Мора и других утопистов общество структурируется гуманистической этикой.
Нетрудно привести и другие примеры, чтобы убедиться, что «New Atlantis» не вполне отвечает особенностям утопической литературы и в лучшем случае к ней применим термин Д. Колклоу – «quasi-utopia fable»[1375]. Скажем, «New Atlantis» заметно отличается от «Утопии» Т. Мора не только тематическими лакунами, но и стилем. Сравним, к примеру, начальные абзацы указанных сочинений. Начну с «Утопии» Т. Мора:
«У непобедимейшего короля Англии Генриха, восьмого с этим именем, щедро украшенного всеми качествами выдающегося государя, были недавно немаловажные спорные дела с пресветлейшим государем Кастилии Карлом. Для обсуждения и улаживания их он отправил меня послом во Фландрию в качестве спутника и товарища несравненного мужа Кутберта Тунсталла, которого недавно, к всеобщей радости, король назначил начальником архивов. В похвалу ему я не скажу ничего, но не из боязни, что дружба с ним не будет верной свидетельницей моей искренности, а потому, что его доблесть и ученость стоят выше всякой моей оценки; затем повсеместная слава и известность его настолько исключают необходимость хвалить его, что, поступая так, я, по пословице, стал бы освещать солнце лампой.
Согласно предварительному условию, в Бругге встретились с нами представители государя, все выдающиеся мужи. Среди них первенствовал и был главою губернатор Бругге, а устами и сердцем посольства был Георгий Темзиций, настоятель собора в Касселе, красноречивый не только в силу искусства, но и от природы. К тому же он был превосходным знатоком права и выдающимся мастером в ведении переговоров благодаря своему уму, равно как и постоянному опыту. После нескольких встреч мы не пришли к полному согласию по некоторым пунктам, и потому они, простившись с нами, поехали на несколько дней в Брюссель, чтобы узнать волю их государя. А я на это время, по требованию обстоятельств, отправился в Антверпен.
Во время пребывания там наиболее приятным из всех моих посетителей был Петр Эгидий, уроженец Антверпена…»[1376] И далее – про отца Эгидия, про то, как однажды в храме девы Марии он познакомил Мора с неким Рафаилом Гитлодеем, после чего читателю сообщается много разной информации о жизни и взглядах последнего и только во второй книге начинается разговор об Утопии.
Начало «New Atlantis» просто и деловито: «Мы отплыли из Перу (где пробыли целый год) в Южные моря, в направлении Китая и Японии, взяв с собою припасов на двенадцать месяцев. В течение пяти с лишним месяцев дули попутные, хотя и слабые, ветры с востока; но затем ветер переменился и много дней подряд дул с запада, так что мы почти не продвигались и порой подумывали о возвращении»[1377].
Этот сдержанно-лапидарный стиль повествования весьма близок к стилю типичных для начала Нового времени travel narratives, т. е. рассказов о реальных путешествиях. Характерный пример – «Открытие Гвианы» сэра Уолтера Рэли:
«Мы покинули Англию в четверг 6 февраля 1595 года и в следующее воскресенье были в виду северного мыса Испании, так как ветер по большей части оставался попутным; мы прошли в виду островов Берлингс и мыса Рок, направляясь дальше к Канарским островам, и прибыли семнадцатого того же месяца к Фуэртевентуре, где провели два или три дня и приняли на довольствие команды свежее мясо»[1378].
Другим примером travel narrative, который, возможно, был известен Бэкону, может служить описание путешествия англичанина Уильяма Адамса из Перу в Японию, начавшегося в июне 1598 года. Адамс был нанят роттердамскими купцами главным лоцманом флотилии из пяти кораблей. После тяжелого плавания по Атлантике (только к апрелю 1599 года флотилия достигла Магелланова пролива) экипаж высадился на японском побережье в провинции Бунго[1379]. Как и герои Бэкона, команда Адамса встретила радушный прием у местного владыки (даймё):
«Король Бунго (Bungo), ме́ста, куда мы прибыли, принял нас очень дружелюбно. Он предоставил нам дом на побережье для больных моряков и снабдил всеми припасами, которые были необходимы. Когда мы встали на якорь в Бунго, нас было двадцать четыре, больных и здоровых, из которых на следующий день трое скончались, еще трое долго болели и потом тоже умерли, остальные же поправились»[1380].
О прибытии флотилии из Европы было доложено императору, и тот распорядился, чтобы команда оставалась в Японии и была обеспечена всем необходимым. По словам Адамса, он «жил как английский лорд»[1381]. В период сёгуната Токугава (с 1603 года) отношение к иностранцам становилось все более подозрительным и в итоге указами 1633–1639 годов страна была фактически закрыта для внешнего мира[1382].
Читал ли Бэкон письма Адамса из Японии, неизвестно. Два послания англичанина были опубликованы только в 1625 году, но перед этим с его писем были сделаны копии, и Бэкон вполне мог с ними познакомиться через Английскую Ост-Индскую компанию (East India Company), акционером которой он был и, кроме того, он был хорошо знаком с управляющим этой компанией сэром Томасом Смитом (Sir Thomas Smythe или Smith; ок. 1558–1625).
Однако, более вероятным источником информации о плаваниях в «южных морях» для Бэкона могло стать описание знаменитой экспедиции португальца на испанской службе Педро Фернандеса де Киро́са (Педру Фернандиш ди Кейро́ш; Pedro Fernandes de Queirós; 1565–1614) (1605–1607), опубликованные в 1612 году на латыни, а в 1617 – на английском. Кирос был послан на поиски «неведомой южной земли» (Австралии; Terra Australis Incognita), которая, как полагали, лежала где-то в Южном (Тихом) океане[1383]. Покинув Перу, где он почти год готовился к экспедиции, Керос поначалу взял курс на юг, но затем ветер переменился, и он вынужден был плыть на север (так же как и герои повести Бэкона). Вернемся, однако, к тексту «New Atlantis».
Бросающаяся в глаза особенность этого текста состоит в том, что Бэкон, большой любитель и мастер составления предисловий и посвящений к своим трудам с разъяснениями своих намерений и целей, в данном случае не написал ни строчки предваряющего текста: все, что в повести принадлежит Бэкону, – это два слова в заглавии: «New Atlantis», остальной нарратив делегирован моряку-рассказчику, а две фразы – подзаголовок «A Work Unfinished» и «The Rest was not Perfected» в конце произведения – присовокупил У. Роули. И вряд ли дело в том, что «New Atlantis» была опубликована посмертно и автор просто не успел написать к ней предисловие. Нарратив выстроен так, что любое «вмешательство» в текст (в виде предисловия, примечаний, послесловия и т. п.) разрушило бы целостность сочинения. Весьма распространенное утверждение (идущее от Роули), будто «New Atlantis» – это незавершенная повесть, лишены основания и являются, на мой взгляд, результатом поверхностного рассмотрения текста, о чем еще пойдет речь далее.
Действительно, если прочитать текст «New Atlantis», не обращая внимания ни на добавки У. Роули («К читателю», подзаголовок и заключительную ремарку), ни на три строки заключительных многоточий, которыми щедро уснащено советское издание повести и которые отсутствуют как в публикациях 1627 и 1638 годов, так и в собрании сочинений Бэкона под редакцией Д. Спеддинга и в других культурных изданиях, то никакого ощущения незавершенности не возникает. Сюжетная линия «замкнута»: моряки спасаются на неизвестном им ранее острове, знакомятся там с древнейшей и одновременно самой передовой цивилизацией, после чего, спустя 28 или 29 дней, собираются отплыть в Европу, получив поручение от властей острова рассказать всему миру о бенсалемских достижениях «на благо другим народам»