Члены команды отметили, что свиток скреплен печатью, «изображавшей крыла серафимов, но не простертые, а опущенные книзу; а подле них крест (вместо подписи. – И. Д.)»[1400], т. е. местные жители – тоже христиане, что радовало.
В последнем абзаце опять-таки просматриваются явные библейские коннотации, особенно если учесть, что несчастья моряков начались после того, как «поднялся сильный ветер с юга и юго-запада, отнесший нас (несмотря на все наши усилия) к северу». В оригинале: «…Then again there arose strong and great winds from the south, with a point east; which carried us up (for all that we could do) towards the north»[1401], т. е. ветер относил корабль на северо-восток. Согласно Библии, Адам и Ева, после того как они съели запретный плод, были изгнаны из Рая, и Бог «placed at the east of the garden of Eden Cherubims… to keep the way of the tree of life» (Gen. 3: 24)[1402].
Таким образом, кусок ноосферы, к которому ветры «Южного моря» отнесли судно и куда моряков поначалу не пускали, Бэкон соотносит с Эдемом. Указание же на то, что крылья серафимов (херувимов) опущены вниз, соотносится со словами из «Книги пророка Иезекииля»: херувимы, стоящие «у входа в восточные врата Дома Господня», подняли свои крылья только когда над ними стала «слава Господа» (Иез. 10: 19–20; 11: 22). Следовательно, в момент прибытия моряков к острову слава Господа еще не стала над ними, ибо, как, возможно, намеревался подчеркнуть Бэкон, европейцы были носителями лишь «низкого» и несовершенного знания, по причине чего на печати обращенного к ним послания херувимы изображены с опущенными к земле крылами.
В итоге после некоторых формальностей островитяне, выяснив, что прибывшие к ним моряки – христиане (общение шло на испанском языке), препроводили гостей в «Дом чужестранцев», где члены экипажа получили «все необходимое как для больных, так и для здоровых»[1403]. Попутно рассказчик, не без некоторого изумления, отметил, что местные чиновники и слуги не берут «дары», т. е., как бы мы сегодня сказали, на острове отсутствует коррупция («вторая плата (twice paid)»), люди получают «достаточное жалованье от государства»[1404].
Описывая первые контакты островитян с экипажем, Бэкон дает понять, что христианство первых носит несколько условный характер. Скажем, чтобы решить вопрос о допуске команды корабля на остров, морякам было выдвинуто следующее условие: «Если все вы поклянетесь муками Спасителя, что вы не пираты, а также что в течение последних сорока дней не пролили крови, будь то законным или незаконным образом, вам разрешено будет сойти на берег»[1405]. Странная постановка вопроса для правоверных христиан, ибо в Писании сказано кратко и ясно: «Не убий» («Thou shalt not kill») (Исх. 20: 13), без каких-либо ограничений по времени и сроков давности. Что касается числа 40, то оно часто встречается в Библии и выражает полноту испытания[1406].
Но как бы то ни было, островитяне проявили об экипаже поистине христианскую заботу. Любопытна в этой связи реакция рассказчика (т. е. одного из командиров судна) на эту заботу и участие. Он собрал экипаж и поделился с ним своим пониманием ситуации: «Друзья мои, соберемся с мыслями и подумаем о нашей судьбе. Мы выброшены на сушу, подобно Ионе, извергнутому из чрева китова, когда уже считали себя погребенными в морской пучине; но и сейчас, обретя землю, мы находимся между жизнью и смертью; ибо оказались за пределами и Старого, и Нового Света; и одному богу ведомо, увидим ли мы когда-либо берега Европы. Чудом попали мы сюда и только чудом сумеем отсюда выбраться». И далее он призвал членов команды вести себя прилично, «быть в мире с Господом и снискать расположение здешнего народа», и не обнаруживать «свою порочность и недостойность», иначе всю команду могут «изгнать… немедля»[1407]. Т. е. смысл обращения рассказчика к морякам сводился к следующему: «Вы, дорогие мои, по природе своей обычные бандиты, но, если хотите выжить, да еще приятно провести время, держите себя в руках». Экипаж, «в один голос (with one voice) поблагодарил» докладчика за «полезное увещевание (good admonition)»[1408]. Думаю, эта сцена также не лишена некоторых реминисценций из Ветхого Завета: «И пришел Моисей и пересказал все слова Господни и все законы. И отвечал весь народ в один голос (and all the people answered with one voice), и сказали: все, что сказал Господь, сделаем» (Исх. 24: 3).
Команде действительно удалось хорошо провести время («we… lived most joyfully»[1409]) на острове. Настолько хорошо, что уже через несколько дней они забыли «все, что [им] было… дорого на родине (forget all that was dear to us in our own countries)»[1410].
Больные моряки между тем поправлялись на удивление быстро, но не благодаря ангелу, возмущавшему воду или непосредственному вмешательству Спасителя, как это описано в Новом Завете (Ин. 5: 2–9), но с помощью «мелких пилюль серого и беловатого цвета (small grey or whitish pills)»[1411] и фруктов.
Спустя три дня, в течение которых морякам было запрещено покидать их обитель, к ним явился человек, «одетый, как и прежний, в синее» (синий цвет доминировал на острове), который «изъявил желание говорить с несколькими из нас, после чего шестеро из нас остались с ним, остальные же удалились»[1412]. Пришедший представился управителем «Дома чужестранцев», а по сану был христианским священником. Сообщив морякам условия пребывания на острове (государство берет на себя расходы по содержанию гостей, но гостям запрещается отлучаться из города дальше чем на полторы мили без особого на то разрешения), управитель на следующий день поведал европейцам о той стране, в которой тем довелось оказаться.
Он начал с того, что «мы, жители острова Бенсалем (ибо так он именуется на их языке), благодаря нашему отдаленному расположению, тайне, к которой обязываем мы наших путешественников, и редкому допущению к себе чужестранцев, хорошо осведомлены о большей части обитаемых земель, сами же остаемся неизвестны»[1413].
Здесь уместно отметить выражение «на их языке». Т. е. язык жителей Бенсалема европейцам был не знаком. Однако само слово «Бенсалем» – еврейское, оно составлено из двух слов «ןב» (бен; сын, потомок) и «םוֹלָש» (шалом; мир), т. е. «сын мира».
Первый вопрос, заданный моряками управителю, касался христианизации бенсалемской земли: «кто был ее апостолом и как была она просвещена верою?»[1414]. Ответ сводился к тому, что жители острова приняли христианство не по воле неких пришельцев-завоевателей, но в результате чуда Света, случившегося «спустя около двадцати лет по воскресении Спасителя» на восточном побережье у города Ренфузы[1415].
Обращаясь к описанию чуда Света в «New Atlantis», следует иметь в виду, что Бэкон жил в эпоху, когда в протестантских кругах получила распространение концепция «прекращения чудес (cessatio miraculorum)». Как писал Яков I, «все мы-христиане должны твердо знать, что со времени пришествия Христа во плоти и установления апостолами Его Церкви, все чудеса, видения, пророчества, видения ангелов и святых прекратились. Это все служило только для первого посева веры»[1416]. Между тем концепция cessatio miraculorum представляла для протестантской идеологии, одним из принципов которой был принцип «Sola Scriptura», определенные трудности, хотя бы потому, что не имела оснований в библейском тексте. Тем не менее мысль о «прекращении чудес» получила широкое признание. Бэкон связывает чудо Света именно с ситуацией обращения бенсалемитов в христианство, т. е. с «первым посевом веры». Обратимся к описанию этого чуда управителем «Дома чужестранцев».
Итак, «спустя около двадцати лет по воскресении Спасителя, жители Ренфузы (города на восточном побережье, нашего острова) увидели однажды ночью (а ночь была облачной и спокойной) большой столп света, появившийся на море в расстоянии около мили; он имел форму колонны (или цилиндра) и подымался к небу на большую высоту; вершину его увенчивал крест, сиявший более ярко, нежели самый столп. Столь необычайное зрелище привлекло горожан на берег моря»[1417].
Думаю, Бэкон не случайно выбрал чудо, явленное на воде, в одномильной прибрежной зоне, ибо в этом случае оно обладало особой убедительностью: есть видимый всеми столп света с крестом на вершине, и никаких реликвариев со святыми мощами или иными сакральными предметами, в подлинности и чудодейственности которых могут возникнуть сомнения.
Некоторые островитяне, – продолжал рассказ управитель, – «сели в лодки (в оригинале: «put themselves into a number of small boats», т. е. Бэкон дает понять, что в море вышло небольшое число людей. – И. Д.), чтобы еще более приблизиться к чудесному явлению. Однако, не доплыв ярдов шестидесяти до столпа, лодки оказались словно скованными и не в силах плыть дальше, хотя в других направлениях могли двигаться свободно; так что все лодки расположились полукружием, созерцая небесное знамение (