. – Е.С.), а остальные возвратились в отечество – Сицилию.
Войдя в город и подивившись силе крепости, которую не было никакой возможности покорить оружием, царь оставил в ней весьма сильный гарнизон из германцев и затем, снявшись оттуда со всем войском, переправился в Авлон. Пробыв здесь довольно времени, он назначил поход в Сицилию, полагая, что спокоен только тот, кто сражается, что война служит залогом мира и что счастливы только те города, которые защищаются не стенами, а мечами. Люди, говорил он, избегающие войны ради мира, не замечают, что через то наживают себе больше врагов, которые тогда родятся точно на плодоносной земле, что они ослабляют свое царство и никогда не наслаждаются прочным миром. Но «суетны, – говорит Давид, – помышления людей, и неверны расчеты их, а совет Господен тверд и неизменен, и никто не может противиться ему». Так и Мануил, когда направил свой путь в Сицилию и пристал к острову, так называемому Аиронисию, остановлен был в своем предприятии сильными ветрами и страшной бурей, взволновавшей море и сопровождавшейся грозными раскатами грома и необыкновенно сильным и ужасающим сверканием молнии. И когда он в другой раз пустился в путь и спешил переправой, море опять не лежало спокойно под его кораблями, но стало кипеть и сильно волноваться. От поднявшихся противных ветров суда рассеялись при наступившем глубоком мраке и едва лишь некоторые пристали к твердой земле, так что и сам царь с трудом избежал опасности, а все прочие разметаны были в разные стороны и сделались добычей волн. Тогда царь отказался от намерения лично идти в Сицилию, так как этот поход был для него несчастен, и, выступив из Авлона с бывшими при нем силами, прибыл в Пелагонию. Устроив здесь дела, как ему казалось, лучше, он решил обратить свои силы против сербов». Воспользовавшись этим, Георгий Антиохийский с флотом из 40 кораблей напал на сам Константинополь, разорив виллы по его окрестностям и обстреляв императорский дворец.
Мануил и Конрад при папской поддержке вновь готовились напасть на Сицилию, однако смерть короля Конрада отложила предприятие, и война Византии с Сицилией возобновилась уже после смерти Роджера II, при его сыне Вильгельме Злом (1126–1166 гг., правил с 1154 г.). Мануил же долго помнил понесенное от венецианцев «Керкирское оскорбление», как охарактеризовал его Хониат, и не упускал случая отомстить им (вспомнить хотя бы 1171 г., знаменитый арестом всех венецианцев на территории Византии, конфискацией их имущества и погромом в Константинополе, и последовавшую затем Венецианскую войну 1171–1179 гг.). Кстати, и корфиотские «голые» были жестоко наказаны и «потеряли всякий вид свободы», как писал Никита Хониат, а вся площадь острова была разделена Мануилом между сохранившими ему верность керкирскими аристократами.
Есть смутная информация о том, что Мануил, чья личная храбрость в бою засвидетельствована многими источниками, при осаде одной из крепостей Корфу (называется обычно Ангелокастро) был ранен снарядом из катапульты, но остался жив. Не привести ее, пожалуй, нельзя, хотя есть смущающие моменты, однако каждое «против» уравновешивается своим «за». Во-первых, об этом молчит Хониат, вообще весьма красноречивый, как убедился читатель. Но, может, византийский официоз не допускал известие о ранении василевса? Во-вторых, возведение Ангелокастро обычно относят к XIII веку, когда Корфу владел Эпирский деспотат. Однако при этом признается, что прямых известий об этом нет; зато, как правило, фортификационные постройки византийцев редко возникали на пустом месте, но обычно на основах греко-римских укреплений, так что возраст Ангелокастро может быть весьма почтенным. Хониат молчит об осаде Ангелокастро – но что делали византийско-венецианские войска на Корфу почти год? Один вопрос остается нерешенным – очевидно, весьма маловероятно получить снаряд из катапульты и при этом остаться живым и не покалеченным. Может, все же Мануила перепутали со смертельно раненным (выпущенным как раз из осадного орудия камнем) полководцем Контостефаном? Скорее всего.
Южно-итальянские норманны вернулись в Византию (и в том числе на Корфу) летом 1185 г. по указанию короля Вильгельма II Доброго (1153–1189 гг., правил с 1166 г.). Морские силы вели Танкред ди Лечче (ок. 1340–1194 гг., король Сицилии с 1190 г.) и, возможно, Маргарито из Бриндизи (ок. 1149–1197, выдающийся норманно-сицилийский адмирал, получивший за разгром сарацин в Святой земле прозвище от крестоносцев «Новый Нептун»; умер в немецком плену, однако основал династию, правившую Кефалонией, Занте и Итакой до 1338 г.), сухопутные – Ричард д’Ачерра (казнен немцами в 1196 г.) и Балдуин. Можно сказать, что уже, как обычно, были взяты Корфу и Диррахий; новым актом явилось взятие и жестокое разорение Фессалоник. Войско норманнов уже продвигалось к Константинополю. Да и неспроста – это нападение было проплачено врагами императора Андроника I (1118–1185 гг., правил с 1183 г.) – наверное, единственного из византийских императоров, действительно радевшего о благе своего народа. Верные Андронику пафлагонские войска отправились на войну с норманнами, и в их отсутствие василевс был свергнут и жестоко убит. Вся его жизнь была большим приключенческим романом, завершившимся высокой трагедией. Двоюродный брат василевса Мануила, высокий красавец с силой Геракла, удалец, сластолюбец (соблазнил саму иерусалимскую королеву), кутила, храбрый воин – вместе с тем человек ума острейшего, насмешник, коварный интриган, как истинный византиец! Сколько он совершил великого и смешного, сколько раз спасался от убийц – то переодевшись в платье своей любовницы, то, когда его вели под арестом, часто отпрашивался в кусты по нужде – а как пошли проверять слишком уж «засидевшегося» пленника, тот, оказалось, давно уполз, повесив свою бурку на шест! Все же сидел, закованный в башне, и долго – 9 лет (с 1155 по 1164 г.), причем через 3 года он бежал через водовод, а второй раз с помощью слепков с ключей. Мануил часто и карал его, и прощал; выждав немного после смерти брата и оценив катастрофическое положение нового правительства регентши Марии Антиохийской, вдовы Мануила, под которую «копала» другая Мария (1152–1182 гг.), дочь Мануила от Берты Зульцбах, Андроник в апреле 1182 г. устроил государственный переворот, воспользовавшись антилатинскими настроениями константинопольцев: устроил погром под предлогом, что царица-регентша Мария Антиохийская со своим любовником отдала латинянам все государство, и сверг ее (венецианцы очень скоро припомнят Византии эти два погрома, при Мануиле и Андронике, когда «наведут» на нее свору крестоносцев); потом начал последовательно истреблять семью брата: дочь Мануила Мария и ее муж кесарь Ренье Монферратский (1162–1182 гг.) были отравлены придворным евнухом в июле 1182 г.; потом Андроник заставил малолетнего Алексея II (1169–1183 гг., правил с 1180 г.), сына Мануила, подписать смертный приговор собственной матери, Марии Антиохийской, которая была задушена (конец 1182 г.); так Андроник узурпировал власть – сначала став соправителем Алексея, а потом свергнув его. Оставалось только задушить его и жениться на 11‐летней вдове племянника (в 63‐то года; за это он и получил прозвище лысого Приапа). Но воцарившись, он проявил себя иначе, чем можно было ожидать после подобного пути к трону. Это был василевс, много сделавший для народа, лично рассматривавший жалобы, искоренивший взяточничество и вымогательства сборщиков податей; он добился снижения цен на продовольствие и сделал так, чтоб деньги не текли к латинянам, которым его предшественники отдали на откуп все денежные дела, а оставались внутри страны для ее же блага. Хронист Никита Хониат, вообще неодобрительно к нему относившийся, и то написал: «Кто уплатил налоги, с того ничего больше не спрашивали, не отнимали, как бывало раньше, и последней рубашки и насилием не доводили его до смерти. От одного имени Андроника, как от волшебного заклинания, разбегались алчные сборщики податей; оно было страшным пугалом для всех, кто требовал сверх должного… Оттого люди, с давних пор заснувшие и доведенные общественными недугами до смерти, как бы услышав трубу архангела, пробудились от долгого тяжелого сна и воскресли». Даже на своем парадном портрете он повелел изобразить себя в простом синем одеянии с косой в руках. И насколько он был благ к бедным и убогим, настолько суров он был к богачам и аристократам, устроив им форменный террор. И вот, по наущению аристократии, народом он же был и растерзан: толпа мучила его несколько дней – ему вырвали бороду, разбили зубы, выкололи глаз, отрезали руку, возили голым на паршивом верблюде, закидывали камнями и обливали кипятком и нечистотами; потом повесили за ноги на ипподроме, кололи и резали его, а он только и говорил, поднося обрубок руки ко рту: «Господи, помилуй меня! Зачем ломаете вы поломанный тростник?» Наконец, его добили (12 сентября 1195 г.), а на престоле воссел инициатор переворота Исаак II Ангел (ок. 1156–1204 гг., правил в 1185–1195 и 1203–1204 гг.). Ему и довелось разбираться с норманнами. Византийский полководец Алексей Врана в ноябре того же года выбил их из захваченных ими Фессалоник, Диррахия и с Корфу.
Завершить «норманнскую тему» на Корфу можно, пожалуй, небольшим эпизодом из жизни если уж не самого великого, то уж точно самого знаменитого короля Англии – Ричарда I Львиное Сердце (1157–1199 гг., правил с 1189 г.), этого «викинга на английском престоле», потомка нормандского герцога и короля Англии Вильгельма Завоевателя (ок. 1027–1087 гг., правил Нормандией с 1035 г., Англией с 1066 г.) по линии матери отца. Случай, как и многое, связанное с этим блистательным героем, слишком похожий на красивую легенду – однако зафиксированный хронистом, и если панибратское общение короля с Робином Гудом и его «лесными братьями» – фольклорная легенда, известная из средневековых баллад и романа сэра Вальтера Скотта «Айвенго», то вот вам реальный случай – король-крестоносец и корфиотские пираты! Целиком доверяя компетенции французской писательницы, серьезного историка-медиевиста Режин Перну, приведем этот эпизод из эпопеи возвращения короля Ричарда из III Крестового похода (1189–1192 гг.) по ее книге «Ричард Львиное Сердце»: «Вскоре после отбытия с Кипра (9 октября 1192 г