Известно, что большие работы по укреплению этой цитадели Корфу, впоследствии известной, как Старая крепость, провел выдающийся архитектор и военный инженер Микеле ди Санмикели (1484–1559 гг.), ученик Антонио да Сангалло Старшего (1455–1534 гг.). Санмикели занял пост главного архитектора крепостей Венецианской республики в 1528 г. и возводил укрепления не только чуть ли не по всей Италии, но также на Крите и Кипре – в частности, в Фамагусте один из бастионов носит его имя. Основываясь на этом, можно предположить, что бастион Мартиненго крепости Корфу строил один из представителей этого известного своими архитекторами и военными венецианского рода: в Фамагусте тоже один из бастионов носит имя Мартиненго в честь графа Геркулеса Мартиненго, а при взятии турками Фамагусты в 1571 г. был обезглавлен командующий артиллерией Луиджи Мартиненго, Нестор Мартиненго попал в плен. В начале XVI в., между 1502 и 1522 гг., одним из заведовавших укреплением родосской крепости был Габриэле Тадино да Мартиненго, а в 1522 году, когда Родос вновь осаждали турки, он, будучи тогда в Италии, изъявил желание отправиться на Родос, однако власти запретили ему выезд из страны, так что храбрый и честный венецианец был вынужден, переодевшись, тайком бежать на Родос, где был радостно встречен и настолько проникся жертвенной доблестью иоаннитов, готовившихся к безнадежной обороне, что подал прошение о вступлении в орден, которое также с радостью было удовлетворено, как только появилась вакансия в итальянском подразделении («языке»). Известно, что он участвовал в допросе пленных турок, получая от них показания о расположении их войск, давал рыцарям ценные советы по организации вылазок, руководил заделкой брешей; Мартиненго научил родосцев выявлять подкопы по вибрации барабанов и натянутых кож, разместив их в перпендикулярно вырытых (по отношению к подкопам, ведомым вражескими минерами) рвах; он также удачно организовал контрподкопы; считается, что он обезвредил 55 вражеских мин! 22 сентября враг взорвал мину под бастионом Оверни, пользуясь советами перебежчика-грека, но умница Мартиненго сумел каким-то образом «спиральными каналами», проделанными во вражеском подкопе, отвести образовавшуюся взрывную волну наружу, чем предотвратил полное разрушение стен. Наконец, при неутихающей мушкетной перестрелке турецкая пуля ударила инженера в глаз. Он упал; турки думали, что убили его; прибывший на место происшествия великий магистр Филипп де л’Иль Адан распорядился отнести его в свой дворец, где его тут же окружили такой заботой, что он сумел выжить и вскоре вернулся в строй. Он же вместе с сен-жильским приором Прижаном де Биду на одном из последних советов прямо ответил магистру, что крепость удержать нельзя… Итак, тот самый Мартиненго или нет укреплял Корфу, сказать пока сложно; но не в этом суть. Факт в том, что к серьезнейшему нападению турок в 1537 г. крепость Корфу оказалась полностью готова – равно как и иные укрепления острова. События осады будут изложены в основном по работам Уильяма Миллера «The Latins in the Levant» и Джулиуса Норвича «История венецианской республики».
Султан Сулейман Великолепный (1494–1566 гг., правил с 1520 г.), победитель рыцарей Родоса (1522 г.) и завоеватель еще очень многих земель (поговаривали, что он хочет и, пожалуй, может превратить Средиземное море в «султанов пруд»), создал коалицию с королем Франции Франциском I (1494–1547 гг., правил с 1515 г.), направленную против Священной Римской империи, и «пригласил» в нее Венецию. Республика, только пережившая ряд военных катаклизмов в Италии, ответила весьма уклончиво, а дело еще больше испортилось, когда в отрантском заливе произошли враждебные столкновения венецианских кораблей с турецкими, перевозившими войска и потребные для ведения войны против Священной Римской империи припасы, разгневанный султан, находившийся тогда в Валоне, на эпирском побережье, объявил войну, занял Бутринто и отдал приказ напасть на Корфу. Так, в августе 1537 г., остров был атакован флотом Хайреддина Барбароссы («Рыжебородого», 1475–1546 гг.), алжирского пирата, не столь давно (16 мая 1534 г.) получившего из рук султана флаг великого адмирала и миллион золотом на борьбу с Карлом V (1500–1558 гг., король Кастилии и Арагона с 1516 г., император Священной Римской империи с 1519 г.). Нападение на остров обычно выпадает из жизнеописания этой «грозы морей», поскольку оказалось совершенно для Барбароссы бесславным. Но не для него одного: знаменитый генуэзский флотоводец Андреа Дориа (1466–1560 гг.), выступавший на стороне Священной Римской империи (ради мира с которой Венеция и вызвала гнев Сулеймана), из-за вековых раздоров генуэзцев с венецианцами, в столь нужное время отвел свой находившийся неподалеку от Корфу флот в Геную. Нельзя сказать, чтоб присутствие султана в Эпире доселе не настораживало венецианцев насчет судьбы Корфу: ими был отряжен большой флот под командой адмирала Джироламо Пезаро, к которому присоединились 5 галей, курсировавших в ионических водах, однако тот поплыл не прямо к Корфу, а начал плутать по Адриатике. Пришлось в критический момент полагаться только на собственные бастионы. Во главе обороны стояли байло (губернатор) Симеоне Леоне и проведитор (гражданский контролер над наемниками) Луиджи де Рива. Крепость города обороняли 2 000 венецианских солдат гарнизона под командой испытанного ветерана итальянских войн Нальдо, такое же количество греков и еще экипажи находившихся в то время в порту Корфу венецианских кораблей; 4 галеи заняли позиции перед крепостью. 3 000 деревьев в окрестности были срублены, чтоб не дать прикрытия врагу. Припасы якобы имелись в изобилии, но вскоре защитники с ужасом для себя обнаружили, что это был не просто налет: 25 августа враги высадили 25‐тысячный десант при 30 орудиях в Говино, уничтожили деревню Потамо (в 3 милях от города) и направились к столице. 29 августа были высажены еще 25 000 воинов. Остров был мгновенно разорен, осаде подверглись и старые византийские крепости по всему острову; незащищенный «посад» перед городской крепостью был тут же уничтожен, а перед несчастными его жителями крепость закрыла ворота, и они массами гибли во рву перед бастионами. Оборонявшиеся отгоняли умирающих от голода и непогоды людей камнями; кто мог подкупить солдат гарнизона, тому они спускали веревки и принимали к себе внутрь – таково свидетельство очевидца осады, Нукиоса. Сама городская крепость беспрерывно бомбардировалась с суши и с моря по приказу османского адмирала, расположившегося во дворце Аврами (надо полагать, на месте будущего бастиона Аврами Новой крепости, выстроенной позже напротив Старой) – так впервые корабли штурмовали бастионы Корфу. Также была установлена артиллерийская батарея на островке Видо напротив крепости (тогда Видо назывался Мальпьеро; как не вспомнить, что еще более четверти тысячелетия спустя адмирал Ушаков говорил, что Видо – ключ от Корфу). Впрочем, огонь турок был не очень результативен, а когда Барбаросса открыл огонь по крепости с борта своего корабля, он получил от венецианцев добрый «гостинец», так что был вынужден отправиться на ремонт в Кардаки, у нынешнего «Мон Репо». Читатель помнит, что там был источник, который в 1822 г. иссяк и при раскопке которого англичанами был обнаружен дорический храм; так вот, османские корабли набирали там воду, и адмирал повелел и там воздвигнуть еще одну батарею. Поскольку припасы таяли, а конца осаде не предвиделось, венецианский губернатор пошел на крайние меры – выгнал из крепости всех находившихся там стариков, женщин и детей, которые вынуждены были пойти к турецким осадным позициям просить хлеба. Барбаросса, «надеясь сыграть на человеческих чувствах осажденных», отказал, и те вместе с жителями «посада» в отчаянии перемещались от одних войск к другим, при этом старики показывали засевшим в крепости свои старые раны, которые они получили на венецианской службе… Ничего не помогло, и люди бросались умирать во рвы.
Тем временем Ангелокастро тоже отбивал турецкие приступы: скучившиеся внутри 3 000 беженцев с окрестностей оказали большую подмогу оборонявшимся венецианцам – отсюда их никто не выгонял, в отличие от главной крепости. Всего были отбиты 4 сильнейших приступа.
Спасла осажденных плохая погода: бури и дожди превратили дороги в месиво, артиллерия врага завязала в грязи, начались эпидемии. На Корфу как раз прибыл великий визирь Айяс Мехмед-паша (ок. 1480–1539 гг.), имевший расчет после проведенных Барбароссой мероприятий самому взять остров, словно спелое яблоко. Для этого он одной дождливой ночью лично осмотрел ров и бастионы, после чего пришел к здравомысленному выводу о том, что только долгая осада может одолеть такую крепость, и предложил султану прервать ее. Конечно, была предпринята последняя попытка запугать осажденных, но венецианцы в переговоры не вступили, ответив яростным пушечным огнем. Турки попытались «сохранить лицо» и отправили венецианскому послу в Константинополе предложение о том, что они снимут осаду, если им будут возмещены все расходы, однако дипломатия не особо спешила, и 11 сентября Хайреддин снял осаду, не дождавшись ответа из Венеции. Перед этим турки разрушили все, что вообще могли разрушить, вывезли 20 000 пленных, скот, который смогли, а который нет – перебили. Пощадили только деревья и виноградники, на истребление которых не хватило времени. Герцог острова Наксос писал Папе, что из камней, оставленных турками при разрушении домов и церквей на Корфу, можно выстроить два города.
Итак, Корфу отбился от османов, несмотря на некомпетентность венецианского адмирала, жестокость властей, отдавших в жертву туркам множество беззащитного люда, и предательское по отношению к общему делу защиты христианства поведение великого генуэзца Дориа – поэтому вряд ли стоит сомневаться в том, что уцелевшие корфиоты не могли не позлорадствовать, когда этот их враг потерпел 28 сентября 1538 года сокрушительное поражение на море при Превезе от другого их врага – Барбароссы (хотя при этом было потеряно и 7 венецианских кораблей). А в целом война для Венеции складывалась неудачно: она потеряла Навплион, Монемвасию (Мальвазию), острова Скирос, Патмос, Эгину, Парос и ряд других. Мир 1540 года был тяжек и позорен – захваченные турками территории отошли к Османской империи, были взысканы 300 000 дукатов, морская торговля серьезно ущемлена – однако благодаря ему республика получила четверть века мира. Другое дело, что она могла бы воспользоваться им лучше. Развал был налицо, что отмечали как свои – например, Кристофоро да Канале в 1539 г. – «Раньше республика без посторонней помощи могла собрать многих и сформировать мощный флот, а сейчас она на это не способна; хотя наши сограждане едины и законопослушны, их теперешняя склонность к комфорту и процветанию такова, что ничто меньшее, чем жизненная необходимость, не заставит их подняться на галеру», так и чужие – например, Жоашен дю Белле, осмеявший все то же обручение дожа с морем: «Эти истрепанные петухи взяли в жены море, которому они – мужья, а турок – любовник».