тью на корабле «Святом Павле» по старому штилю октября 3 дня 1798 года. Такого ж содержания письмо командующего турецкой эскадрою Кадыр-бея на турецком и греческом языках на всех трех диалектах, сии письма помещены на одном листе в трех графах с нашей подпискою и печатьми. (Подписано:) Вице-адмирал Ушаков».
9 октября адмирал Мордвинов доложил царю, что отряд контр-адмирала Пустошкина из двух линкоров отправлен на соединение с Ушаковым, а резервная эскадра контр-адмирала Овцына в составе трех фрегатов – «Царь Константин» (46 орудий), «Феодор Стратилат» (46 ор.) и «Иоанн Златоуст» (32 ор.) и 16‐пушечного аката крейсирует у крымских берегов. Увы, разразившийся 11 октября шторм погубил два первых фрегата, отнеся их к устьям Дуная; 13 числа был разбит «Феодор Стратилат» (погибли командир Л. Фабрицын, 9 офицеров и 259 матросов), а днем позже контр-адмирал Иван Тихонович Овцын погиб на «Царе Константине» вместе с почти всем экипажем (командиром И.Н. Тригони, 20 офицерами и 377 матросами)…
12 октября Ушаков послал капитан-лейтенанта Шостака с фрегатами «Григорий Великия Армении» и «Счастливый» к острову Занте – «цветка Леванта» – для очистки его от французов, «причинявших жителям наглости», что было осуществлено 14-го числа, когда туда прибыл и сам Ушаков; при этом местные депутаты обратились к нему с просьбой учредить у них временное правление под руководством русского офицера; их просьба была уважена 19-го числа следующим образом – обратите внимание на назначение собственных судей и фактического участия в управлении всех (!) сословий: «С поспешествующею Божиею милостию, победоносными оружиями двух знаменитых союзных держав избавлен ваш остров от зловредных французов, возвратя вам тем истинную вольность вам предоставлено нами равно и тем, кои издавна переселились на ваш остров, избрать из ваших дворян, равно и из мещан по ровному числу судей, сколько заблагорассудится для рассматривания дел политических и гражданских, сходно обыкновенным правилам и заповедям Божиим. Буде ваши судьи в рассматривании дел преступят путь правосудия и добродетель, имеете право на их место избрать других. Вы можете также общим советом давать паспорты вашим единоземцам за печатью вашего острова. Таковое правление требуют между вами пока и прочие острова, принадлежащие прежде сего Венецианской республике, [пока] не освободятся от французов и какое решение воспоследует от держав наших в рассуждение правления вашего, равно и флаг вашему острову обнародованы будут манифестом, посему же обязаны вы иметь обще с нами войну против французов, их судов не допускать в ваш остров, а брать их пленными» – и такие же обращения получили жители Кефалонии и Санта-Мавры. Трофеями были взяты 62 пушки и полугалера. Жители радостно встречали освободителей цветами, женщины крестились и плакали…
14 же октября адмирал послал капитан-лейтенанта Поскочина с линкором «Святая Троица», фрегатами «Сошествие Святаго Духа» и «Счастливый» и авизо «Красноселье» занять Кефалонию – «Крепость и батареи старайтесь непременно взять на договор или боем, ежели французы усиленно будут драться, в таком случае истреблять их огнем и мечом. Жителям острова от меня писано и они все готовы; прикажите им, кой час придете к острову, не пропустя времени, тотчас с вами действовать и все то исполнять, что вами предписано». 17-го числа задание было исполнено, трофеями стали 52 пушки; и вот на следующий день уж капитан Д.Н. Сенявин с двумя линкорами («Святым Петром» и турецким) и двумя фрегатами («Навархией» и турецким) отправляется на остров Санта-Мавра.
Это был орешек покрепче иных, что отчасти предвидел Ушаков, оговаривая в ордере Сенявину: «Буде же паче чаяния, чего я не ожидаю, ежели войск десантных с вами будет недостаточно и ежели можете предвидеть сильное с противной стороны сопротивление, на такой случай тотчас извольте прислать ко мне уведомление на судне из мелких турецких судов, с вами быть имеющих, тотчас я пришлю к вам вспоможение или сам подойду с эскадрою». По взятии острова Сенявину должно было отправиться к Корфу. Но осада действительно затянулась; крепость нельзя было обстреливать напрямую с кораблей, Сенявин был вынужден сооружать на суше артиллерийские батареи – пять на самом острове, и позже одну на албанском побережье. И вот тут на страницах нашего рассказа появляется новый персонаж – Али-паша из Янины (1750–1822 гг.), может, известный читателям по роману А. Дюма «Граф Монте-Кристо» как отец прекрасной Гайдэ, преданный своим французским советником де Морсером; однако это вполне реальный персонаж, да еще довольно «темной масти». Буйный турецкий вассал, властитель Албании и части Греции, пришедший к власти после смерти отца ценой убийства собственных братьев; алчный, жестокий, вероломный, беспринципный, друживший со всеми против всех, в итоге казненный турками. По отзыву адмирала Ушакова: «Человек хитрый и безмерно обманчивый… заметно из его поступков – он держит и держать будет ту сторону, которая сильнее». Е.В. Тарле емко характеризует его так: «Али-паша принадлежал к тому типу свирепых восточных атаманов, игрою случая попавших в положение почти самостоятельных государей». В интересующее нас время он был «назначен» султаном союзником Ушакова, однако его в этой эпопее интересовали прежде всего нажива и возможность расширить свои владения за счет Ионических островов, включая даже и Корфу. И вот он предлагает французам на Санта-Мавре сдать ему остров за 30 000 золотых и безопасную эвакуацию гарнизона. Доверять ему было опасно (25 октября он уничтожил французский отряд у Никополиса, после чего устроил страшную резню местных жителей в Превезе на албанском побережье, так что соседние города Парги и Паксо в страхе обратились за покровительством к Ушакову, вывесив русские флаги, которое он им тут же оказал), и французы пытались было сторговаться как-то с русскими, но Сенявин ни на какие уступки не шел, и бомбардировка чередовалась с переговорами до 31-го числа, когда к острову не подошел сам Ушаков; ранее, 20 октября, он отправился было к Корфу, послав впереди себя капитана Селивачева (прибыл 24-го числа) с линкорами «Захарий и Елисавет», «Богоявление Господне», фрегатом «Григорий Великия Армении» и турецкими кораблями, подчеркивая: «С жителями острова Корфу поступайте со всякой благоприятностию и привлечь их действовать с нами вместе против общих неприятелей французов, если они безо всех наших соединенных эскадр не возмогут от французов отнять крепостей и дать вам, то по крайней мере были бы готовы обще соединенными силами с нами действовать… Старайтесь, если также возможно, французов ласковостью уговорить к сдаче крепостей, которым, если они отдадут их бескровопролитно, дадим добрые условия для спасения и их содержания, даже и экипаж их весь останется при них и все утверждено будет на добрых правилах». Однако после Кефалонии адмирал вынужден был пойти к Санта-Мавре, а к Корфу был послан на усиление Селивачева капитан Поскочин с линкором «Святая Троица» и двумя турецкими фрегатами; ему было наказано: «Старайтесь вместе с ним (Селивачевым) остров Корфу содержать в тесной блокаде, десантов французских на оный остров отнюдь не допускать, суда их брать в плен, а при случае множества, чего забрать невозможно, бить и топить; наистрожайше подтверждаю объявить командующему там отделенною от меня эскадрою флота капитану Селивачеву иметь бдительное попечение, ни под каким видом французов на остров Корфу к усилению там гарнизона не допускать, можно поставить против крепости в удобном месте против французских кораблей два корабля наши и два турецкие фрегата, корабли наши могут надзирать за кораблями французскими и два фрегата крейсировать будут вдоль острова между оным и берегом, а все прочие военные суда наши и турецкие могут крейсировать в нордвестовой стороне пред островом Корфу при венецианском береге и между мыса Атренто к Албании; имея в виду остров Корфу, нужно также осматривать и западную сторону острова Корфу, дабы какими-либо обманами ко оному не пристали; за всем сим, как лучше, что при оном должно учредить и содержать остров в блокаде, все оное полагаю я на благоразумие командующего эскадрою и спомоществующих ему господ командующих, старайтесь как наивозможно лучшими средствами повеленное мною исполнить и ожидающий в Корфу десант переловить и взять в плен». Санта-Мавра сдалась Ушакову и Кадыру-бею 5 ноября, трофеев было 57 пушек, знамена, как обычно, отправлены царю и султану; потери русских составили 2 человека убитыми и 6 ранеными, турок – 4 убитыми и несколько ранеными. Как пишет исследователь Н. Кровяков: «Когда пришли известия об освобождении острова Санта-Мавра, жители Корфу подняли восстание, которое было жестоко подавлено французами» (практически то же у В.Л. Снегирева; описание этого подавления было дано нами ранее о работе Е.В. Тарле). Рутинными делами шли утеснение блокады Корфу, переправа пленных французов и дипломатическая переписка Ушакова с Али-пашой по инициативе последнего – вежливая, но твердая. (Егор Метакса, грек на русской службе, к запискам которого мы еще будем обращаться, ездил к Али-паше переговорщиком от Ушакова и отметил, что Али-паша опасается Ушакова: властитель Янины спросил Метаксу, не тот ли это Ушак-паша, который разбил (при Калиакрии в 1791 г.) «славного морехода Саид-Али»). (При этом – не знаю уж, насколько можно доверять сообщению грека, он отметил необычные украшения лестницы в особняке Али-паши – пирамидки из отрубленных человеческих голов). О чем было с ним переписываться, если адмирал так писал царю об этом «деятеле»: «Али-паша, командующий на берегу турецкими войсками, разбил в Превезе французов и покусившихся быть вместе с французами нескольких жителей, по побеждении их в Превезе перерезаны все, кто только не попали в руки – старые, малые и многие женщины, а достальные, которые взяты женщины и ребяты, продаются торгом подобно скотине и отдаются в подарки, прочие ж разбежались в разные острова и наполнили оные стоном и плачем; которые же после осмелились возвратиться в Превезу и с теми поступлено жестоко, и многие лишились жизни, достальные не смеют возвратиться…» Далее адмирал, сообщая об отчаянии жителей албанских городов, пишет: «Я послал их, чтобы просили о том сотоварища моего Кадыр-бея, он весьма довольно их с своей стороны уговаривал, чтобы отдались Али-паше, но в отчаянности их напоследок лично Кадыр-бею, командующему эскадрою, при моем офицере и при драгомане, от Порты ко мне определенном, решительно отказались, что буде мы не примем их в наше покровительство и защиту, которого они от нас просят в крайней своей отчаянности, последнее употребят средство, порежут всех своих жен и детей и против Али-паши и войск его, когда они будут их атаковать в городе их и крепости, станут драться до того, пока умрут все до одного человека. Российского и турецкого флагов, которые они имеют, сами собою добровольно никак не оставят… Жители Парги не отходят и не освобождают меня никакими отговорками, неотступно настоят и просят слезно, чтобы непременно приняли мы их в наше покровительство, а чтобы я дал им хотя одного только офицера с тремя или четырью солдатами, и позволил бы иметь флаг наш на крепости, инако они решаются лучше умереть, нежели отдаться Али-паше».