Над головой что-то громко хрустнуло.
Вздернув голову, Елизавета увидела, как совсем рядом с Нитро на землю обрушилась огромная ветка, и тот с руганью отшатнулся. Ветка была толстая и тяжелая, длиной с легковой автомобиль, и с кучей ветвей поменьше, а на каждой — скрученные спиралью шипы. Она ударилась оземь, чуть его не задев.
Все задрали головы. Ветка пролетела с десяток метров или больше; Елизавета быстро разглядела то место на стволе, откуда она сорвалась. Ударь ветка по Нитро, запросто могла и пришибить насмерть.
— Нужно вернуться! — прокричала Пита, споря с непогодой.
— Сколько еще до хижины, чаво? — спросил Нитро у Зеда, ладонью прикрывая глаза от хлеставшего по ним дождя.
Зед подкинул Розу чуть повыше, прижал к груди.
— Уже недалеко!
— Смотри, не заблудись!
— Я веду куда надо!
— Хватит. Мы должны вернуться! — повторила Пита. Она оглядывала беснующуюся вверху листву, словно ожидая скорого падения новой ветки.
— Возможно, нам стоило бы… — начала Елизавета, но остаток сказанного подхватил и отнес в сторону ветер.
— Тут уже недалеко! — уверенно буркнул Зед и двинулся дальше.
Пять долгих минут спустя они все же добрались до хижины Солано. Она стояла справа от тропы — сумрачная и неприветливая, похожая на груду бревен, кое-как сваленных под деревьями. Грубо сколоченное открытое крыльцо, нетрезво перекошенная дверь. Вместо окошек стены украшены куклами, мечущимися и стучащими на ветру.
Зед направился прямо к ней, все еще с Розой на руках.
— Подожди! — прошипел Нитро. Он опустил Люсинду на траву у входа, подманил остальных ближе, чтобы не пришлось кричать, и заявил: — Сначала нужно зайти и проверить. Убедиться, что там безопасно. Я пойду.
— Я с тобой, — кивнул Зед.
— Нет, останься тут и гляди в оба.
Не тратя лишних слов, Нитро двинулся к хижине. Постоял перед прикрытой дверью, прижав к ней ухо. Выждал долгую паузу — неподвижный силуэт на крыльце. Затем толкнул дверь и исчез внутри.
— Мне это не нравится, — простонала Пита.
— Внутри будет сухо, — возразил Хесус.
— Это слишком похоже на ловушку.
— Что похоже, Пита? Это всего-навсего…
— Тсс! — сказала Елизавета, которой начало казаться, что Пита права. Хижина выглядела не столько зловещей, сколько… неправильной? Всего лишь чувство, не более. И все же при виде обветшалой, шаткой хижины по спине у нее поползли мурашки.
Над головами вновь громыхнуло, но никто не оторвал глаз от черноты в бреши за приоткрытой дверью.
Тянулись секунды. Елизавета моргала, стряхивая воду с ресниц, и гадала, почему Нитро так медлит. Хижина не так уж велика. Ему стоило просто заглянуть в разные комнаты. Вдруг на него напал спрятавшийся там убийца? Устроил западню и без лишнего шума расправился с пришельцем? И ждет теперь, чтобы кто-то еще отправился узнать, что произошло.
Елизавета оглядела остальных. Только Зед повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Кажется, ему тоже стало не по себе.
— Пойду проверю, — тихо сказал он и поставил Розу на ноги.
— Нет, — сказала Елизавета. — Нужно всем вместе…
Из глубины хижины послышалась громкая ругань Нитро.
Что-то маленькое и черное метнулось из двери, мимо ног Зеда, и зацепило правую лодыжку Елизаветы, прежде чем раствориться в буйной растительности неподалеку.
«Кошка! — поняла Елизавета, чье сердце успело уйти в пятки. — Эию просто кошка…»
— Что это еще за хрень? — донесся голос Зеда. Тот уже шагнул за порог хижины и обращался, надо полагать, к Нитро.
Хесус, Пеппер и Пита ввалились в хижину вслед за ним. Елизавета оглянулась на неподвижное тело Люсинды, оставленное на земле под дождем. Поднять девушку самой ей не по силам: нужно позвать на помощь Нитро или Зеда. Она взяла Розу за руку, и вместе они поднялись на крыльцо.
Здесь было черным-черно — «почти», потому что Елизавета смогла различить предмет, на который указывал Зед.
В руке Нитро был зажат полуавтоматический пистолет.
Не спеша он скинул с плеча рюкзак и швырнул оружие в основное отделение.
— Зачем тебе эта долбаная пушка? — свирепо вопросил Зед.
— А ты как думаешь? — фыркнул Нитро. — Для самозащиты.
— От кого ты собрался отстреливаться?
От племянника Солано? Потому что он единственный, кто мог бы здесь оказаться… Если только ты не знаешь чего-то такого, чем не поделился с нами.
— Пошел на хрен, Зед Ротт. Ты бесишь меня даже сильнее обычного.
Зед повернулся к Пите:
— Ты знала, что он таскает с собою пушку?
Пита, кажется, потеряла дар речи и лишь молча покачала головой.
Я тоже не знал, — хмуро бросил Хесус.
Нитро изобразил страдальческую гримасу.
— Что тут такого?
— Да кто ты вообще? — задохнулся от гнева Зед. — Чертов гангстер?
— Я купил пистолет в магазине. Все законно.
Пита вступила в беседу:
— Кажется, пистолеты разрешено держать дома для защиты от грабителей…
— Вот именно, — кивнул Нитро.
— Но разрешения на ношение у тебя нет? — уточнил Хесус.
— Разрешения? Нет, конечно.
— Если застукают с огнестрелом в кармане, братишка, будет светить до тридцати лет тюрьмы.
— По острову может бродить гребаный убийца! Все вы радоваться должны, что у меня хватило ума захватить с собой пушку.
— Хорошо-хорошо, — примирительно сказала Елизавета. — Успокойтесь. Может, и впрямь не так уж плохо, что у него…
— Мне одному это кажется странным? — вспылил Зед.
— Ну, все! Только не проси меня спасти твою задницу, когда тебе начнут вырывать глаза…
— Довольно! — не выдержала Елизавета. — Давайте просто…
Ее взгляд упал на стол за спинами Хесуса и Питы.
— Смотрите, свечи!
Она подошла к столу, вытянула из кармана зажигалку и зажгла две красные свечи, укрепленные на дне стеклянных банок. Аромат расплавленного воска и пляска двух язычков пламени сразу ее воодушевили. Тьма вокруг стала чуточку менее угрожающей.
— Свет! — с облегчением выдохнула Пита. — Слава богу.
— Вон там есть еще свечи, — заметил Хесус, показывая в угол на что-то вроде большого пиратского сундука. — И там тоже…
Елизавета обошла комнату и зажгла в общей сложности шесть свечей. Свет они давали скромный, но, по крайней мере, теперь все могли ясно видеть друг друга.
Пока она была этим занята, Нитро сходил за Люсиндой и отнес ее в одну из двух спален.
— Не доверяю я этому типу, — прошептал Зед в пространство.
Пеппер прочистил горло.
— Никто не станет возражать, если я займу свободную кровать?
Он стоял немного поодаль от остальных, сгорбившись, со сложенными на груци руками. Гладкое лицо херувима прискорбно обвисло, и теперь Пеппер выглядел постаревшим на добрый десяток лет.
— Черт, Пепс… — нахмурился Зед. — Ты выглядишь… Да что с тобой?
— Просто устал. Знаю, нехорошо занимать единственную кровать, но я совсем ненадолго…
— Пошли, дружище, — сказал Зед, увлекая Пеппера к свободной спальне. Роза с готовностью двинулась за ними.
Понимая, что рано или поздно им понадобится чистая вода, Елизавета подошла к старому эмалированному ведерку с торчащими из него малярными кистями. Содержимое она вытряхнула на пол и уставилась внутрь. Довольно чисто. С ведерком в руке Елизавета направилась к выходу.
— Что ты задумала? — с тревогой в голосе спросила Пита.
— Наберу воды. Далеко отходить не стану.
Выйдя за порог, Елизавета выставила ведерко на землю в метре от хижины и поскорее вернулась на шаткое крыльцо. Скрестив руки, она вглядывалась в бушующую ночь. Тьма вызывала чувство тревоги и надвигающейся опасности: ничто не двигалось, пребывая в постоянном движении.
Где-то там прячется убийца.
Мысль явилась нежданно, и у Елизаветы сразу засосало под ложечкой. Она стиснула зубы и твердо сказала себе: нет там никакого убийцы, а если и есть, это неважно. Убийца действует в одиночку, а их целых восемь человек. У Нитро есть пистолет — вполне достаточная защита от любой угрозы. Значит, на самом деле им не о чем беспокоиться, правда же. Ночь когда-нибудь отступит. Буря уляжется, и поутру к острову пристанет лодочник. Если нет — кто-нибудь сядет в каноэ и сплавает за подмогой. В любом случае уже к полудню они будут в сухости и безопасности.
Небо сотрясла вспышка молнии, подсветившая рваные участки черноты глубинной морской синевой. Дождевая вода уже переливалась через край ведерка.
Подхватив его, Елизавета вернулась в хижину.
1957
Дни в «Школе для заблудших детей под покровительством св. Агаты» тянулись долго и были насыщены заботами; для отдыха и игр в них времени не находилось, поскольку, если верить сестре Лупите, сие было излюбленное Сатаной время, когда он подбивал деток на всевозможные дурные поступки.
Каждое утро в пять часов кто-то из монахинь входил в общую спальню, хлопая в ладоши или стуча деревянной ложкой о донце железного котелка. Едва все шестьдесят — или около того — девочек поднимались, монахиня наблюдала за их облачением. В начале очереди к общему гардеробу всякий раз вспыхивала потасовка, и Мария вроде бы поняла, почему это происходит: остальным хотелось заполучить себе лучшие, самые новые и чистые элементы школьной формы. С другой стороны, понять это было сложно — Мария не могла сообразить, почему одежда обязательно должна хорошо смотреться на воспитанницах; и потому ей часто доставались не подходящие по размеру или цвету наряды.
Когда все были одеты, монахиня строем вела их завтракать в трапезную. Там она же выбирала девочку, которой поручалось спеть гимн и прочесть молитву. Марию однажды выбрали — и так как она не смогла верно пропеть гимн и вспомнить слова молитвы, ее заставили вымести коридоры зубной щеткой.
Остаток утра девочки посвящали «работе». В зависимости от того, какое занятие каждой было назначено на неделю, приходилось шить или вязать, чистить на кухне целые мешки картошки, заниматься уборкой, носить воду или рубить дрова. Многие девочки жаловались потихоньку на порученную им работу, но для Марии эта часть дня была самой любимой. Все было просто и ясно; она могла делать все то, что от нее требовалось, ничуть не хуже, чем все остальные, и редко влипала в неприятности.