— Значит, всякие такие штучки, говоришь?
— Одна спираль будет поставлена так, что ты через нее ногу не протащишь, пока через первую не протащил, а через первую не пролезешь, пока через вторую не прошел. Понял?
— Так я тебе и поверил.
— Я говорю — что знаю. — Каноист смотрит куда-то мимо Стефана, и вообще он сейчас Стефана совсем не замечает. Волосы, как всегда, торчат во все стороны. — Поживем — увидим, — говорит он.
— Ну, а этим ты что хочешь сказать? — спрашивает Стефан.
— Сам узнаешь.
— Ты мне не скажешь?
— Сам узнаешь. Завтра. — Каноист улыбается, и Стефан дает ему тумака.
— Ну скажи, чего тебе стоит!
— Меня ждут, — говорит каноист и бросается бежать в своих рваных джинсах и замазанных рабочих ботинках, точно так, как в первый день, когда Лариса спускалась с моста.
И правда, сегодня каноиста тоже кто-то ждет: Артур. Его почти не видно, он в низинке, где стоит котел. Стефан смотрит, как каноист подбегает к Артуру, и невольно вспоминает сказку про зайца и ежа. Только Артур не станет кричать: «А я уже здесь!» Он крикнет: «Куда ты провалился, чтоб тебя!»
Некоторое время Стефан следит за каноистом, потом и сам отправляется в путь — к медвежьему вольеру. Подождет там Губерта. Ведь сегодня четверг, и Губерт ушел на музыку. Стефан решил встретить его. Кто знает, что еще Канадка выкинет. Каноист Канадке кулаком пригрозил. Но хватит ли этого? Если не хватит и Губерт останется один — плохи его дела! И Стефана — тоже. Но об этом он не думает.
Стефан перешел мост через канал и неожиданно увидел рыбака с удочками. На том же самом месте. Закинул пять удочек и гуляет возле них, точно так, как тогда, когда они уху из плотвы варили. Но с тех пор Стефан его ни разу не заставал здесь. На рыбаке — куртка, серая, плечи покатые. Длинная шинель — какие дежурные в метро или на электричке носят, ему сейчас ни к чему. Конец апреля. Хороший теплый день. По мостовой расхаживают черные дрозды. У самой воды на камнях сидят уточки…
— Эй! — кричит Стефан. — Снова сюда удить пришли?
— Я сюда частенько заглядываю, — отвечает рыбак. Выступающие зубы поблескивают. Куртка расстегнута, как тогда форменная шинель.
— Вы мне еще плотву подарили, — говорит Стефан.
— Плотву-то? Помню. Хороша была?
— Класс! — говорит Стефан, стараясь разглядеть, нет ли плотвишек в сачке. Если есть — он сразу убежит. Не хочет с плотвой попадаться Артуру на глаза.
Сачок пуст. Висит на парапете. Стефан может не волноваться.
— Правда, классная рыбка была! Мы шикарную уху сварили. По-польски. Может, вы знаете?
— По-польски? Я знаю, как ее по-венгерски варить.
— Нет, мы по-польски, — говорит Стефан. — Знакомый один варил. Он сам оттуда, знает рецепт.
— Раз сам из тех краев, то должен знать. Они там рыбу как-то по-особому готовят. Приправы у них всякие…
— Да, да, — говорит Стефан. — Насчет приправы вы верно сказали. Артур много туда всего насыпал.
Рыбак прохаживается около своих удочек и говорит:
— И мне это вроде бы знакомо. Артур? На польское имя не похоже. А говоришь — он оттуда?
— Это давно было.
— Вон оно что! — говорит рыбак, а Стефан наклоняется через парапет, смотрит на плещущуюся воду… поплавки качаются… но только качаются — рыбка не клюет.
— Погода неподходящая, — говорит рыбак. — Тихо сегодня. А то я их до двадцати за день натаскаю. Штучек восемь на килограмм. Твой Артур богатую уху мог бы сварить. Скажешь ему?
— Скажу. Но теперь мне пора.
Стефан немного прошел по набережной, затем по улице, где справа стоит большой белый дом. Перед ним — шикарные машины, шоферы все при галстуках. Стоят курят, рассказывают друг другу анекдоты, а то — пыль стирают с капота или бампера. Из одной машины доносится музыка. Но так тихо, что Стефану надо бы иметь длинные заячьи уши, своими мелодию ему никак не разобрать. Он улавливает только ритм. Он недурен. Слоу-рок или что-то в этом роде.
Вот и красная кирпичная стена, похоже на замок или церковь — там музей. Это Стефан уже знает. Перед стеной стоит каменный Роланд и смотрит вдаль…
А вон под высокими серебристыми платанами медвежий дом. Губерт шагает Стефану навстречу. Футляр держит, как батон хлеба.
— Это ты? — говорит Губерт. — Я все упражнения на «80 км» отыграл и раньше кончил. Время есть.
— Чего делать-то?
— Давай поищем Канадку. Так просто.
— Оставь, — говорит Стефан. — Не лезет — сам не приставай!
— Дрейфишь?
— Чья бы корова…
Они идут к мосту, и Губерт, увидев рыбака с удочками, говорит:
— Гляди, рыбак!
— Он. Тот самый.
Губерт останавливается, но Стефан тянет его за рукав, хочет поскорей пройти мимо. Рыбак, прохаживаясь, поглядывает на ребят.
— Опять пришел! — Он тыкает пальцем в сторону Губерта и добавляет: — Гроза плотвы!
Губерт ошарашен, останавливается, но Стефан тянет его дальше, говоря рыбаку:
— Пока. В другой раз как-нибудь.
Они поднимаются к мосту и, перейдя его, идут к острову. Губерт плетется сзади.
— Ты говорил с рыбаком, как со старым знакомым? Ты что, его раньше знал?
— С сегодняшнего дня.
— Разве так бывает?
— Сам видишь. Иногда бывает.
Мост позади, ребята спускаются по откосу к воде. Любят они это место. Вода черная, кое-где поблескивает и, не зная устали, шлепается о каменные берега. Напротив, на старой барже, принайтованной к наружной стене шлюза, сидят чайки. Не меньше сотни!
— Чаек здесь больше всего, — говорит Губерт.
— И водяных курочек — гляди, вон их сколько! Плывут и головками качают.
— Будто торопятся…
— Может, и правда торопятся…
Немного помолчав, Губерт говорит:
— Смотрителю шлюза — хорошо! Знай открывай-закрывай шлюзовые ворота! Мне бы так. А ты хотел бы?
— Не, — отвечает Стефан. — Открывать-закрывать? Только и всего?
— А сколько пароходов, кораблей всяких увидишь!
— Какой интерес, если сам не плаваешь.
— На них люди! Сколько всего интересного расскажут…
— Нет, все равно не хочу. Не хочу все время на одном месте сидеть, открывать-закрывать!
С баржи слетает чайка. За ней — еще три. Под конец слетают все сто.
— Здорово! — восхищается Губерт.
— А когда лебеди взлетают — дух захватывает.
Чайки парят над мостом. Их резкий крик громче городского шума. Стефан говорит:
— В воскресенье мы поедем к бабушке.
— В воскресенье? В это? К твоей бабушке?
— На весь день.
— И на остров пойдешь?
— С Тассо. Сразу на остров побежим.
— Ты рад, да? — говорит Губерт.
— Еще как!
Губерт притих. Долго молчит. Смотрит в сторону шлюза, под рукой футляр. Стефан чувствует: загрустил парень.
— В следующий раз мы тебя с собой возьмем.
— Ты думаешь?
— А можем и сами — взяли да поехали! Автостопом. Выйдем на шоссе и проголосуем.
— Я хотел бы автостопом до Эрфурта доехать. Там у меня друг живет. Ханно зовут. Но далеко очень. Да и бабушки у меня там нет.
17
В воскресенье, значит. В воскресенье Стефан поедет на Старый Одер. К Тассо, к бабушке! На остров лебедей!
Но только надо, чтобы еще прошли пятница и суббота!
И пятница и суббота.
А в пятницу утром Стефан выходит из лифта и видит: стоит Аня и спокойно говорит:
— Идешь?
Впервые они снова говорят друг с другом. Забыты Ритины записки… Ерунда это была.
— Идем, — говорит Аня и шагает вперед. Но Стефан останавливает ее:
— Губерта еще нет.
— А, — отзывается Аня. Ей было бы приятней пойти без Губерта. Да и Стефану Губерт не очень нужен. Или как? Внезапно чем-то чужим повеяло от Ани, словно она отмалчивается… Они стоят перед стеклянной стеной, смотрят на стройплощадку. Песок и песок. Кажется, ничто не изменилось, а сколько уже времени прошло… Аня спрашивает: — Ты из-за того парня Губерта ждешь?
— Середка на половинку.
— Вы его хоть раз встречали?
— Он — меня. Я один был. — Стефан говорит о том дне, когда Аня ушла от него.
— Совсем один?! Ой-ой-ой!
— Я убежал от него. К каноисту, Гаральду. Помнишь? Который тогда в кафе с Ларисой был? Я его каноистом зову, он на каноэ соревнуется.
— Ну и как же?
— Спортсмен он. На каноэ ходит. Потому он для меня и каноист.
— Он что-нибудь сделал этому парню?
— Только кулак показал. Вот так, — и Стефан сует кулак Ане прямо под нос.
Аня отталкивает его и говорит:
— Чего это ты меня пугаешь!
— Теперь он три раза подумает насчет пяти марок каждый день.
— Ты считаешь?
— Теперь-то? Когда ему каноист сказал? И он знает, что я его друг? Голову даю на отсечение — еще как призадумается!
— Тогда он и Губерта больше не тронет.
На этот раз Стефан не спешит с ответом.
— Наверное, — говорит он, и в его голосе слышится неуверенность.
— Тогда мы можем идти. И ждать не надо.
— Я буду ждать, — говорит Стефан. Но отвечает он Ане чересчур быстро и тем самым подвергает опасности только что состоявшееся примирение. Стоит Ане уйти — он будет тут дурак дураком стоять и ждать.
— Будешь ждать? — спрашивает она.
Стефан кивает, но уже не очень решительно. Ведь если она вправду уйдет, сколько ему потом ждать, пока она с ним опять заговорит? Или как? Ничего подобного — он должен дождаться Губерта.
— Ну, ладно, — говорит Аня, — я тоже подожду.
— Тебе — не обязательно, — говорит Стефан и делает вид, будто он так и думает. На самом-то деле ему очень хочется, чтобы Аня осталась. Очень даже хочется, и Аня давно это заметила. Она улыбается, говоря:
— Мне подождать? Или как?
Слышно, как лифт скрипя скользит вниз. Раздвигаются двери. Губерта нет, одна мелюзга. Но тоже школьники — из самых младших классов. Они устраивают у дверей толчею, что-то выкрикивают. Наконец в пустом холле снова делается тихо.
— Следующего подождем, — говорит Стефан, — нет, еще два.
— Может быть, Губерт опять заболел?
— Почему опять?