– Каков был сегодня ветер? На какой глубине лучше всего ловилась рыба?
Поначалу Алекс даже не признал Фиби. Она была в длинном кожаном переднике и высоких резиновых сапогах; голову девушка повязала платком. Ее руки были по локоть в крови от рыбьих потрохов, а лицо белее мела.
Совершенно внезапно, против своей воли Алекс ощутил нарастающую волну нежности к Фиби. «Жалость, – сказал он себе. Элементарная жалость, ну разве что смешанная с невольным восхищением». Он приволок из особняка миллионера в рыборазделочный цех острова Мей избалованную девчонку, а ей ничего… Другая на ее месте целый день лежала бы, свернувшись калачиком на кровати, да рыдала. Но эта девушка, похоже, собиралась доказать, что дочь Филиппа Кью ничего не страшится. Отец был явно недостоин любви такой дочери.
– Эй, Алекс, как дела? – спросил Дин с едва заметным норвежским акцентом.
Фиби быстро повернулась, но ничего не сказала и молча продолжила работу, словно не замечая Хосмена.
– Да вот, решил прикупить рыбку к ужину, – сказал Алекс, – похоже, вы сможете мне одну выделить.
– Какой разговор, – с хитрой усмешкой вымолвил Дин, взяв из его рук монету. – Выбирай.
Алекс специальновыбрал рыбу, которую только что почистила Фиби.
– Надеюсь, вы не успели с ней подружиться? – А к чему этот вопрос?
– Я к тому, что друзей на ужин не едят.
– Чтоб я хоть раз в жизни после этого взяла в рот рыбу! – с надрывом в голосе поклялась девушка.
– Все так поначалу говорят…
– Да нет, честное слово, я не буду есть рыбу, – она отвернулась, хватая очередную форель.
Рассмеявшись, Алекс побрел к торговой фактории.
Когда рабочий день кончился, Фиби ощущала себя настоящей победительницей. Она доказала, насколько все заблуждались, считая мисс Фиби Бартон Кью всего лишь избалованной дочерью аристократа, которая ничего не умеет и ничему не хочет учиться.
В покрытых рыбьей слизью сапогах, с растрепанными локонами и гневным выражением лица девушка вошла в жилище Алекса. Пушок приветствовал хозяйку с воистину собачьим восторгом.
– Я буду вам благодарен, если вы оставите эти сапоги во дворе, – пробурчал Хосмен, не отрываясь от конторских книг.
Фиби ничего не ответила, но повернулась к двери.
– Только повесьте их на заборе, а то в них заведутся черви.
Скрипнув зубами, девушка сняла сапоги.
Не такие уж и ужасные они были. Дин вылил на них целое ведро воды, прежде чем Фиби покинула цех. Конечно же, девушка и не надеялась, что Алекс встретит ее с распростертыми объятиями, но все же такта этому молодому человеку явно не хватало.
Вернувшись в дом, она застала Алекса по-прежнему погруженным в работу и с удивлением заметила на нем очки в золотой оправе. Сев у окна, Фиби сделала вид, что смотрит во двор, а сама украдкой наблюдала за Алексом, привлеченная его ученым видом. Нет, предположение отца о том, что Хосмен ее изнасиловал, не выдерживало никакой критики. Она даже никогда не интересовала Алекса как женщина! Хосмен считает ее избалованной коротышкой, а теперь ему за нее даже ломаного гроша не дают.
– Ну, и когда у нас будет готов ужин? – не отрываясь от работы, спросил Алекс.
– Что-что? – переспросила Фиби.
– Я спрашиваю, когда же у нас будет готов ужин? – повторил он.
Девушка была настолько потрясена, что даже не смогла рассердиться. С подчеркнутым спокойствием и выдержкой она ответила:
– Боюсь, я вас не понимаю. Почему вы решили, что я собираюсь сегодня вечером готовить для вас ужин?
– Но это вы решили, что можете найти себе место на этом острове, жить и работать, подобно остальным его обитателям.
Девушка только развела руками.
– Считаю, мой труд сегодня подтвердил это.
– Я не отрицаю, что вы вкалывали сегодня в этом рыбном цеху! – воскликнул Алекс. – Но с чего вы взяли, что работа ваша закончилась тогда, когда последний ящик был пересыпан льдом?
– Потому что рабочий день закончился!
– Вы что, и впрямь полагаете, что Элис и Мэри сейчас сидят дома, попивая шерри и закусывают монпансье? Для вас, быть может, все это игра, а для них – реальная суровая жизнь.
– А, теперь я, кажется, поняла. Моя подруга Сьюзи предостерегала меня насчет таких мужчин, как вы. Я должна была прислушаться к ее словам.
– Мужчин, как я?
– Да, таких мужчин, которые считают себя лучше, лишь потому, что родились на свет мужчинами. Мужчин, которые порабощают женщин, заставляя выполнять их свои прихоти.
– Леди, я вас ни к чему не принуждаю. Вы сами хороши…
– Что вы хотите этим сказать?
– Да вы носитесь здесь, как угорелая. Никто вас не просил что-то доказывать местным жителям. И поверьте мне, никто не собирается прощать вашего отца лишь потому, что вы оказались хорошей женщиной.
Глаза Фиби округлились от изумления.
– Мне просто надоело сидеть без дела на крыльце и молиться об освобождении…
Она выдержала паузу.
– Итак, вы считаете, что я оказалась хорошей?
– Неужели я сказал такое?
– Похоже, именно это вы и сказали.
В ответ Алекс лишь пожал печами, подрегулировал пламя в керосиновой лампе и продолжил работу. Контраст очков в золотой оправе с обветренным лицом этого дикаря неизвестно почему вызвал в душе Фиби какие-то нежные чувства. Бросив на Хосмена исполненный презрения взгляд, она наконец-то поняла, что от нее и впрямь не очень хорошо пахнет. Она мечтала сейчас содрать с себя заскорузлую одежду, нырнуть в ледяное озеро и больше никогда не всплывать. Быть может, там, в водных глубинах находится совершенно другой мир, тайная страна, где люди искренне заботятся друг о друге, где…
– Да вы на ногах не стоите, принцесса, – прервал ее размышления голос Алекса.
Девушка попыталась справиться с наваливавшейся дремотой.
– Я чувствую себя прекрасно, – парировала она. – Просто горю желанием переодеться во что-нибудь чистое.
– Жду, не дождусь.
Ничего не сказав, Фиби прошла в свою спальню и едва не споткнулась о цинковую ванну, стоявшую у печки. Из ванны поднимались клубы пара, и на мгновение девушка закрыла глаза, вдыхая пар, поднимавшийся от горячей воды. Раздевшись, она с наслаждением погрузилась в небольшую ванну, похожую на ту, которая была на «Лаки». Взяв в руки кусок мыла, девушка приступила к блаженной процедуре, напевая какую-то незамысловатую песенку.
Уже когда вода начала остывать, Фиби внезапно подумала: «А ведь это Хосмен приготовил мне ванну. Опять. И, черт побери, мне ведь опять придется его за это благодарить».
Она умылась, избавившись от неприятного запаха рыбы, выстирала одежду и вывесила ее сушиться.
– Так когда же у нас будет ужин?
«Ну, конечно же, – подумала девушка, а в животе у нее заурчало от голода. – И как это у него хватало совести требовать ужина от женщины, которая еле стоит на ногах после тяжелого рабочего дня?! Сейчас я ему устрою ужин!»
Алекс старался не замечать того, как тихо стало в соседней комнате.
– Вы там случайно в ванне не утонули? – в конце концов не выдержал он.
Ответа не последовало.
– Принцесса? Тишина.
– Мисс Кью?
Он снял очки и встал из-за стола.
– Фиби?
Впервые Алекс назвал ее по имени. Когда он вновь не услышал ответа, Алекс подошел к дверям комнаты и тихонько постучался и, немного подождав, приоткрыл дверь. В вечернем сумраке Хосмен поначалу не разглядел своей бывшей заложницы. Но потом он понял, что ворох тряпок и полотенец на кровати – спящая глубоким сном Фиби Кью.
Это зрелище потрясло Алекса до глубины души. Будучи все время начеку, девушка держалась от него на расстоянии, что вполне устраивало обоих. И вот теперь она здесь, живет в его доме, спит в кровати Кристиана, и он ума не может приложить, что же с ней теперь делать. Если верить Чарльзу Дарвину, эта девушка принадлежит к совершенно иному виду. И было бы противоестественно для нее бороться за жизнь в этом забытом Богом уголке планеты. И тем не менее именно так она и собиралась поступить. Быть может, ей просто стало скучно или же было необходимо любой ценой позабыть о том, как поступил с ней этот выродок, родной отец. Но как только остров ей как следует наскучит, мисс Кью с большим удовольствием отправится к папочке. И если б старый сукин сын понимал свою выгоду, он бы встретил дочь с распростертыми объятиями, не задавая ей глупых вопросов.
Еще одно полено полетело в печь, и из заслонки вырвался сноп огненных искр. Света на какое-то время в комнате стало больше, и Алекс успел разглядеть, что Фиби выстирала свою одежду.
Девушка вздохнула во сне и подогнула колени.
Хосмен решил не смотреть на нее, но все-таки не удержался. Конечно же, она была без одежды. Алекс видел ее округлое голое плечо, кожа казалась такой нежной. Маленькая изящная ножка выглядывала из-под покрывала. Прежде Алекс никогда не задумывался о женских ножках, но, залюбовавшись ногами Фиби, твердо решил, что многое упустил в этой жизни. Больше всего его потрясли нежные розовые пятки, совсем как у ребенка, и… покрытые розовым лаком ногти.
Молча глядя на спящую девушку, Хосмен вновь напомнил себе, что она – дочь Филиппа Кью. Ее растили, словно парниковую розу – хрупкую, прекрасную недотрогу, предназначенную лишь для того, чтобы на нее любовались. И тем не менее его, Алекса, почему-то неудержимо влекло к Фиби. «Ерунда, – резко оборвал он себя. – Похоже, пора уже посетить Сторм Бей, где знакомая вдовушка всегда готова разделить со мной пару ночей». Но Алекс должен был признать, что вдовушка ему бы уже не помогла, как и шлюхи из салуна в Литтлнесте, которые были особенно приветливы зимой. Нет, его нынешние желания сконцентрировались на одной женщине, прежде столь ненавистной ему Фиби Кью.
Эта девушка продолжала удивлять Алекса. Каждый раз, когда Хосмен ожидал, что она окончательно сломается и падет духом, Фиби расправляла плечи и мужественно встречала очередное испытание судьбы.
Ему было куда проще презирать дочь Кью, пока она не стала частью местного сообщества. И Алексу было куда легче, пока он не увидел ее обнаженную, спящую крепким сном после тяжелого рабочего дня.