Где-то на высоте последнего ряда в этот момент что-то зашевелилось, заохало, и в проходе выросла огромная тень страшного бородатого мужика. Катерина дернулась от страха и прижалась к Игорю.
— Не бойся! Это наш Петюня. Петю-ю-ю-ю-ня! Ты в своем репертуаре! И на кочерге с утра! Хватит ночевать, вылезай, только девушку не пугай.
Петюня с трудом протиснулся между плотно стоящих скамеечек.
— Друзья мои, давайте-ка в кухоньку. — Он так и говорил — в «кухоньку». — Давайте-давайте! Игорешка, знакомь с барышней. И вообще, ребята, вы пить будете?
Катерина отрицательно затрясла головой. А Игорь приобнял Петюню и подтолкнул его к выходу из зала:
— Будем, Петюня, будем!
В крошечной кухне они быстро соорудили стол с бутербродами, крепким чаем. Петюня, морщась от резкого дневного света, пошарил где-то у себя за спиной, за скамейкой, и вытащил наполовину пустую бутылку. Или наполовину полную. Это из анекдота про оптимиста и пессимиста.
— Игорилло, по рюмашке. — Петюня не спрашивал, утверждал. — Мне для поправки здоровья, тебе — для радости.
Кузнецов поморщился, попытался отказаться, но Петюня и слушать не хотел. И отстал от него только тогда, когда тот кивнул: черт с тобой, наливай! Он при этом виновато посмотрел на Катю, мол, видишь как, не отказаться. Почему-то именно этот момент и это его виноватое лицо она потом всегда вспоминала, когда думала об Игоре, о том, что с ним случилось и как все могло бы быть, если бы…
Сослагательное наклонение, если бы да кабы… Как часто мы прибегаем в жизни к нему, когда начинаем анализировать ситуацию. У него и нет другого предназначения, кроме как указывать на возможность. «Возможность» — можно бы, было бы. Звучит, как предупреждение. Запоздалое. Увы, действие уже произошло.
О том, что Игорь Кузнецов тяжело болен, Катерина поняла не сразу. Первое время они встречались не так часто, и заметить этого она не могла. Он увлеченно работал, и его всегда можно было найти в одном месте — в театре. У них там вообще был какой-то сумасшедший дом. Спектакли и репетиции понятно, но остальное-то время зачем торчать в этих стенах?!
— А ты представляешь, как нам всем вместе хорошо? — говорил он ей. — У меня сейчас на земле только три точки притяжения: театр, мама и ты.
Он и жил на три дома. Всю неделю в театре и у мамы, выходные — у Кати. Эти три параллельные линии одной жизни практически не пересекались. Они, конечно, бывали вместе в гостях у мамы или Катерина встречалась с ней в театре.
Нельзя сказать, что они не нашли общего языка, как раз напротив — нашли. Но он умело руководил процессом, не давая праздникам плавно переходить в будни. Поэтому не было у Катерины никаких конфликтов с его мамой, не делили они любимого мужчину, не рвали на куски. Однажды он признался Катьке, что страшно благодарен ей за это.
— Я бы не выдержал и ушел бы от той и от другой, если бы вы стали из-за меня ссориться, — сказал он. — Это так глупо. Тем более, что я ничей.
Катька закусывала губу от обиды. Ну как это ничей? Она же думала, что он — ее собственность. Нормальная женская логика: мы вместе спим, мы вместе купили телевизор, у нас общий кот, значит ты — мой! Я же готова говорить, что я — твоя!
— Катенька! Я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла: я сам по себе, я ничей. Я не твой и не мамин. И тебя я ценю за то, что, считая меня своей собственностью, ты не переходишь границ: не устраиваешь скандалы, не топаешь ножкой. Да, я вижу, что тебе это не нравится, но я такой, какой есть. И вообще, я старый солдат, я не знаю слов любви. Вот так.
— Но ты хоть любишь меня? — приставала к нему Катька.
— Я отношусь к тебе трепетно, а это больше, чем люблю.
Их отношениям исполнилось полгода, когда Катерина поняла, что у Игоря проблемы. Это было под Новый год. Катерина вернулась с работы и сразу поняла, что что-то случилось. В прихожей горел свет, на светлом линолеуме расползлись безобразные лужи от снега, на столике валялась взлохмаченная борода и усы Деда Мороза, а из комнаты доносился жуткий храп.
— Ау! Дедушка Мороз! Ты подарок мне принес? — Катерина заглянула в комнату и ужаснулась. Игорь снопом лежал поперек дивана в шубе Деда Мороза, в грязных ботинках, под лохматой головой — красный мешок с подарками. У него под мышкой что-то возилось и поскуливало. Катерина присмотрелась — щенок! Маленький, страшненький, наверно, блохастый.
— Игорь! Что тут происходит? — Катька чуть не плакала от обиды. Она знала, что у актера Кузнецова Игоря Викторовича конец декабря и до середины января — сплошные елки, да еще халтура в детских садах и на предприятиях. Как он говорил, даже если в январе его пригласит Спилберг на главную роль, он откажется, потому что елки — это святое.
— Кузнецов! — Катерина разозлилась и назвала Игоря по фамилии, чего никогда не делала. — Черт тебя дери! Ну-ка, просыпайся и немедленно в ванну! И щенка мыть, пока нас блохи не съели.
Она будила его долго. Еще дольше приводила в себя. Наконец Игорь стал членораздельно говорить и соображать.
— Кать, щеночка вот нашел. На улице мороз. Погибнет ведь! Давай как-то его устроим…
Игорь жалобил ее специально, зная, что бродячие животные — Катькина слабость.
— Игоречек! Я все понимаю, — взмолилась Катя. — Но мы с тобой весь день на работе, а за малышом ухаживать нужно. Его нужно кормить, выгуливать, приучать делать кучки и лужи на улице. Ты представляешь, на что дом будет похож? Это ведь не кот!
Котом, кстати, ее тоже Игорь «наградил». Принес пушистый комочек и подарил. Как потом признался, подарил не столько ей, сколько себе.
— Знаешь, Катька, я всю жизнь в коммуналке прожил. Огромная квартира в центре, двенадцать комнат, два туалета, огромные коридоры, в которых мы на велосипедах катались. Понятно, что ни о каких животных речь не могла идти. Я, конечно, приносил живность с улицы, но мама от нее благополучно избавлялась. А мне хочется, чтобы меня котяра встречал, когда я домой прихожу. Чтобы терся вокруг меня, оставлял на мне шерсть, я бы потом ругался, но любя, конечно.
Так в доме появился Кузя. А теперь вот еще кабыздох. Катерина расстроилась, а Игорь, казалось, не замечал ее печали. Он поглаживал псину, чесал щенку нежно-розовое брюшко.
— Девка? — обреченно спросила Катя.
— Не знаю! — Игорь растопырил лапки у щенка, пытаясь разглядеть пол. — Слушай, Кать, я в этой анатомии, если честно, ни фига не понимаю. Ну-ка, взгляни сама!
— Да что там смотреть — девка! Ой, Кузнецов, я бы убила тебя, если б не любила. Она ж гулять будет!
— Ну, я как отец не позволю! — Игорь дурачился, довольный тем, что вопрос проживания собаки решился так просто. — Это, Катюш, будет самая умная и самая красивая в мире собака. Я тебе точно говорю.
Он оказался прав. Более умной и красивой, а еще очень верной собаки Катька в своей жизни не встречала. Собака росла не по дням, а по часам, и очень скоро превратилась в красавицу овчарку по имени Асса.
Черная, с легким рыжим подпалом на лапах и морде, собака ничем не отличалась от своих собратьев благородных кровей с родословными. Ее практически не воспитывали. Она сама все понимала с полуслова. А после того как по зиме с ней походили в собачью школу, она стала совсем грамотной девушкой. И даже собачьи периоды, которые Игорь со свойственным ему юморком называл «уж замуж невтерпеж», у нее проходили как-то незаметно. Правда, из чувства ложного материнства, Асса едва не занянчила насмерть кота, который не знал, куда спрятаться от заботливой мамашки. И тогда Катерина и Игорь решили все-таки выдать Асю замуж.
Догадываясь, как непросто будет пристроить щенков, Игорь, посоветовавшись со «специалистами», вынес решение:
— Катька, к жениху ее вместо положенных двух раз поведем только один. Любовь будет короткой, и детей получится не очень много. Хорошо бы один, ну, в крайнем случае два, — размечтался неискушенный в ветеринарных тонкостях актер.
«За любовью» к папаше — медалисту и чемпиону с отличной родословной и красивым именем Жекко Фальк-Хаус Асеньку сводили один раз. Два месяца ждали результатов, ощупывая собачий живот чуть ли не поминутно. Казалось, что он совсем пустой.
— Ну, что я говорил?! — Гордился своей проницательностью Игорь Кузнецов. — По всему видно, что больше двух не будет!
Роды начались в положенный день. Игорь успел убежать в театр, а Катерине пришлось отпроситься на работе. После двух благополучно появившихся на свет мальчиков, она позвонила в театр и поздравила Кузнечика.
— Мужики, я папой стал! — дурачился Игорь, и Катерина слышала в телефонной трубке, как ржали ребята.
Через час Катерина поздравила его еще раз. Через два часа — еще дважды с интервалом в десять минут. Поздравления от Катьки, измученной собачьими родами, Игорь Кузнецов принимал до вечера, после чего грустно посоветовал ей вырубить в доме электричество. «Кать, они, как в том анекдоте, похоже, на свет лезут!», — грустно пошутил он.
В общей сложности четвероногая мамаша произвела на свет девять очаровательных щенков. К вечеру они лежали в прихожей на чистой подстилке, вылизанные, сытые, абсолютно черные, как баклажанчики на грядке.
— Хачики, — грустно сказал Игорь, осмотрев хозяйство. И добавил: — Будем реализовывать!
Ох, как он ошибался! Как ошибался! Во-первых, до реализации было как до неба — два месяца минимум. И как это время Катя и Игорь жили — отдельная история, Как только детки начали самостоятельно передвигаться по квартире, им пришлось заколотить дверные проемы снизу на полметра. Только так можно было спастись от вездесущих (можно читать «вездеСсущих»!) криволапых зверей, которые умудрялись за пять минут загадить комнату.
Счет на лужи и кучки шел нешуточный! К тому же малыши были назойливыми, как мухи. Они совсем не хотели играть друг с другом, если попадали в комнату, где были люди. Они лезли на руки, падали, пищали и снова лезли. Они скребли диван, на котором спасались Игорь и Катя, нахально подлаивали, растаптывали собственные какашки, дрались и засыпали тут же.