Завернув за край пляжа, я столкнулся с ужасной истиной: они все выжили. Все до одного.
До той поры я не понимал выражение «сердце упало». Но мое сердце словно ухнуло вниз в скоростном лифте. Впереди я увидел небольшую группу людей, одни сидели, другие стояли. Издали они казались тенями, но за три года я научился распознавать своих мучителей даже в полутьме. Разумеется, самый высокий, торчавший среди прочих точно башня телескопа, был Лоам. При виде его я непроизвольно ощупал языком острую кромку сломанного зуба, который так и не починил. Я не вспоминал про зуб с того момента, как очнулся на острове. Теперь этот тик вернулся.
Я подошел. Ноги снова разъезжались, как у новорожденного телка. На песке сидел Иган, нянчил не слишком-то страшно выглядевшую коленку. Бедолага.
Как всегда, взгляд мой невольно обратился к Миранде Пенкрофт. Выглядела она чуть менее прекрасно, чем обычно, оно и понятно, когда хлопнешься наземь вместе с самолетом. Впервые мне пришло в голову, что ее тип красоты требует немалой работы. Но ей многое можно было бы простить за то, что она по-прежнему была в той потрясающей юбке, суперкороткой мини мышиного цвета. Юбка пережила крушение идеально, чего нельзя было сказать о ее владелице.
Ли тоже была не в форме, черные волосы с зеркальным блеском растрепались, и она сердито возилась с ними, заплетая в косу. Лоам и Иган — Траляля и Труляля в одинаковых рубашках-поло «Летний лагерь Осни — подготовка к жизни». Рядом Тюрк, в своем рэперском наряде, чуточку нелепом на таком фоне.
И Флора. Вот она странным образом выглядела здесь уместной. В ней всегда было что-то немного дикое. В рваных, коротко обрезанных джинсовых шортах и вылинявшей черной куртке «Моторхед» она смотрелась точно так же, как и в самолете. В отличие от хрупкой Миранды, она казалась крепкой, готовой к действию. Вот только выражение лица у нее было неуверенное, и она держалась с краю этой группы. Она же Одиннадцатая, сообразил я, и ни с кем тут не знакома, кроме такого же лузера Игана. Для элиты она была слишком незначительна, чтобы ею интересоваться, и все же не настолько ничтожна, чтобы ее мучить, раз они заполучили Двенадцатого. При виде Флоры я немного обрадовался — обрадовался тому, что ей хреново. Пока мы учились в школе, я видел в ней предательницу — именно в ней. Мне казалось, мы могли бы стать друзьями, но она пальцем для этого не шевельнула после того первого раза, когда посочувствовала мне и подняла мои сломанные очки. На следующий же день выяснилось, что Одиннадцатых отделяет от Двенадцатых бездна столь же непреодолимая, как Двенадцатых от Первых. Флора со мной знаться не захотела. А теперь, без своих закадычных Смит и Фрая, она выглядела в точности так, как обычно выглядел я. Впервые я призадумался, почему они, в отличие от Флоры, не отправились в лагерь, но хотя в мозгу у меня промелькнул десяток догадок, до настоящей причины я бы и за миллион лет не докопался.
— Ага, — сказал Лоам. — Вот и прислуга.
Я приблизился к одноклассникам, вновь превратившись в прежнего зашуганного мальчишку. Развенчанный король — уже и плечи опустились, и весь я сгорбился, мое длинное тело съежилось, стараясь занять поменьше места, и веки опустились. Сквозь щелки, из-под ресниц, я пытался распознать выражения их лиц: Лоам необычайно оживлен, словно рад видеть своего раба; Ли закатила глаза; Флора глядит как будто бы с облегчением; Иган откровенно рад мне — должно быть, рад тому, что с этой минуты он не последний человек на острове.
Тюрк цвиркнул зубом:
— Чтоб меня! Про тараканов-то правда, а, бро?
Пенкрофт смотрела на песок или еще куда, лишь бы не на меня. Может, расстроилась, что я не сдох, ведь уродам жить не положено, как она однажды заявила. Я огляделся по сторонам. В такой компании мне до ужаса хотелось вновь сделаться невидимкой, но кое-что требовалось непременно узнать, так что я собрался с духом и задал вопрос:
— Вы больше никого не видели?
Я обращался ко всем вместе и вышло слишком громко.
— А кто еще может тут быть? — удивился Иган.
— Ну, пилот. Или стюардесса.
Хоть бы кто-нибудь из них выжил, в отчаянии молился я. Теперь, когда выяснилось, что на острове я не один, мне позарез требовался взрослый, пусть это будет тот парень, который вел самолет, или женщина, которая принесла мне колу — неважно кто. Я читал «Повелителя мух», я знал, как оно бывает. В Осни мне приходилось скверно, и спасало меня только присутствие учителей. На безлюдном острове без единого взрослого — кто знает, что меня ждет?
— Нет. Кроме нас, никого.
— Вы оказались все вместе? Или вас разбросало?
Пенкрофт, поглядывая на небо, скучливо ответила:
— Лоам и я очнулись рядом. Тюрк был чуть в стороне, возле дюны. Иган на пляже.
— А я там, где кусты, — добавила Флора, указывая пальцем. — И почти сразу увидела Ли.
Ли слегка пожала плечами — дескать, не спорю.
— Обломки видели?
— Чего? — грубо переспросила Ли.
— Самолета, — терпеливо пояснил я. — Не находили обломки?
— Крошечные, — сказала Флора. — Вот такие.
Она указала на ободранный кусочек металла, валявшийся в песке. Белый с красно-синей полосой, как у нашего самолета. Мне тоже такие попадались на песке в том месте, где я очнулся.
— Но фюзеляж не видели? — подумав, я сформулировал вопрос проще: — Кабину? Крылья?
Пустые лица. Все качают головами.
— Он упал с очень небольшой высоты, — продолжил я свою мысль. — Раз мы все уцелели и отделались царапинами.
— А это что, по-твоему? — проблеял Иган, обеими руками хватаясь за свою коленку.
— Царапина и есть, — сухо отрезал я. Его-то я не боялся. — Но в самом деле это довольно странно. Даже почти… чудесно.
За три года я не произнес в разговоре с ними столько слов, сколько обсуждая судьбу самолета.
— Селкирк! — не выдержал Лоам.
— Да?
— Заткнись.
— О’кей, — выскочило само привычное словцо. Я-то собирался сказать, что на рассвете первым делом надо будет отправиться на поиски самолета, но после команды Лоама заткнулся на фиг. Сообразил, что ресурсы острова ограниченны и с какой же стати ими делиться? Тут не школа.
— Нужно разбить лагерь, — заявил Лоам. Даже он заметил, как быстро стемнело. — Устроимся там, под деревьями.
Он указал на заросли в отдалении. Я с большим сомнением глянул на эти дебри, где могло скрываться бог знает что. Теперь, когда на острове обнаружились другие люди и подступала тьма, эйфория схлынула, все эти мысли «здесь бьется только мое сердце», и меня охватил страх. Представились хищные звери, которые выйдут ночью из леса и сожрут нас во сне. Когда я был маленьким, родители подсели на сериал «Остаться в живых». Они закачивали его и смотрели много серий подряд. А поскольку у нас не соблюдался режим дня и вообще меня никак не ограничивали, довольно часто я просиживал перед телевизором вместе с ними. Там как раз самолет разбился на необитаемом острове, и всех выживших возглавил героический парень Джек Шепард. Но запомнилось мне мало что, например, в лесу прятался белый медведь (хотя остров-то был тропический, по правде говоря, я толком не понял, почему так). Само собой, малышу этот медведь был куда интереснее, чем взрослые отношения, секс и все прочее. Я так и не выяснил, был ли там медведь на самом деле или это «психологическая манифестация внутреннего состояния», как сказали бы мои родители, но вы поняли, о чем я: в лесах таится пугающее чудище.
(Заметка на полях. Родители способны здорово свихнуть ребенку мозги: например, когда я после сериала отправлялся спать, они читали мне сказки, где в лесах обитают всякие страшилы и пугают детей. На книгах сказок надо бы печатать предупреждение о возможном вреде для здоровья.)
Так что хоть я и боялся Лоама, лесов я боялся еще больше. Я стиснул зубы и сумел дать ему отпор, как до того сумел лишь раз в жизни.
— Нет! — сказал я. — Лично я устроюсь на ночь в дюнах, повыше и на открытом месте. — Я еще раз вгляделся в темную изгородь леса и добавил: — На всякий случай.
— На какой еще случай?
— На всякий.
Я не собирался высказывать вслух свои опасения насчет белого медведя в лесу, чтобы меня в очередной раз приняли за чокнутого.
Тут заговорила Флора:
— Селкирк прав.
— Ага, — поддержал ее (надо же!) Тюрк. — Эти джунгли довольно жуткие, бро.
— И мне так кажется, — сказала Пенкрофт, переплетая свои пальцы с пальцами Лоама. — Право, Себ. Я бы не хотела оказаться в тех джунглях ночью. Лучше завтра туда пойдем, когда оглядимся.
Кто устоял бы перед ней?
— Ладно, — пробурчал Лоам угрюмо. — Дюны так дюны. Немыслимо: все пошли за мной к дюнам, а не за Лоамом в лес. Да, сначала дождались от него команды, но идея-то была моя, и все побрели за мной, точно утята за матерью, на возвышенность, где неожиданно поднявшийся ветер колыхал горькие травы. Сам толком не понимая, что происходит, я устроил всех на ночлег в круг, достаточно близко друг к другу для безопасности, но так, чтобы каждый смотрел в свою сторону и чтобы никто не мог подкрасться к нам незамеченным. Какое-то время я еще лежал без сна на песчаной постели. Стало холодно, и я соображал, как же на следующий день развести костер, без него не обойтись. А еще я изучал незнакомые звезды, невероятно яркие, нависавшие прямо над головой. Я сумел узнать кое-какие из них, достаточно, чтобы удостовериться: мы — в Южном полушарии. Вместо Полярной звезды и Большой Медведицы над головой медленно плыл Южный Крест, словно часть сменных театральных декораций. Я думал о звездах и о том, что случилось перед этим. Куда бы мы ни попали, мир явно перевернулся.
15Клуб «Завтрак»
Первое пробуждение на острове было похоже на то, как я впервые очнулся после крушения — снова перед глазами крупным планом песок, и опять я полез за очками, надел их. Попытался встать, и опять разъехались ноги. Вот только эйфория пропала.
Я встал, расправил затекшие конечности. Надо же — остров тропический, а ночь ужасно выдалась холодная, руки и ноги словно превратились в ледышки. Я потряс ими, прошелся, хромая. Ждал, пока кровь начала циркулировать, а тем временем присматривался к одноклассникам. Пенкрофт и Лоам все еще спали, сплетясь телами, прижавшись друг к другу, как в рекламе Кельвина Кляйна. Вот бы подольше не просыпались — пока спят, не вредят. Игана я разглядел на самом берегу, он мочил ноги в волнах. Тюрк забрался повыше на дюну, жевал водоросли и вглядывался в океан, дурацкая длинная челка развевалась на ветру. Ли стояла рядом с ним, бросала камушки в прибой. А Флора бродила по желтому песку, время от времени подбирала ракушку, потом ее выбрасывала, розово-фиолетовые волосы полность