— Господи, красота-то какая!
Себ ощетинился:
— Только не вздумай обнять меня за плечи и пустить слезу насчет прекрасного вида, гомик!
Безнадежен. Придурок останется придурком. Но тут мне припомнилось, как он сам пытался обнять за плечи Миранду, а она его руку стряхнула, так что я улыбнулся про себя и погнал дальше вверх.
Темнело на закате стремительно, но мы продолжали шагать, пока не исчез из виду и тот размером с булавку огонь, что поднимался от нашего костра. Лезть на Монте-Кристо ночью оказалось не так просто, как при свете солнца в первый день на острове. Из сердца тьмы доносились странные звуки, и я призадумался: что нас там ждет? Ночные голоса, невидимые твари, те, которые спят ночью и просыпаются в темноте. Шорох хвостов, промельк зрящих в ночи глаз, шуршание пауков, скрежет насекомых. Настала их пора, они — владыки ночи. Но я не испугался. Остров снова принадлежал мне, и все эти твари были мои, я господствовал над ними.
Ночные шорохи явно смущали Себа куда больше, чем меня: он даже заговорил со мной, пусть и нехотя.
— Откуда это дурацкое название? — спросил он, задыхаясь на подъеме.
— А?
— Монте-Кристо, — пропыхтел он. — Что это значит?
Ответить можно было по-разному. Я выбрал самый подходящий, на мой взгляд, вариант:
— Монте-Кристо — гористый остров неподалеку от побережья Тосканы. Он описан в моей любимой книге «Граф Монте-Кристо».
Себ немного помолчал. Похоже, упоминание книги на время заткнуло ему глотку. Но ему было то ли скучно, то ли страшно, и в итоге он спросил:
— И что там в книге происходит?
— Ну, — сказал я, — тысяча восемьсот пятнадцатый год. Молодого капитана Эдмона Дантеса ложно обвинили в тяжелом преступлении. Его подставили те, кого он считал лучшими друзьями. Много лет он сидел в тюрьме замка Иф. На острове, откуда, как считалось, сбежать было невозможно.
— И что дальше?
— Дальше Дантес сбежал.
— Как?
— Лег на место умершего товарища, охрана зашила его в мешок и выбросила в море. Он распорол мешок самодельным ножом и спасся.
— А потом? — Себ, сам того не желая, заинтересовался.
Интересно, ему рассказывали сказки на ночь или его богатеи-родители только поспевали поить малыша энергетическими напитками да укладывали его спать пораньше, не до сказок, когда надо соблюдать режим.
— Его подобрало торговое судно. Эдмон стал членом экипажа, а потом отправился на поиски острова Монте-Кристо, про который рассказывал ему тот товарищ в тюрьме. Будто на острове в давние времена был спрятан клад итальянского кардинала.
На самом деле сюжет был сложнее, однако я старался, как мог, упростить пересказ для Себа.
И на этом я прервался. Проверял, попросит ли он еще.
И Себ попросил:
— Так он нашел сокровище?
— Еще какое! С острова он уплыл богачом вроде… вроде Скруджа Макдака.
Себ помолчал, переваривая информацию.
— А потом?
— Потом он явился в свет совершенно другим человеком, графом Монте-Кристо. Красивым, сказочно богатым. Он сильно изменился за годы в тюрьме — повзрослел, получил образование, закалился. К тому же Эдмона Дантеса все считали мертвым. Он мог начать с чистого листа.
Себ призадумался. В темноте я не мог понять, какое у него при этом сделалось лицо. Наконец он спросил:
— Он отомстил всем тем, кто его подставил, когда сам стал богатым и могущественным?
— О да, — ответил я в темноту. — Он разделался со всеми, кто причинил ему зло.
И снова Себ призадумался.
— Круто, — сказал он наконец.
После этого подъем сделался круче, и мы оба предпочли молчать, пока не поднялись на самую вершину. Тут я сложил свое хозяйство и уставился на миллионы звезд. Так близко, словно рукой можно дотронуться.
— В Англии мы бы вычислили широту, ориентируясь на Полярную звезду, — сказал я Себу. — Это самый простой способ найти нулевой меридиан, воображаемую линию от Северного полюса до Южного. Но здесь мы этого, разумеется, сделать не можем.
— Почему?
— Потому что мы находимся в Южном полушарии. На другом конце света, буквально.
— И что же?
— Нам помогут другие звезды. Южный Крест — это созвездие на флаге Австралии, — и там две звезды, по которым можно определить, где полюс.
Теорию я знал, но начал немного привирать. На самом деле в южных звездах я совершенно не разбирался. К счастью, прежде чем я ударил в грязь лицом, я успел обнаружить квадрат из особенно ярких звезд, висевших над нами, и от квадрата отходили под углом еще две звезды.
— Все в порядочке.
Второй раз за день я вытащил свой самодельный транспортир.
— Широта вычисляется по углу Южного Креста над горизонтом. — Я вытянул палец, задавая уровень моря. — Угол, под которым Южный Крест находится к горизонту, — тот же угол, который линия, соединяющая мой взгляд со звездами-указателями, составляет с касательной к земле, то есть с линией, соединяющей наш взгляд с горизонтом…
— Ничего не понял, что ты плетешь! — сердито фыркнул Себ.
Я усмехнулся и поднял свой транспортир, прищурил один глаз в лунном свете, выполняя триангуляцию по огонькам звезд.
— Примерно тридцать градусов, мне кажется.
Себ пожал плечами:
— Как скажешь.
К счастью, он слишком устал и прифигел и даже не догадался спросить, почему на этот раз я не пользуюсь его браслетом. Мне ведь на горе браслет и не требовался. Мне требовался только сам Себ — вскружить ему голову своими познаниями.
— Ну же, Себ! — сказал я. — Где же детское, невинное изумление перед чудом?
— Пошли обратно? — вместо ответа предложил он.
— Утром спустимся, — ответил я. — Надежнее переночевать здесь, чем идти вниз в кромешной тьме. Ты хоть знаешь, какие звери тут живут? Мало ли на кого наткнешься. Например, на белого медведя.
Себу и в голову не пришло возразить, что полярные медведи не водятся в том полушарии, где не видна Полярная звезда. Мы устроились поблизости друг от друга для тепла и беседы, и на этот раз первым заговорил я:
— Тебе какая музыка нравится, Себ?
— Какая музыка мне нравится?
— Ага. Если бы ты попал на необитаемый остров…
— Я уже попал на необитаемый остров.
— Какую музыку ты хотел бы взять с собой? Если бы имел возможность выбрать любимые записи?
Он вздохнул:
— Селкирк, ты меня уболтать вздумал? Меня твои гейские приемчики не цепляют.
Он отодвинулся, повернулся ко мне спиной и свернулся калачиком. Но все-таки не слишком далеко отодвинулся, отметил я, побоялся угодить хищникам в зубы. И не взбунтовался, не попытался в одиночку удрать с горы. Понимал, значит, что без меня пропадет.
И все же он опять назвал меня по фамилии. Он оскорбил Монте-Кристо. Меня оскорбил. В школе Осни это сходило ему с рук, но здесь, на моем острове — не допущу. Старина Себ нуждался в дополнительной дрессировке, и я вроде бы знал, какие приемы пустить в ход.
23SOS
С первыми лучами солнца Себ и я отправились в обратный путь с горы, и тут небеса разверзлись. Первый дождь за время нашего пребывания на острове, и это был не воспитанный оксфордский дождичек, а настоящий, сшибающий с ног ливень. Мы все читали к экзаменам «Бурю» Шекспира (вернее, я читал и разжевывал ее клубу «Завтрак»), так вот это было похоже на шторм, который разразился в самом начале пьесы: на земле падают деревья, в море тонут корабли. Мы с Себом не услышали бы друг друга, даже если бы нашлась тема для разговора. Мы даже почти не видели друг друга за потоками воды, хотя нас разделяло не более двух метров.
Пока мы добрались до лагеря, солнце уже выглянуло из-за мрачных туч и с неба потекли золотые ручьи света, но все равно ребята успели промокнуть насквозь и злобно ворчали.
— Надо строить убежище, — заявила Миранда, не поздоровавшись даже с Себом. Выглядела она хуже обычного, дождь словно смыл с нее часть красоты. Под водопадом она казалась богиней, но в то утро вышла нам навстречу невыспавшаяся, волосы отчасти высохли и спутались, под глазами серые тени.
— Как раз на сегодня и запланировано, — бойко солгал я.
На самом деле я и не думал до той поры о строительстве, поскольку научился разводить костер и обеспечивал всех по ночам теплом. Но этот ливень — предостережение: почем знать, может быть, наступает сезон дождей и на остров вот-вот обрушатся муссоны.
— Колонисты всегда застраивают новые территории, — сказал я. — Вам ли, британцам, этого не знать.
— Да и вам, американцам! — парировала Флора.
Она становилась дерзкой. Пора было ослепить ее моими научными познаниями, как до того я пустил пыль в глаза Себу.
— Флора, где та бутылка из-под минералки?
— Я собрала в нее дождевую воду.
Флора выставила напоказ бутылку — наполовину полную. Представляете, какой мощный был дождь, отверстие-то в бутылке совсем маленькое, и все же в нее столько налилось.
— Своевременная мысль, — похвалил я. Всегда надо подбадривать нижние чины. — Раздели всем по глоточку.
— Может быть, оставить на потом? — усомнилась она. — Вдруг мы не пойдем сегодня к озеру?
Быстро же все научились главному правилу необитаемого острова: делать запасы на потом.
— Нет, — сказал я. — Нам пора отправлять записку, так что надо освободить бутылку.
И тут Флора проделала очень странную вещь. Она подошла ко мне с бутылкой и предложила мне отпить из нее первому. Я с благодарностью сделал глоток и передал бутылку Миранде. Затем бутылку перешла к Джун и вернулась к Флоре, и только потом к мальчикам, тоже по порядку: Себ, за ним Ральф. Бедному Гилу достались капли на донышке.
— Отлично, — сказал я, переворачивая и вытряхивая бутылку. Последние капли улетучивались в виде пара под жарким утренним солнцем. — Гил, мне нужна твоя ручка. И давайте сюда лист с меню.
К счастью, кто-то сообразил перетащить сокровища с самолета и наш запас топлива под покров леса и уберечь их от дождя. Джун принесла мне то меню, которое столь поэтично зачитывала накануне утром.