Однако приводить план в исполнение я не спешил, ждал непонятно чего. Минут через пять разозлился на себя, протопал вниз, распахнул дверь и крикнул по-английски:
— Эй, Макс, ты меня слышишь? Макс! Макс Тернер!
Никто не ответил. Мрак зашевелился, защелкал. Сердце заколотилось. Подавляя липкий страх, я стоял в проеме двери и ждал реакции парня, но тот меня не слышал и не отвечал.
— Макс, я услышал твой сигнал…
Из мрака показался силуэт женщины в блестящем вечернем платье, и я попятился, неторопливо поднявшись по ступеням, хотя инстинкты требовали рвать отсюда когти как можно скорее. Женщина двигалась рывками; удивительно, но даже перекошенным ее лицо оставалось красивым. А вот следовавший за ней качок, разрисованный цветными тату, уже испил чьей-то крови, она покрывала его морду бурой коркой.
Я выбрался на бетонную площадку, выставил перед собой разящую вешалку, хотя не собирался с ними биться. Двоих зомби я бы уложил, но уже появились другие: всклокоченная, припадающая на одну ногу тощая старуха в купальнике, а за ней смуглый парень с пирсингом где только можно и очень толстая женщина, похожая на зефирного человека.
Пора отступать. Сердце строчило, как пулемет, худи прилип к спине. Раз, два, три… восемь неупокоенных. Я попятился, увлекая тварей за собой и все более ускоряясь. Меня спасало то, что они были безмозглы и перли толпой, мешая друг другу. Толстуха повалила старуху и потопталась по ней, ее оттеснил качок, оскалился, выпучил бешеные глаза.
Я двигался приставным шагом, уводя тварей от здания и стараясь, чтобы они выстроились в линию, мешая друг другу, и мой план работал!
У пальмовой аллеи, за которой хозяева гостиничного комплекса сохранили растительность джунглей, зашевелились другие зомби, начали заходить в тыл, и я что было сил рванул к цоколю, молясь, чтобы в коридоре никого не осталось.
Закрыл дверь, клацнув щеколдой, и сообразил, что очутился в беспроглядной тьме. Ни фонарик, ни спички, ни зажигалку я не взял, а смартфон был на последнем издыхании. Зомби видели, куда я делся, и стали ломиться в дверь, в ее надежности я не сомневался, правда, не был уверен в том, что тут пусто, и прислушивался, прижимаясь спиной к стене.
— Эй, Макс! — снова позвал я, протер слезящиеся от вони глаза и принялся тарабанить в попадающиеся на пути двери: три удара-пауза-три удара. — Макс Тернер! Ты тут?
А что, если я ошибся, и Макс вообще не здесь? Почему он не откликается? Может, его сожрали зомби…
Я обо что-то споткнулся и едва устоял на ногах, переступил, вероятно, через труп и услышал бормотание за дверью. Постучал туда, а не дождавшись ответа, стал долбить ногой с определенным интервалом.
Наконец бормотание стихло и мне ответили на английском:
— Кто там?
— Меня зовут Ден. Ты просил о помощи? — крикнул я в ответ. — Не знаю, какой именно помощи ты ждал, но я выманил зомби наружу и оставил их там. Ты можешь открыть, здесь безопасно.
— Ты уверен? — донесся нерешительный голос.
Я тяжело вздохнул, очень захотелось послать его, но парень был мне нужен. А я ему. Так что проглотил все маты и как можно спокойнее ответил:
— Да, абсолютно.
Глава 7. И девчонки у вас красивые, да?
Услышав Макса вживую, без треска радиоэфира, я уловил явный акцент в его речи. Очень родной такой акцент, корнями из той же системы образования, что и «Лондон из зе кэпитал оф Грейт Британ».
Дверь отворил очень высокий сутулый парень с неопрятной русой бородой и патлами, свисающими аж до лопаток. Выглянув в коридор, он покрутил головой, убедился, что зомби нет, и только потом затащил меня внутрь.
— Макс Тернер, — представился он.
Профиль Макса, выданный системой, показал другую фамилию, чем подтвердил мои подозрения — наш!
Максим Николаевич Тертышный, 23 года
Активная одушевленная оболочка: 100 %.
Тернер, ага. Но я решил подыграть:
— Дэн Рокотански.
— Рад познакомиться, мистер Рокотански! Спасибо, что помогли! — Положив наушники на стол, он улыбнулся, продемонстрировав два мощных, как у кролика, желтоватых резца, и поинтересовался: — Как вы меня нашли?
— Поймал волну, — ответил я по-русски. — Прошел через сотни зомби, твою мать, чтобы спасти этого недоумка, а он мне: «А ю шуэ?» Шуэ, блин!
— Оба-на! Наш! — просиял Макс, переходя на русский. — Е-ма… Вот уж не думал, что меня спасет именно просьба о помощи по радио! Кто слушает радио в наше время? Особенно здесь, на курорте? — задал он риторический вопрос и сам же ответил: — Никто!
Теперь, когда он заговорил по-русски, я уловил другой акцент. Даже не акцент, а манеру выражать мысли.
— Угу. А ты откуда, Макс? И с фига ли ты Тернер? — Говорить, что знаю его настоящую фамилию, не стал. — Немец?
— С чего бы немец? — удивился он. — Русский. По паспорту. А так — черт его знает, дед еврей, бабка татарка, донские казаки тоже есть в роду. Вообще, я из Казахстана, из Актюбинска, но давно сюда перебрался. С прошлого года работаю в этом отеле. А Тернер — это я только здесь так называюсь.
— Косишь под местного?
— Да не… — отмахнулся он и признался, подтвердив показания интерфейса: — Тертышный я. Местные не в состоянии не то что запомнить, даже прочитать правильно, язык заплетается. Вот и стал Тернером. А ты откуда… Рокотански? — Он ухмыльнулся.
— Рокотов я. Денис. Из Самары.
— Ах Сама-а-ара-городо-о-к… — пропел Макс, — беспоко-о-ойная я, беспоко-о-ойная я, да успоко-о-ой ты меня…
Он дал петуха, да и исполнение было на троечку — ни слуха, ни голоса. Медведь, видать, от души потоптался на его ушах. Но меня порадовало, что парень пришел в себя. Панический страх подавляет способность думать, в битве с зомби Макс поможет разве что советом, о чем свидетельствовали ручки-палочки с обвисшей кожей, тонкие длинные ноги и угадывающееся под футболкой пивное брюшко.
— И девчонки у вас красивые, да? — выдал он еще факт из того, что знал о моем родном городе. — В Самаре-то?
— Самые красивые, здесь ты прав, — улыбнулся я, вспомнив своих жен. — Ладно, давай дальше вместе думать. Потому что, если скажу, что мы с тобой в заднице, это будет преуменьшением.
— А что… — неуверенно заговорил парень, и страх к нему вернулся. — Там… Там все такие?
— Все. Ни одного живого я не встретил, только безмозглые агрессивные твари. — Наткнувшись взглядом на текст над его головой, я поинтересовался: — Буковки всякие тоже видишь? Про Жатву душ слыхал что-нибудь?
— Буковки? Жатва… чего? Ты о чем вообще?
— Понял, не видишь.
— Да что за хрень происходит?! Это реально зомбаки? Не глюк? — Он встряхнул меня за плечи. — Скажи, что я тронулся!
— Ну… не без этого, — усмехнувшись, я пожал плечами. — Но зомби — точно не глюк. На меня напали двое… — Вспомнив о горничной, я уточнил: — Нет, трое. Хотелось бы верить, что они просто лезли обниматься, но нет. Не осталось ни разума в их буйных головушках, ни душ в телах.
— Значит, не почудилось, — вздохнул он.
— Нет, не почудилось. К сожалению, Макс, мы не сумасшедшие.
Он взвыл, закрыл уши и зарычал.
Я поставил на стол рюкзак с колонкой, мартини и соком, окинул взглядом серверную: обычная комната, никаких тебе проводов, оплетающих стены, и микросхем. Несколько системных блоков стоят у стены, на столе мерно гудящий прибор непонятного предназначения, на втором столе старинная радиостанция, которой, наверное, и воспользовался Макс.
— Откуда свет? — поинтересовался я. — Во всем отеле нет ни связи, ни электричества.
Макс, сжавший руками голову, меня не слышал. Сев на коврик посреди комнаты, он раскачивался вперед-назад, поскуливая и бормоча:
— Не верю, не верю, не верю!
Лицезреть мужчину, превратившегося в скулящего щенка, было настолько неприятно, что захотелось дать ему пощечину и привести в чувство. Похоже, рулить придется мне, хотя и из меня так себе боевая единица. Офисный планктон, перворазрядник по литрболу, алкаш-любитель. Примененные к себе эпитеты попахивали самокопанием, но лучше реально смотреть на вещи, чем переоценить себя и погибнуть.
И все же Максу о таком знать необязательно. Наоборот, я должен проявить другого себя — Дениса Александровича, жесткого босса для десятка продажников, добрым словом и волшебными пинками заставляющего подчиненных брать ноги в руки и двигать жопой.
— Так! Твою мать, Тертышный! Вытри сопли, если хочешь жить! — рявкнул я, протягивая ему мартини. — Пей, должно отпустить.
Хлюпая красным носом, он присосался к горлышку и пил, пока все не выхлебал. Икнул, осоловело уставился на меня, упершего руки в боки.
— Откуда свет? — повторил я вопрос. — Где в комплексе наиболее безопасное место? Продукты? Инструменты? Оружие? Питьевая вода?
Повинуясь рефлексу, я положил на стол выключившийся смартфон, рассчитывая его зарядить, но поймал себя на мысли, что теперь это бесполезно.
Макс всхлипнул и прошептал:
— Это ж тропики, а тут тайфуны и все такое. Сюда они не доходят, остров внутри архипелага, но всякое бывает, потому гостиница оборудована резервными генераторами, которые будут сутки обеспечивать работу лифта, вентиляции и связи. Свет загнулся, ну я и пошел сюда с фонариком. А на меня по пути напали, покусали. — Он задрал футболку, показывая отпечатки зубов на боку. — Это все, да? Я теперь тоже стану… Может, лучше меня… того? Убить?
— Это не зомби. В некотором смысле они живы.
— Ну зараженные. Укусил — заразил, разве нет? — Макс с надеждой глядел широко раскрытыми ясными глазами.
— Нет, они незаразные. У них душу вынули, теперь их тянет разорвать всех, в ком она осталась. Короче, была какая-то Жатва душ.
Глаза Макса распахнулись еще шире.
— Е-ма… Кто тебе сказал? Откуда ты знаешь?
— Уточню. Ты уведомление не получал, так?
— Э… Нет. От кого? Власти прислали какое-то сообщение? Так связи же нет.