акими фактами, подключают пленку, и готовая матрица личности проецируется на чистое, незамутненное сознание двойника. Человек из пробирки приобретает те знания, мысли, чувства, которыми его прототип обладал к моменту смерти. Теперь новое существо может и должно поставлять ценную информацию, генерировать идеи и прочее, — одним словом, выполнять те функции, ради которых по решению Мирового Конгресса ему была дарована еще одна жизнь.
В Далласе есть специальное хранилище для кассет с пленками памяти, занимающее площадь около одной квадратной мили. Каждая единица хранения с грифом «Совершенно секретно» надежно охраняется.
— Вы считаете, что пленки украл я?
Бриггс отвел глаза в сторону, закинул ногу на ногу.
— Вы не можете не признать, что прецедент уже был: поэтому мы вправе ассоциировать пропажу кассет с вами.
— Да, но это не я.
— Вы также не можете не признать, что против вас было возбуждено уголовное дело по обвинению в подкупе ответственных лиц с целью приобретения пленки памяти вашей первой жены, Кэтрин?
— Поскольку процесс получил общественную огласку, я ничего не отрицаю. Но тогда суд постановил, что я невиновен.
— Верно. Репутация у вас сомнительная, но вы достаточно богаты, чтобы нанять себе хороших адвокатов. Тем не менее даже вам не удалось в тот раз достать пленку. Она была украдена позже, и прошло много лет, прежде чем пропажа была обнаружена. Запись не была стерта своевременно. Прямых улик во второй раз против вас не было. И преследовать вас по законам Земли мы не могли, потому что вы жили на другой планете. К вам было никак не подобраться.
Я усмехнулся, отметив ударение на слове «никак»: между прочим, у меня тоже есть своя шпионская сеть.
— А что, по вашему мнению, я сделал бы с пленкой, если бы мне удалось ее заполучить?
— Вы состоятельный человек, мистер Сэндоу. Вам по карману заказать дубликат оборудования для восстановления личности. А при ваших знаниях…
— Признаюсь вам честно: у меня была такая мысль. Но пленку достать мне не удалось, и идея погибла в зародыше.
— Тогда как вы объясните исчезновение других кассет с пленками памяти? За последние столетия было совершено несколько краж, в том числе пропали пленки тех, кто были вашими друзьями или врагами.
— Я вам ничего не должен объяснять. Я не обязан отчитываться перед вами за свои поступки. Но я еще раз говорю вам: я ничего не крал. Пленок у меня нет и не было, и я знать не знаю, где они сейчас. Более того, до сего момента я и понятия не имел, что они пропали.
О Боже мой! Шесть кассет!
— Допустим, вы говорите правду, — сказал Бриггс. — Тогда не могли бы вы сообщить нам, кто, по вашему мнению, мог настолько заинтересоваться вашими знакомыми, чтобы пойти на такие крайности?
— Нет, не могу, — сухо ответил я, а перед моими глазами стоял Остров мертвых. Я должен был выяснить, там ли они.
— Я считаю необходимым заявить, — продолжал Бриггс, — что дело об исчезновении кассет не будет закрыто до тех пор, пока нам не будет известно их местонахождение.
— Понятно, — кивнул я. — Скажите, пожалуйста, сколько у вас незакрытых дел о краже кассет?
— Это неважно, — отмахнулся он. — Главное — принцип. Мы никогда не прекращаем поиски.
— Как я понял, таких случаев у вас полным-полно. Кражи стали типичным явлением.
— Так вы не хотите сотрудничать с нами?
— Что значит «не хочу»? Не могу. Мне нечего вам сказать.
— Вы полетите со мной на Землю?
— Зачем? Чтобы услышать то же самое от вашего шефа? Передайте ему мои извинения. Скажите, что я сожалею о том, что ничем не могу вам помочь.
— Ну, что ж. Мне пора собираться. Еще раз спасибо за обед. — Бриггс встал.
— Вы могли бы переночевать здесь: я вас хорошо устрою. Перед путешествием надо крепко выспаться.
Гость покачал головой.
— Благодарю вас, но остаться никак не могу. Мне платят суточные, и я должен дать отчет за каждый рабочий день.
— А как рассчитываются командировочные за время, проведенное в субпространстве?
— Сложный вопрос, — уклонился он.
Я ждал письма. Вместо почтальона у меня есть большой аппарат, вроде факса, который принимает сообщения, передаваемые на Свободный Дом с помощью лазера, печатает их и в виде писем передает Секретарю-Референту, который сортирует корреспонденцию и складывает ее в корзинку для бумаг.
Времени я даром не терял: готовился к отъезду на Иллирию. От Бриггса я не отходил ни на минуту. Я проводил его до трапа корабля и по монитору проследил, как он покинул пределы моей системы.
Я не сомневался, что либо он сам, либо его шеф еще попадутся на моем пути, если мне удастся выяснить, куда подевались пленки, и завладеть ими. Однако мне было ясно, что тот, кто заманивал меня на Иллирию, вряд ли подстроил ситуацию так, чтобы подозрение в краже пало на меня. Вся моя подготовка к поездке сводилась к выбору оружия. Перебирая свой смертоносный арсенал, я неотвязно думал об украденных пленках памяти.
Безусловно, Бриггс был прав: только богатому человеку по средствам заказать дубликат дорогостоящего оборудования для воссоздания личности. Конечно, такая работа потребует ряда научных исследований и разработки новых методик.
Я искал похитителей среди моих соперников. Дуглас? Нет, не он. Меня он ненавидит, но вряд ли будет прибегать к столь трудоемким ухищрениям, чтобы отомстить мне. Креллсон? От этого типа всего можно ожидать, — неспроста я постоянно держу его под прожектором. Но он слишком мелкая сошка для аферы такого масштаба. Леди Квойл с Ригеля? Да она в маразме! Всеми делами в империи заправляют ее дочечки, которые ни за что не раскошелятся на такую грандиозную авантюру, — уж их-то я хорошо знаю.
А кто тогда?
В ожидании вестей с Мегапеи я прослушал все записи моего автоответчика, но ничего нового не обнаружил. Тогда я послал курьерограмму в Центральное Управление Регистрации Межпланетной Корреспонденции, коротко ЦУРМЕК, чтобы они посмотрели, нет ли сообщений из интересующего меня региона.
Письмо от Марлинга в ответ на мое послание с Дрисколла опередило курьерограмму из ЦУРМЕКа. В нем было всего несколько слов:
«Немедленно приезжайте на Мегапею».
И больше ничего. Ни одной традиционно цветистой, пышной фразы, характерной для пейанского эпистолярного стиля. Только голая информация. В лоб. Верный признак того, что дело срочное. Либо Марлингу стало резко хуже, либо, наведя справки по моей просьбе, он напал на чей-то след.
Договорившись, что известия из ЦУРМЕКа мне перешлют на Мегапею, я тотчас отправился в путь.
О Мегапея, Мегапея, Мегапея!
IV
Мегапея. Если вы хотите умереть спокойно, подыщите себе уединенное местечко, как это сделали пейане. Я считаю, что они поступили мудро. Мне рассказывали, что планета, когда ее впервые открыли, выглядела пустынной и заброшенной, но пейане обустроили ее специально, памятуя о смерти.
В поперечнике Мегапея составляет семь тысяч миль; два больших континента располагаются в северном полушарии, а три поменьше — в южном. Самый большой материк похож на вытянутый щербатый заварной чайник с отбитой сверху ручкой, — он как будто поднят для разлива чая; другой похож на обглоданный лист плюща, у которого прожорливые гусеницы сгрызли северо-западный край. Два континента отстоят друг от друга на расстоянии восьмисот миль, причем черенок изъеденного листа наклонен под углом в пять градусов к линии экватора. По размерам «заварной чайник» никак не меньше Европы.
Все три континента южного полушария похожи на континенты: иными словами, у каждого есть изрезанная серо-зеленая береговая линия, отделяющая сушу от кобальтового моря. Они мне ничего не напоминают. Кроме того, на Мегапее есть несколько крупных островов и бесчисленное множество мелких. Температура на планете умеренная, так как северный и южный полюса недалеко отстоят от экватора. Все материки обрамлены цветущими побережьями и живописными горами. Можете себе представить, какая благодать на этой земле! Пейане сами это сделали, своими собственными руками.
Больших городов на планете нет. Городок под названием Мегапея расположен на побережье материка Мегапея, что находится на планете Мегапея. (Материк Мегапея и есть не что иное, как изжеванный гусеницами лист плюща.) Расстояние между пейанскими поселениями не превышает одной мили.
Я дважды облетел планету, так как мне было приятно полюбоваться на изумительное творение пейан. В шедевре, ими созданном, я не нашел ни единого изъяна. В древнем искусстве созидания они всегда были и будут моими непревзойденными учителями.
Я погрузился в воспоминания о тех днях, когда я был молод и счастлив (слава, богатство, ненависть пришли позже). Тогда население всей Мегапеи составляло около миллиона жителей. Я мог затеряться, поселившись здесь. Но остаться здесь навсегда? Нет, это не для меня. Пока не для меня. А помечтать о другой жизни — не грех.
Сделав два круга по орбите, я вошел в слои атмосферы, и спустя несколько минут ветер уже свистел у меня в ушах, цвет неба резко менялся от индиго-синего до лиловатого, и вскоре я парил в чистой, прозрачной лазури, наравне с пушистыми перистыми облаками, плывшими в никуда, между бытием и небытием.
Площадка, на которую я посадил свой звездолет, была одним из задних дворов поместья Марлинга. Включив системы безопасности на корабле, я, с дипломатом в руках, направился к башне, где обитал мой друг. Ходу туда было не более мили.
Шагая по знакомой дороге, затененной широколистными деревьями, я легонько свистнул: мне сразу же отозвалась какая-то птичка. Я чувствовал запах моря, хотя пока его не было видно. Все вокруг было так, как и прежде, как в те дни, когда я взялся за непосильную задачу и бросил вызов богам, надеясь только на их забывчивость, но натолкнулся на нечто совсем иное.
Воспоминания внезапно вспыхивали в моем мозгу, как захватанные слайды — под лучом проектора, когда на пути к Марлингу мне поочередно попадались то огромный, замшелый валун, то гигантское дерево-Покровитель, то