Монеты вращались, переворачивались, метались, словно обезумевшие насекомые, а на лбу Морвина выступил пот.
– Это рекорд? – спросила Джакара.
Монеты звонким дождем посыпались на землю.
– Не знаю. Я не считал. Но думаю, что рекорд. Ты вспомнила.
– …Да. Сделай еще раз, Джон.
Монеты поднялись в воздух, немного повисели без движения, а затем начали исполнять причудливый танец прямо перед Джакарой.
– Ты и правда вспомни…
– Не следует заставлять ее вспоминать. Ей хочется отвлечься. Она не хочет вспоминать. Не надо давить на нее. Продолжай ее развлекать.
Морвин жонглировал монетами, лишь изредка поглядывая на Джакару, чтобы убедиться в том, что она улыбается. Потом он почувствовал запах сигары Хейделя и вдруг сообразил, что в его голове звучали слова Сэндоу.
– …Значит, вот каким образом вы нанесли ей удар. Теперь я понимаю…
Мысль неожиданно прервалась.
Морвин уронил монеты, когда до него дошел смысл сказанного.
– Нет! – воскликнул он. – Только не говорите мне, что это существо перебралось в разум Джакары из-за того, что я нанес ему мысленный удар! Я…
– Нет, – прервал его Сэндоу, но он сделал это чересчур поспешно. – Нет. Личность девушки идеально подходила для подобного перехода, к тому же имелся канал…
– Созданный мной, – вмешалась Шинд.
– Нечаянно, – заметил Сэндоу. – Не будем об этом. Подобный переход может произойти и без внешних воздействий. Мне известен один такой случай. Жизнь достаточно непростая штука – не стоит усложнять ее чувством дополнительной вины.
– Сделай так еще раз, – попросила Джакара.
– Немного попозже, – отозвался Сэндоу, вставая и помогая девушке подняться на ноги. – Возьмите его за руку.
И он вложил руку Джакары в руку Морвина.
– Шинд сказала мне, что поисковый отряд приближается к нам, я тоже его вижу. У меня нет ни малейшего желания встречаться с ними. Если не возражаете, приглашаю вас к себе. – Он повернулся. – Вижу, что вы согласны. Пора отсюда уходить. Мой корабль находится неподалеку.
– Подождите.
– В чем дело?
– Командор, – сказал Морвин. – Малакар. Где он?
– За теми скалами. Примерно в пятидесяти футах за ними. Поисковый отряд очень скоро его найдет. Тут мы ничего не можем сделать.
Но Морвин повернулся и направился в сторону скал.
– Улетайте без меня, если у вас нет другого выхода. Я должен еще один раз на него взглянуть.
– Мы подождем.
– Поисковый отряд совсем рядом!
– Я знаю.
Буря возобновилась с новой силой, но теперь она переместилась на юго-восток.
– Благодарю вас за сигару, сэр.
– Фрэнк. Зовите меня Фрэнк.
– Вы ведь знаете, что со стороны это будет выглядеть как убийство.
– Это будет не первое нераскрытое убийство в истории.
– Когда они опознают его…
– Разразится скандал. Да. Можно представить, какие поползут слухи. Политическое убийство. Он был бы рад узнать, что его смерть сделает для ДИНАБа больше, чем все диверсии после окончания войны.
– Почему вы так думаете?
– Во время ближайшего заседания Лиги неожиданно будет поднят вопрос о статусе ДИНАБа. Известие о смерти командора может положительно повлиять на результат голосования. Когда-то он был весьма популярен. Герой.
– А он чувствовал себя таким усталым, его переполняла горечь. Ирония судьбы…
– Да. Со слухами нужно будет обращаться весьма осторожно. Восстановление Земли как части ДИНАБа тоже должно помочь. В ближайшие два года я не смогу взяться за эту работу, но заявление о своих намерениях постараюсь сделать немедленно. Коммерческие соглашения, которые я заключил уже довольно давно, тоже станут достоянием общественности.
– Значит, это правда – то, что о вас говорят.
– Что?
– Ничего… Что будет с фон Хаймеком?
– Все зависит только от него. Но сначала он должен переговорить с Пелсом. Если захочет, может отправиться в клинику на планете Свободный Дом, а Пелс выйдет там на орбиту и проведет все интересующие его исследования. Учитывая, что Хайдель – один из немногих, кому известна правда о происшедших здесь событиях, эта планета может оказаться самым подходящим для него местом – во всяком случае, до тех пор, пока не пройдет голосование… Кстати, давно хотел вам сказать, что сам я родился на Земле.
– …Мягкая, – сказала Джакара, останавливаясь, чтобы погладить Шинд.
– И теплая, – добавила Шинд. – В такую погоду это очень удобно. Мне кажется, Джон возвращается. Почему бы тебе не сказать ему, куда ты хочешь?
Джакара взглянула на приближающуюся фигуру.
– Джон, – позвала она, – отвези меня обратно в замок с огненным рвом. На Землю.
Морвин взял ее за руку и кивнул.
– Пошли, – сказал он.
VI
Однажды в вихре ветра пришла весна, нежная, зеленая и бурая, влажная, и птицы воспарили в небесную синеву, издавая звонкие трели; подул соленый бриз, налетевший с моря, что катило свои волны и пять тысяч лет назад; а огонь этого мира был заключен глубоко под их ногами – там, где ему и положено находиться, – когда они медленно шли среди деревьев, полей и свежевымытых склонов холмов.
Продолжая идти дальше внутри сферы своего желания, он подумал о Пелсе, потому что вспомнил о музыке, невидимой, лишенной веса, подчиняющейся лишь собственной логике. Он не думал о Фрэнсисе Сэндоу, Хейделе фон Хаймеке или даже о командоре, потому что она сейчас сказала ему:
– Какой прекрасный день!
«Да, – подумал он, – облако в небе, белка на ветвях, девушка… Дайте мне это. И больше ничего не надо».
Приложения
Свет Тоски
На правом плече у Ориона звезда, как у настоящего генерала (еще одна слева под мышкой, но забудем о ней ради красного словца).
Ее звездная величина для земного наблюдателя – 0,7, абсолютная – 4,1, это красный супергигант класса М, находящийся примерно в двухстах семидесяти световых годах от Земли. Температура поверхности – около пяти тысяч пятисот градусов по Фаренгейту, а если внимательно посмотреть на звезду через окуляр хорошей оптики, можно понять, что в составе присутствует оксид титана.
Наверное, генерал Орион носит свою звезду не без гордости, потому что она так стара и так огромна. И потому что вояки любят звезды на погонах.
А зовут звезду Бетельгейзе.
Когда-то в давние времена на значительном расстоянии от этого красного чудовища, гордости Ориона, вращался безжизненный обломок скалы, который едва ли можно назвать планетой. Да, едва ли. Но никогда не знаешь, что придет в голову правительству. Взять, к примеру, Землю…
Было решено (когда крупная организация не хочет обвинять конкретного человека, она тщательно избавляется от всех имен и местоимений и населяет текст безличными предложениями), так вот, из-за нехватки пригодных планет было решено выжать что-нибудь и из этого обломка скалы.
Поэтому вызвали Фрэнсиса Сэндоу и поинтересовались, справится ли он с такой задачей, и он ответил утвердительно.
Потом его спросили, во что это обойдется, он назвал сумму, собеседники всплеснули руками и начали застегивать портфели.
Сэндоу был единственным в своем роде специалистом по созданию обитаемых миров и разбогател не благодаря наследству или удаче. Он сделал встречное предложение, и чиновники согласились. Вот так появилась планета Тоска.
Позвольте рассказать вам об Тоске, единственной обитаемой планете в системе Бетельгейзе.
Каменная глыба без признаков жизни, вот что такое Тоска. Сэндоу создал над ней атмосферу из аммиака и метана. А затем затеял опасную игру, добавив кислород и углерод. Начались бури. Сэндоу умел ускорять процессы планетарной эволюции, хотя физики Земли предупреждали его, что в случае выхода реакции из-под контроля останется только пояс астероидов. Сэндоу ответил, что все понимает, и если потребуется, соберет планету по кусочкам и начнет сначала, только этого не случится.
Конечно же, он оказался прав.
Когда бури утихли, появились океаны. Затем Сэндоу раскалил недра планеты и выковал континенты. Он поколдовал над сушей и морями, очистил атмосферу, потушил грохочущие вулканы, утихомирил землетрясения. После чего привез растения и животных, которые росли, мутировали и размножались как безумные, а через несколько лет снова подправил атмосферу, выждал еще немного и опять подправил, и так с десяток раз. А потом принялся за климат.
Однажды он высадил на поверхность планеты нескольких чиновников, сдернул шлем, раскрыл над головой зонтик, глубоко вдохнул и объявил:
– Ну вот, теперь все готово, жду оплату.
И тут закашлялся.
Они согласились, что Сэндоу поработал на славу, и какое-то время правительство было довольно. Как и Сэндоу.
Почему они так обрадовались? Потому что Сэндоу соорудил некое подобие нормальной планеты, которая была нужна и чиновникам, и ему.
А почему только какое-то время? Из-за одной неувязки, впрочем, скоро сами узнаете.
Почти на всех обитаемых планетах есть приятные уголки.
Островки спокойствия, где можно отдохнуть от суровой зимы, душного лета, ураганов, града, цунами, кошмарных гроз, комарья, слякоти, льда и прочих мелких неурядиц, из-за которых философы заключили, что жизнь невозможна без определенной доли страдания.
Но Тоска была другой.
Из-за плотной облачности с планеты почти невозможно было увидеть Бетельгейзе, а когда это все-таки удавалось, наступала страшная жара. Пустыни, ледовые поля и джунгли, бесконечные шторма, экстремальные температуры и жуткие ветра – на Тоске приходилось испытывать все это в разных комбинациях, отчего планета и получила такое название. И не было на ней ни единого приятного уголка.
Зачем Земля наняла Сэндоу для создания этого адского места?
Ну, где-то же надо перевоспитывать преступников. Однако и без наказания тут не обойтись. Вместе с психотерапией осужденный получал и определенную долю неприятного опыта, пробирающего до самых костей.