На обратной стороне холм, преодоленный ими, переходил в очень глубокий обрыв. На дне обрыва, тянувшегося куда-то далеко в сторону, лежала на половину утопленная в ломе странная конструкция исполинских размеров. Алексу она больше всего напомнила изображение старинного корабля из компьютерного учебника истории. Конец девятнадцатого века или даже двадцатый век. Они втроем стояли возле носовой части корабля, заостренной и слегка приподнятой вверх. Чем дальше от носа, тем шире становился корпус, над которым возвышались трубы, мачты и надстройки. Самую высокую надстройку, этакий небоскреб в миниатюре, можно было вполне принять за очередной железный холм, если смотреть издали. Огромный корабль будто утонул в острове, погрузившись в холмы, как в волны. Они разошлись в стороны, чтобы принять его навсегда, да так и застыли, образовав вокруг корабля почти отвесные стены.
Однако на белоснежные пассажирские лайнеры с исторических фотографий корабль походил ровно так же, как грузовики и легковые автомобили, увиденные Алексом на острове, походили на машины по ту сторону океана. Глухие стенки бортов, напрочь лишенные цепочек иллюминаторов, нагромождение грубых прямоугольных форм, серые и темно серые тона окраски — все это говорило Комарову о том, что судно ранее, скорее всего, использовалось для транспортных целей. Оно в целом вписывалось в категорию 'сухогруз', но одна особенность в конструкции давала повод думать, что корабль мог перевозить и жидкости. В носовой части судна на палубе возвышались две огромные шестиугольные тумбы. Из каждой тумбы вперед торчало по три толстенных трубы, причем вторая, задняя, конструкция была выше и ее трубы проходили над передней. По бортам корабля были заметны и более мелкие конструкции аналогичного типа.
Алекс предполагал, что через все эти трубы что-то перекачивалось.
— Вот, — Эрвин указал рукой на корабль.
— Линейный корабль, двадцатый век. Обладает поразительной разрушительной мощью. Одним залпом своих пушек может сровнять с землей небольшой городок. Сейчас, конечно, он большей частью неисправен.
— Все это стреляет? — Алекс не верил своим ушам. — Все эти трубы?
— Да, — подтвердил Митч. — Чертовски мощная штука, друг. Я как-то видел в действии обычную пушку, не такую большую, как эти. Скажу тебе — это очень впечатляет. А уж эти махины...
— Большие, — продолжил Эрвин, — те, что впереди, могут отправить на несколько десятков километров чуть ли не тонну металла и взрывчатки за один выстрел. Впечатляет, Алекс? Ты, наверно, думал, что люди упражнялись в убийстве друг друга только на суше? Ошибаешься.
Пока Алекс пытался переварить увиденное и услышанное, Эрвин двинулся вдоль края обрыва.
— Сейчас будем спускаться! — он пропал за холмом, но вскоре появился, держа в руке неизвестно откуда взявшийся большой моток веревки.
— Припрятал заранее, — догадался Митч. — Ты уже был здесь?
— Был, — Эрвин уже разматывал веревку, усевшись возле остова грузовика, задние колеса которого стояли всего в метре от обрыва.
Привязав конец веревки к грузовику, он с силой потянул за нее, упершись ногой в грузовик. Проверка на прочность прошла успешно — веревка выдержала, а грузовик, кабина и половина кузова которого были внутри холма, даже не шелохнулся. Молча Эрвин спустился вниз, держась за веревку и ступая ногами по почти отвесному склону. Уже с палубы корабля он приказал:
— Отвяжите веревку, перекиньте ее через буксировочный крюк грузовика и бросьте мне второй конец.
Митч выполнил задание. Эрвин привязал брошенный конец внизу, чтобы, как догадался Алекс, когда они оба спустятся, можно было отвязать веревку и забрать ее с собой. Пока они спускались, Эрвин приглядывался к кораблю:
— Миротворцам, конечно, известно, что здесь начинается ход в Землю птиц. Но они стараются не высаживать своих людей на остров без крайней надобности, поэтому просто предупредили хозяина 'летнего домика', чтобы он выслал своих.
— Что-то я их не вижу! — Митч присоединился к визуальному изучению громадной надстройки судна.
— Конечно ты их не увидишь! — Эрвин засмеялся. — Такой выход на задание для них — единственный способ без угрозы для жизни набить карманы всякой всячиной, имеющей хоть какую-то ценность. Сейчас они рыщут внутри корабля, надеясь найти что-нибудь полезное. Где дисциплина?
— Хозяин им головы поснимает, если узнает, — согласился Митч.
Эрвин обернулся к нему, все еще улыбаясь:
— Хозяин слишком бережлив, чтобы убивать кого-то из своих людей. Продаст как рабов. А вот я не склонен к накопительству...
Глава 7. Ходу! Секретного ходу отсюда!
Пока Митч и Алекс поглощали свои порции еды, сидя на палубе, Эрвин спустился внутрь корабля через один из люков. Он вернулся через минуту с содержимым еще одного тайника в руках. На этот раз он припрятал электрический фонарь и редкий образчик холодного оружия — длинный острый клинок, широкий и изогнутый, с удобной рукоятью и перемычкой от ее верхней части до нижней, прикрывавшей кисть руки от ударов противника. Эрвин дождался, пока Митч доел свою порцию, передал ему оружие и сел на его место, чтобы поесть самому. Митч охранял трапезу, восхищаясь клинком, находившимся в прекрасном состоянии:
— Где взял? — глаза его заблестели, когда он проделал пару фехтовальных приемов.
— Наткнулся на свалку вооружения одного полка конной гвардии, — Эрвин уже распаковывал рацион, но решил договорить: — Хотя пару сотен лет этот полк показывался только на парадах, несколько сотен кавалерийских сабель прекрасно сохранились. Одну я взял себе.
— А остальные? — спросил Митч с надеждой на скорое обретение столь же изящного оружия.
— Потом, — многообещающе ответил Эрвин и добавил: — Сейчас поем и пойдем дальше. А пока не отвлекайся.
Алекс за все это время не проронил ни слова. В голове его все еще была полная неразбериха. Трудно было привыкнуть к мысли, что теперь ты не добропорядочный гражданин, живущий в тихом пригороде, а обитатель кучи металлолома посреди океана, где каждая железка несет смерть, люди похожи на машины для убийства и дети вырастают без родителей, если вообще вырастают. Алекс уже позабыл об утрате своих ненаглядных электронных тапочек со множеством функций, позабыл об обещанном умиротворении. Какое может быть умиротворение, когда путь в любом направлении кроме собственной могилы оплачивается человеческими жизнями? Почему Миротворцы допускают само существование такого места, как этот остров? Неужели Эрвин и Митч правы, когда говорят, что Миротворцы все знают, но не хотят лишних проблем? Но если они знают, тогда почему продолжают выбрасывать на остров людей? Его, например, Алекса. Почему? Если они хотят убить всех, кто так или иначе сопротивлялся им, совершил что-то плохое, то почему они не убивают сразу? Что им нужно? Почему необходимо, чтобы постоянно кто-то погибал?
Комаров очень надеялся найти когда-нибудь ответы на все эти вопросы. Увидев, как ловко Митч упражняется с оружием, которое Эрвин назвал саблей, Алекс спросил у Митча:
— Вы убьете всех, кого встретите, когда мы войдем внутрь?
— Или они убьют нас, — предельно откровенно ответил Митч.
— Неужели они не поймут, что они слабее?
— Чтобы они поняли, что они слабее, нам придется показать, что мы сильнее, а для этого, возможно, придется кого-то убить, — заключил Митч.
— А если попробовать обойтись без этого?
— То они убьют кого-то из нас.
— А нельзя с ними вообще не встречаться?
Нельзя их обойти? — Алекс уже достаточно насмотрелся на трупы.
— Если мы их обойдем, то мы их обойдем, — Эрвин ненадолго прервал трапезу. — Если мы их не обойдем... Хуже будет только их хозяину.
— А им? — удивился Алекс. — Им не станет хуже?
— Им — нет, — Эрвин отправил в рот еще ложку 'идеальной пищи'. — Я бы лучше умер, чем стал служить такому замечательному человеку!
Закончив есть, Эрвин собрал все три пустые упаковки от рационов и выбросил за борт корабля.
— Чтобы наше пребывание здесь оставалось тайной еще немного, — пояснил он.
Все трое отправились дальше, огибая мелкие и крупные препятствия на своем пути к противоположному концу корпуса морского гиганта. Первым шел Эрвин, с саблей в руке.
Смотанная кругом веревка была перекинута через плечо так же, как раньше пояс, взятый Эрвином у убитого снайпера. Теперь и пояс и винтовка снайпера были у Митча. Он шел следом за Эрвином, держа оружие наготове. Последним плелся поминутно оглядывавшийся Алекс.
Солнце еще продолжало разогревать гигантскую сковородку острова, делая бег сущим мучением, а быстрый шаг занятием смелых и сильных. Однако Эрвин уже не гнался за временем. Он шел вперед едва ли не прогулочным шагом.
— Мы уже пришли? — вслух предположил Алекс.
— Нет, — ответил Эрвин.
— Тогда почему идем так медленно?
— Не хочу пропустить одну вещь.
— Какую?
— Вот эту! — Эрвин свернул в промежуток между большой тумбой и надстройкой и остановился.
Алекс заглянул туда через плечо Митча и обнаружил в тени стальной громадины кучку из четырех пустых рационных упаковок, вокруг которой валялись сигаретные окурки.
— Тут они ели и курили, — Эрвин презрительно пнул ногой пустые упаковки. — Не так уж давно.
— Что делаем? — спросил Митч.
— Оставляем их в покое. Если сможем, конечно, — Эрвин двинулся дальше вдоль борта. — Думаю, двое из них остались на этом корабле, а двое вполне могли перелезть в следующий.
Такой своеобразный раздел добычи. Двое будут копаться в отсеках здесь, двое — там.
— Следующий корабль? — не поверил Митч.
— Не вижу. По-моему, он здесь только один.
— На поверхности — один, но вообще-то здесь их гораздо больше. Их оставили здесь, чтобы укрепить основную часть острова от развала, когда остров еще создавали. Крепкие стальные корпуса военных кораблей отлично подходили в качестве подпорки для той горы спрессованного мусора, на которой покоится остров.