– Может быть, есть ещё люди морийские, которых вы хотели бы привлечь к вашей работе?
– Да, вы правы, Александр. Есть такие, есть неохваченные нами. Очень интересные дураки – это «могучие» или «могущие» морийцы. От слова «мочь». Среди них – Перемоги-Моры, они же Перемоги, они же Перельморы, на морийский манер. Перемоги гениальны, как киты. Они ориентированы только на свой внутренний мир. А их внутренний мир – это мир науки. Больше никто и ничто для них не существует. Ни наше прогрессивное общество. Ни успех. Ни деньги. Ни работа в Академии. Потрясающие дураки! Идут своим путём. И никто им не нужен. В науке достигают таких вершин, что нам, дуракам обыкновенным, не под силу.
Думаю, вам будет интересно узнать, что среди «могучих» есть ещё особые дураки – Моги. Если этих что заинтересует, они смогут всё! Моги – не обязательно силачи. Но как правило – настоящие богатыри духа.
Увы, никто не имеет ни малейшего представления, что же все-таки интересует этих Могов и что в принципе могло бы их заинтересовать. Они не занимаются науками. Тоже Диогены, тоже живут каждый в своей бочке. В своём внутреннем мире. У них особая форма нерушимого ума. Они – соль нашей земли. Это спящие красавицы и лежащие на печи Илии Муромцы. Дети божественной Мории, жившей во времена оны на Олимпе. Когда они проснутся, поднимут Морию. На ноги поставят. Им всё по силам. Они собрали в себе силу народную. Чем болтаться по окраинам да смотреть-разглядывать науку нашу Академическую, бесполезную, ненужную, невостребованную, идите-ка вы, ребята, если время ещё осталось, к дуракам могучим, к Могам подайтесь, поговорите с ними, в глаза их посмотрите. Вот кто знает, что с Морией будет – и что, и когда, и почему. Может, скажут вам, а может, и не скажут. Возможно, об этом они и сами пока не знают. Но узнают в нужный час. Корнями проросли они в землю нашу, Морию-матушку. От земли всё узнают. И почувствуют в нужный момент. Узнают и то, что делать требуется. Дело потребное свершат в наилучшем виде. Потому – всё по силам им. Даром что скромные да смирные с виду, да кроткие, да спокойные, да нежадные, да независтливые. А всё им по силам. «Могучие» потому. Как найти их? А как захотите найти – так сразу и найдёте. Ноги сами приведут.
Прощались пилоты, провожатые, объяснялыцики разные, академики и Президент Мстислав Кедр-Курчавый с гостями; Александру со Штурманом дипломы выданы. Настоящий диплом выдан такому-то тогда-то в связи с посещением им Академии морийской в знак проявленных им признаков высокого интеллекта, а также особого интереса и энтузиазма в отношении ненужных, неважных, невозможных и несовместимых предметов исследования и означает присвоение ему звания сумасшедшего академического степени достаточного совершенства первого порядка. Согласовано. Подпись. Президент Академии морийской М. Кедр-Курчавый.
.
Новый Гермек
Фортуны[32] мы не признаём, ибо веруем,
что всё совершается по Божьему промыслу
и неизреченная) Его мудростью,
а не фортуной, и не зависит ни от течения
звезды, ни от случая, как веруете вы.
В жизни я руководствуюсь
свободною своей волею,
служу единому только Христу.
Христос – вера моя, Христос – похвала моя
и венец славы моей.
Гости покидали Академию. Все находились под впечатлением от посещения Академической слободы.
– Грустное зрелище, – сказал капитан Александр. – Такие прорывные разработки. На фоне убожества и нищеты народной жизни. Печально! Братаны не выделяют денег своим гениальным специалистам, чтобы те могли довести до ума и изготовить новые машины. Между тем, золотая река могучим потоком течёт на зарубежные счета тонкой прослойки авторитетов, паханов, смотрящих и положенцев. Так и гибнут эти идеи, разработки, машины. Не находят применения в своей стране. Лежат и ржавеют. До тех пор, пока кто-то в других странах не сделает заново эти открытия. И Мория будет ввозить из-за рубежа такие же машины и механизмы. Но уже за другие, существенно большие, деньги.
Тебе это ничего не напоминает, дорогой читатель?
– Совсем другое впечатление осталось у меня от встреч с представителями учёных, занимающихся общественными науками, – добавил Диж. – Их мозги закисли в академических и политических интригах. Какие-то пародийные существа, напыщенно обращающиеся друг к другу на французский манер: «Cher maitre» (Дорогой мэтр). Maitre – доверенное лицо, мастер на все руки. Вот уж действительно – общественных дел мастера. Мастера обтяпать, подмазать, оттяпать, отмазать, обойти, залить потоками слов, подлизать, оболгать, промолчать, проигнорировать, оклеветать. Одно название чего стоит: «Общественная академия имени Ганса ГАНСа Великого», Канцлера всех времен и народов! На Ганса и работают капитаны общественных наук. Эти «учёные», если можно так выразиться, берутся за всё: их наряжают то в кучерское, то в поварское одеяние[33]. И с финансированием, в отличие от их товарищей по научному цеху, никаких проблем у них нет.
– Ты прав, Диж. Однако не все так плохо в обществе морийском. Умерь, друг мой, свой обличительный гнев. Хотелось бы мне повидать дураков «могучих», о которых так восторженно говорил Президент Академии. Хотя, мне кажется, и Кедр-Курчавый, и Сусляк, начальник ТАК, несколько переоценивают ваших морийцев «могучих», какими сказочными именами вы их кличете: Могами или Перемогами? Здесь, на Мории, вы все – романтики, любители преувеличивать. Поэты, мастера слагать баллады, легенды, былины, сказки из любого подручного материала.
– Поэты и романтики – это правда. Что касается сказочных могучих Моров, Могов ли, Перемогов, – тут ты неправ. Дураки «могучие» – это Моры настоящие. Наследники первых морийцев и офеней. Ведуны и ведуньи. Я уже рассказывал тебе о них. Всё, до чего они дотронутся или если рядом пройдут, всё оживает, корни пускает. Любовь возвращается. Цветы распускаются. Птицы и люди счастливыми себя чувствуют, песни поют.
Здесь недалеко живёт такой человек. Симон Рыбак, мой давний друг и товарищ. Ещё в отроческом возрасте проявился у него дар чудотворения. Исцелял и облегчал недуги, бесов изгонял. Молитвой избавил Морию от вредных гадов и насекомых. Народ приходит к нему с просьбой помочь в охоте и на рыбной ловле. Однажды на человека одного кабан напал, когда человек тот по болоту в плавнях ходил. Порезал его кабан изрядно. Потоптал. Кровью истекал, умирал тяжелораненый. Позвали Симона. Взял тот чашу каменную, воду налил, чистую, как слеза. В руках подержал чашу. Подумал. Что медлишь, Симон? Человек-то умирает. Молчит Симон. Ничего не отвечает. Тоненькой струйкой льет водичку на раны товарища. Кровь из раны останавливается, раны затягиваются. Безнадёжен был человек. А вот, гляди-ка, к жизни вернул его Симон Рыбак.
Советуются с ним люди, идти ли с сетями в море или не идти. Будет улов или ждать нечего?
Пришёл к Симону молодой сокольничий. Давно это было, во времена диктатуры народной. Ходил тот сокольничий на охоту с самым навысшим начальником. Сокола подопечного выпустил на цаплю. Цапля ушла, улетела. А сокол не вернулся. Ой, горе мне, мальчику нецелованному. Сидеть теперь мне в трюмах глубоченных да не видеть ни матушки, ни отца родного. Твою, говорит Симон, беду рукой разведу. Свистнул переливчато. Закричал, засвистел по-соколиному. Прилетает сокол-кречет цел-не-вредим да садится рядом с сокольничим незадачливым.
Вот, говорят теперь морийцы, вернулся на землю Король-рыбак, что раньше Пелесом[34] звался, хранитель Святого Грааля[35] да сил его целебных, что от самого Господа нашего Иисуса Христа даны ему. Пелес, мол, в морийца нашенского Симона воплотился. Нет, говорят другие. Святой Трифон[36] вернулся, покровитель охотников и рыбаков вернулся. Пострадавший за веру аж при Деции Траяне[37]. Сам-то он, Симон, не ведает о том. Да сила ему большая дадена.
А чем сейчас занят Симон? Шибиром занимается, китами. Дела Гермекова продолжатель. Чем же ему ещё заниматься? Отец его китами занимался. И дед. И все – аж до какого-то колена, кто там из родственников евонных с самим Гермеком восточные слободы защищал. Все пастухами бездны служили. И жена с ним в море выходит. И дети взрослые. И брат Андрей с семьей. Любит Симон китов. Как членов семьи. Почитай, больше жены своей. Разговаривает с ними. Ловит для них кальмаров да требуху морскую всяческую. И киты в ответ его тоже жалуют. Любят. Знает он о вогулах да о безднах морских поболе, чем нам, людям обыкновенным, ведомо. Вот и спросишь его об Атлантах, что захочешь спросить. Вижу как тебя, Александр, зацепило это. Не волнуйся так. Всё узнаешь, как с Симоном встретишься. Жителям Мории и гостям её много тайн заветных открывается.
Так говорил Диж Быж по дороге к восточной Сибморийской слободе. Знать, сохранились ещё верные пастухи бездны из старой гвардии, думал капитан Александр. Есть ещё здоровые силы в Сибмории. Значит, и дела Шибира не так уж плохи.
Где ты сейчас, воин отважный Гермек с Чусовой? Где душа твоя чистая обретается? Не ты ли ангелом небесным спустился на землю грешную, чтобы продолжить на Мории дело всей жизни своей?
Встретил Симон капитана Александра как близкого человека, как родного. Будто знал его давно, будто понимал, что ведомы Александру языки китовые, что свой он, этот капитан российского корабля, свой в китовом мире. Да и в мирах других зверей морских. И береговых тоже.
Огромного роста Симон. Повыше Александра будет. Косая сажень в плечах. Борода короткая, светлая. Глаза спокойные, внимательные. Движения сильного человека, уверенные, неторопливые. Что может он сказать о настроении китов? Плохое у них настроение. На берегу, на суше у нас непорядок. Вот в чём вопрос. Сам знаешь. Откуда-же порядку на море взяться? Можно ли что-то изменить? Можно, конечно, можно. И изменится, ча