– Смотрите, тысячи моих любимых мужей и их жёны терпеливые! – воскричала тут Белла великолепная. – Смотрите, се наш капитан! Преподобный Иоанн Летсер, Апостол любви, вновь нам явленный.
Капитан Александр возвратился на остров вместе с Симоном Рыбаком, когда бунт китов прекратился, пожары были потушены, и морийцы восстановили сохранившиеся набережные. Киты успокоились. Рыбаки и пастухи бездны вернулись к своим обычным делам. Обо всем произошедшем за это время на Мории капитану рассказал, как всегда темпераментно, радостный и воодушевлённый Диж Быж. Конец диктатору! Швабода! Мы размозжили им собачьи головы. Мы прогнали их.
Александр внимательно выслушал друга. Потом долго расспрашивал. Качал головой. Не горячись, милый Диж. Никто никого не прогонял. Не ушли бы они, Братаны вельможные, кабы сами того не захотели. Кто им противостоять может? Большинство народа – канцы, погоны, блатные, щепы, попса. Их большинство. Они поддерживают Гансов. Киты взбунтовались. Думаешь, Гансы не смогли бы их успокоить? Тот же Симон Рыбак, и брат его, и семьи их опять помогли бы Гансам. Народ морийский терпелив и миролюбив по своей природе.
Ни ПАРСы, ни Консы, ни ППСы не имеют поддержки народа. Да и говорят они так же, как Братаны, один к одному. Значит, и мыслят одинаково. Все по понятиям: ты мне – я тебе. Ни одной новой идеи. Старые исконные морийские законы, мудрость народная, дипломатия доброй воли – всё позабыто. Забыт язык морийский. А герои Мории… они есть, но их немного. Они не организованы.
Братаны ушли, ими двигал простой расчёт. Киты бунтуют. Есть риск потерять золото. Киты всё равно уйдут. Если не сейчас, значит – в следующий раз. И произойдёт это очень скоро. Слишком большой риск. Сейчас держаться им за Морию – можно потерять всё. У Братанов за рубежом гораздо больше, чем здесь уже. Что лучше, держаться за малое и потерять всё, или сохранить большее, а от малого отказаться? И усталость. У Братанов накопилась усталость. Системы разрушаются неожиданно и мгновенно. Сами собой рушатся империи. Империи Александра Македонского, Чингиз-хана, Тамерлана. Как всё в нашем бренном мире, империи тоже стареют и умирают. Вспомни, Диж, как ушла Народно-Морийская диктатура. Почему, в какой момент? Никто её не побеждал. Невозможно было победить её. А она рассыпалась сама. И Гансы тоже ушли сами. Они считают, что сами. Просто почувствовали, что наступила пора, дальше будет хуже. Что нельзя больше все проблемы сваливать на Варов, на Хазов. На демократов. На либералов. На заграницу. Никто уже в это не верит.
А ты, Диж, иди, объясни морийцам, что некогда хороводы водить да руками размахивать, надо новую жизнь строить. И будет это очень и очень непросто. Так же, как было непросто Себастьяну Бранту и преподобному Иоанну Летсеру. У вас есть морийцы, что не хуже отцов-осно-вателей будут. Симон Рыбак, Световид-инок, Белла, мать морийская, академик Кедр-Курчавый. И другие многие, я думаю, кого вовсе я и не знаю.
Снова в который раз прощался Александр с Морией. Что будет с этим островом? Счастливого плавания, Мория. Новых тебе свершений.
Заключение. Мория, вперёд!
Народ есть тот, кто сеет, пашет, пишет, воюет, учит, лечит и куёт, а тот, кого нимало не колышет его судьба, никак не есть народ. Народ, заметим разумом холодным к восторгу легкомысленных Харит, есть тот, кто занят творчеством народным. Мёртв тот народ, который не творит. Неважно, как зовут его: Василий, Микола, Моисей или Талгат, а важно, что количеством усилий он никогда не мерит результат.
Вот и всё, что я могу рассказать тебе о путешествии капитана Александра к берегам Мории. Ты, я вижу, пребываешь в недоумении. Что за Мория такая? Сейчас никакой Мории нет. Может, и раньше не было? Иначе мы знали бы о ней. Почему историки никогда не упоминают о Мории?
Некоторое время после описанных событий кое-какие сведения о Мории ещё доходили до Европы и Америки. Новая жизнь в Мории налаживалась.
Судьба распорядилась так, что Братаны стали жить отдельно, морийцы – отдельно.
Братаны скучали по Мории, по привычному образу жизни. По отдельной стране-острову, где они имели неограниченную власть, могли распоряжаться всем и вся и жить по-своему. Денег у них много было. Вот и построили для себя огромный стальной остров, новую, современную Морию. Назвали Штандард Инзель. Посетивший её путешественник Жюль, известный в дальнейшем как знаменитый французский писатель, описал устройство корабля-острова и жизнь его обитателей[50]. Корабль собрали из огромных кессонов[51], размером десять на десять метров в основании и семнадцать метров в высоту каждый, изготовленных из толстой стали, защищённой от коррозии и ракушек специальным покрытием. Эти кессоны, количество которых было двести семьдесят тысяч, скреплённые мощными резьбовыми стяжками, образовали плавающий фундамент города и пригородов размером семь километров в длину и пять километров в ширину. На фундамент завезли толстый слой грунта. В центре острова-корабля построили город Миллиард-штадт. А в пригородах раскинулись поля, сады, огороды. Корабль имел два порта – с правого и левого бортов. Город застроили шикарными особняками по заказам братков-миллиардеров, административными зданиями, гостиницами для важных гостей и многочисленными местами развлечений: казино, ресторанами, театрами. В Миллиард-штадте жили только морийская аристократия, их прислуга и экипаж корабля. Всего около десяти тысяч человек. Корабль курсировал в пределах лучших климатических зон Атлантики и Тихого океана. Сбылась мечта конкретных Братанов – на их новом острове не было никакого народонаселения. Незачем теперь думать о школах, университетах, транспорте для всех, больницах для всех, жилье для всех, о пенсионерах, незачем держать огромный штат служащих, бюрократов, огромную армию, полицию. Незачем думать о прозрачных выборах. О честных судах. Об этих строптивых китах. О ненадёжных способах добычи золота. Кормить никчёмных ученых. Кормить огромную армию щепачей и попсян! Ничего этого больше не надо. Свобода!
Чем занимались энергичные Гансы, которые не могут жить без дела, без возможности руководить, управлять, повелевать, часто бывать на людях и в центре внимания? Их редко видели в Штандард Инзеле, они постоянно ездили по делам в страны Старого и Нового света. Ганс старший занялся организацией первенства мира по экваториальным единоборствам. Таких первенств раньше не проводилось. Чемпионат включал турниры по обороне без оружия, борьбе До-до, мордобою без правил и некоторым видам бесконтактных единоборств стиля Нельзя. Во всех видах этих единоборств Ганс был безусловным авторитетом и лидером. Младший Ганс, как мог, помогал старшему, занимаясь юридическим обеспечением этого чемпионата. Ведь он был непревзойдённым специалистом по классическому экваториальному и прецедентному атлантическому праву.
Гансы растут. Выходят на уровень признанных лидеров в международных делах. Весь мир знает теперь Гансов и прислушивается к каждому их слову.
Долго ли они были счастливы, Гансы и Братаны новой Мории? Неизвестно. После выхода книги Жюля новых упоминаний о Штандард Инзеле больше нигде не встречается. Что-то там на этом корабле-острове не сложилось. Или корабль оказался недолговечным. Кессоны проржавели, и восстановить стальной остров оказалось дороже, чем построить новый. Может, деньги кончились. Кто знает? Важно ли нам знать жизнь пены? Пена сохнет, рассыпается в пыль. Уносится течением и ветром. И нет её. Будто и не было. Вредная субстанция. Да, к счастью, непрочная и недолговечная.
Интересно было бы узнать, что случилось с самой Морией, старой Морией, если можно так выразиться. За народ морийский мы спокойны. Скорее всего, морийцы жили счастливо, избавившись от ровных пацанов и пацанской демократии. Неизвестные до той поры люди выдвинулись и пришли в руководство из новых движений и общественных объединений. Из партий Регионов, Слобод и предместий, Морийских христиан, Умеренно консервативных хипстеров. Они откорректировали Главный закон. Который не называли уже издевательски Газоном.
Морийцы создали новый парламент. И полностью изменили свою жизнь. Они стали самым свободным народом в истории человечества. Герои Мории известны заносчивым европейцам и американцам. И многое из истории Мории и жизни замечательных морийцев переиначивалось историками и преподносилось в качестве примеров из истории других стран, «несущих миру образцы цивилизации».
Прекрасный облик Беллы мы можем увидеть на полотне «Свобода на баррикадах»[52]. Поистине ослепительна божественная Белла, изображённая на фоне французского триколора в красном фригийском колпаке якобинцев. Однако те, кто знал Беллу в жизни или хотя бы разок видел, признают, что кисть живописца создала бледную копию настоящей богини Мории воплощённой. Холодной французской версии не хватает женской мощи, теплоты и чувственной силы этой великой женщины. Но даже и такую, выхолощенную и стерильную, Морию-Свободу ругают на чём свет стоит «особо нравственные», снобливые французы:
– Если Свобода такова, если это просто девка с босыми ногами и голой грудью, которая бежит, крича и размахивая ружьём, то она нам не нужна. Нам нечего делать с этой постыдной мегерой.
Не нужна – так не нужна! Зачем тащите тогда нашу возлюбленную Морию на своё полотно?
Кусочки морийской истории «цивилизованные» европейцы и американцы пытаются растащить по своим национальным квартирам. Не так уж неправы были потешные Ант и Глеп. Световид превратился в Пересвета, героя Куликовской битвы. Белла Кула – в отвратительную Белинду Ивана Баркова и одновременно – в Свободу на баррикадах, и даже в растиражированную в парках культуры и отдыха знаменитую «Девушку с веслом». Начисто уже лишённую глубокого женского дыхания Беллы и даже намёка на «сексапильность». Симон Рыбак принимал облик то Пелеса, хранителя Святого Грааля, то христианского мученика Трифона, казнённого при римском императоре Деции Траяне. А классическая морийская троица Безумец, Дурак и Простак превратилась в забавных Фамов, Хронопов и Надеек, с восторгом описанных Хулио Кортасаром. С другой стороны, кто может теперь разобраться, почему персонажи морийской истории так напоминают известных героев и преподобных старцев других стран и народов? Кто на кого похож: Гермек – на Ермака, покорителя Сибири, или, наоборот, Ермак – на Гермека, пастуха морской бездны? Почему при знакомстве с жизнеописаниями «апостола любви» Иоанна Лет-сера, братьев Симона Рыбака и Андрея Рыбака в памяти всплывают известные рыбаки евангельские? «Есть много в небесах и на земле такого, что нашей мудрости, Гораций, и не снилось».