Он ненатурально загоготал и вдруг, прервавшись, «сделал стойку». Застыли и Вольф с Торвальдсоном. Повскакали с палубы солдаты.
С побережья острова Рюген все явственней доносилась танковая канонада.
— Sieh mal, irgendwelche Abteilung kämpft sich durch [47], — озадаченно констатировал Вольф. — Seit drei Tagen sollte dort niemand bleiben [48].
Торвальдсон, обеспокоенный недоброй задумчивостью, в которую впал Ранке, поспешил напомнить:
— Meine Herren, das Fangboot ist überladen. Wenn wir in Dunkelheit Seeland nicht erreichen, gibt es Gefahr, den Wachbooten in Sicht kommen. Sie werden uns gerade in See erschissen [49].
Ранке со сведенными скулами исподлобья взглянул на Вольфа, на сгрудившихся солдат и понял, что приказ идти на подмогу пробивающейся части может вызвать у исстрадавшихся, дошедших до крайности людей мятеж. Он отступился, бессильно бормоча:
— Und sollen das Arier sein! [50]
— Mann über Bord! [51] — донесся крик с мостика.
— Boot aufs Wasser! [52] — нехотя отреагировал Торвальдсон.
Находящиеся на палубе сгрудились на корме.
Через несколько минут из воды подняли обессилевшего, захлебывающегося кашлем пловца. Горевого колотило от озноба. Вольф молча сунул ему фляжку, к которой тот охотно припал.
— Wer ist das? [53] — подступился Ранке. — Und was für ein Beschüß? [54]
— Ein Moment! Habe Wasser geschluckt. [55] — Горевой жестом показал, что его выворачивает. — Viele Jahre habe ich nicht geschwommen… Hab schon gedacht, ihr sichten mich nicht, — махнул он в сторону берега, — Dort sind Kinder [56].
— Was für die Kinder? [57] — сердито поторопил Ранке. — Wer schießt? [58]
— Die blinde Krüppels… Die Mädchen nach Bombardierung. Wenn man hilft ihnen nicht, kommen dorthin Panzer. Sie wehren sich noch, aber gegen die Panzer… [59]
У Ранке и у всех остальных глаза, что называется, полезли на лоб:
— Hör auf mit dem Quatsch! Wаs für die Panzer? [60]
— Es scheint, Russischen. [61]
— Und wer wahrt sich? Die blinde Krüppels? [62]
— Auch die Russen [63]. — Горевой увидел перед собой остолбенелые лица. Успокоительно помахал рукой. — Ein Moment, meine Herren, ein Moment! Das Herz… Ich habe von der Kälte entwonnt [64].
Он торопливо приложился к фляге.
…Закончивший рассказ Горевой откинулся к борту. Ухватившись рукой за грудь, трудно задышал. Но этого никто не заметил.
Ранке мрачно уставился на Торвальдсона. Понимая, что сейчас последует, Торвальдсон громко напомнил:
— Meine Herren! Bald graut es. Wenn wir an Seeland nicht gelängen… Möchten Sie schließlich am Leben bleiben? [65]
— Ich flöte drauf! [66] — рявкнул Ранке. — Dort sind unsere Kinder, die wir nicht verteidigen konnten! Also, Ich warne allen, ich bin keine Ratte! Und sie haben nur einen Weg sofort in Gefangenschaft gehen… [67]
Он потянулся к кобуре, с вызовом взглянул на своих солдат. И встретил уже другие глаза, — полные боли и решимости. Знакомые глаза тех, кого не раз водил в бой.
Сразу успокоившись, перестал теребить кобуру и будничным тоном скомандовал Торвальдсону:
— Landwärts anliegen!.. Zur Ausbootung vorbereiten! [68]
Глава 10. Честь имею!
Стынут в мраморе и бронзе имена показненной молодой мужицкой силы вдоль дороги, где протопала война, обелисков да крестов нагородила.
Место боя переместилось. Уводя танки от дюн, разведчики отходили в глубь острова. Горело уже три танка, но и разведчиков осталось всего одиннадцать. Последними отступали Захарчук и Карпенко. Случайная, наугад в темноту, пулеметная очередь прошила приподнявшегося Захарчука. Карпенко обернулся на звук, бросился к упавшему. — Опять симулируешь, москаль, — он принялся теребить неподвижное тело. — Захар, чего ты? Захарушка!.. Поняв, что Захарчук мертв, Карпенко впал в ярость. Забывшись, вскочил и принялся бессмысленно ошлепывать себя в поисках несуществующей гранаты.
Новая очередь сломала пополам самого Карпенко. Теперь разведчиков осталось девять. Траулер причалил к берегу неподалеку от валуна, подле которого застыла баронесса Эссен. Она жадно вглядывалась в сбегавших по трапу солдат. Завидев среди них офицера, подбежала к нему.
— Herr Offizier! Mit Ihnen muss… [69]
— Wo sind die Kinder? [70] — перебил ее Ранке.
— Ganz nahe [71]. — Баронесса указала направление. Очередной взрыв снаряда заставил ее втянуть голову в плечи. — Sie kommen zurecht. Wir wurden beschossen… [72]
— Ich weiß! Fünf Männer, um Kinder bringen zu helfen. Zehn stehen Wache [73]
Он подозвал капитана:
— Hoffentlich, Ihre Kiste besteht die Kinder [74].
Торвальдсон ткнул в разрывы:
— Wenn Panzer zum Ufer kommen, schaffen wir es nicht, abzulanden [75].
Ранке кивнул.
— Frau, die Zeit drängt [76], — обратился он к баронессе. — Das Schiff fährt nach Dänemark. Wir können Sie und Kinder an Bord nehmen. Wenn Sie bereit sind, schiffen Sie sich ein. Вevorzugen Sie doch nicht unter Sovjietischen Gewalt bleiben, oder? [77]
Баронесса, оглянувшись на полыхающий замок, покачала головой:
— Aber was fangen wir in Dänemark an? Ein ganz fremdes Land [78].
— Das ist Ihre Sache [79]. — Ранке, более не отвлекаясь, сбежал на берег.
— Wenn Sie wünschen, kann man nach Spanien fahren [80], — услужливо подсказал Торвальдсон.
— Nach Spanien? — радостно вскинулась баронесса. — Es wäre wunderschön. Ich habe dort einflussreiche Freunde [81].
— Also, alles ist ganz einfach. Sonnabends fährt von Malmo nach Lissabon ein Schiff, via spanische Hafen La Coruсa, es führt neutrale schwedische Flagge. Der Kapitän ist mein Kamerad, und für mässige Bezahlung… [82]
— Ich lasse es an Dankbarkeitsbeweisen nicht fehlen! [83] — Она спохватилась. — Sagen Sie bitte, wo ist main… [84]
Но Торвальдсон успел отойти.
— Zwanzig Männer mit mir. Die Panzerfauste zum Gefecht! [85] — донесся голос Ранке. — Wolf, Einladen ist ihre Pflicht! [86]
— Jawohl! [87] — услышала баронесса над ухом. Лейтенант Вольф сбежал по трапу. Баронесса ухватила его за рукав:
— Entschuldigen Sie, mit ihnen muss mein Hofmeister sein [88].
Она сглотнула:
— Hat er doch geschwommen? Wenn Sie selbst hier sind [89].
— Ah, der Alte? [90] — Вольф, занятый своими мыслями, неохотно отвлекся. — Ja, Sie dürfen kommen. Man hat ihn auf dem Decke gelegt [91].
Баронесса, шагнувшая к трапу, остановилась:
— Was heißt «gelegt»? Ist er schlecht daran? [92]
— Schon nicht. [93] — Вольф наконец разглядел страх на лице старухи. Придал лицу скорбное выражение. — Er ist von der überkühlung gestorben. Das Herz! Gnädige Frau, Entschuldigen Sie, bitte [94].
Побелевшая баронесса осела на землю.
Арташов, лежа на траве, озабоченно вглядывался вдаль. Ночь — их защитница — начинала преобразовываться в рассвет. Из темноты выскочил Сашка, упал рядом.
— А Будник?! По тяжелому Сашкиному молчанию Арташов всё понял. Чтобы не зарычать, ухватил зубами траву.
— Чуть не в упор подползли, — прохрипел Сашка. — Совсем уж собрались в рост встать, чтоб окликнуть. И тут голос разобрали…
— Ну?! — яростно поторопил Арташов.
— Особист, — ответил на незаданный вопрос Сашка. — Распоряжался, чтоб перестрелять власовских недобитков до одного. Поняли? Власовцы мы для них. Как говорится, — переговоры невозможны!