– И дети понимают это?
– Гораздо лучше, чем если бы начинали с решения утилитарных задач. Примерно с пятилетнего возраста и старше практически любой умственно развитый ребенок может научиться почти всему при условии, что материал будет ему преподан правильно. Логика и структурный анализ в форме игр и головоломок. Дети играют и невероятно быстро при этом схватывают суть. После чего можно переходить к практическому применению их понимания. Обучаясь таким образом, большинство детей усваивают в три раза больше материала, в четыре раза более детально и в два раза быстрее. Или рассмотрим другую область, где игры помогают внедрить понимание основополагающих принципов. Все научное мышление построено и использует термины вероятности. Древние, испытанные временем вечные истины попросту обладают самой высокой степенью вероятности. Непреложные законы природы основываются на статистически средних величинах. Как же нам внедрить столь глубоко не самоочевидные понятия в головы детям? Очень легко. Играя с ними в рулетку, подкидывая монету и показывая принципы жеребьевки. Обучая их всем существующим карточным или настольным играм и бросая вместе с ними кости.
– Несколько измененная игра в «Змеи и лестницы» с элементами теории эволюции – самая популярная у наших малышей, – подтвердила миссис Нарайан. – А ребята постарше обожают «Счастливую семейку» для изучения менделизма.
– Еще позже, – добавил мистер Менон, – мы приобщаем их к достаточно сложной игре для четверых участников со специально разработанными шестьюдесятью картами, разделенными на четыре колоды. Это у нас называется психологическим бриджем. Карты тебе достаются произвольно, но качество игры зависит от твоих навыков, умения блефовать и координировать свои действия с партнером.
– Психология, менделизм, эволюция – ваше образование имеет заметный крен в сторону биологии, – заметил Уилл.
– Так и есть, – согласился мистер Менон. – Мы делаем основной упор не на физику и химию, а на науки о жизни.
– Для вас это вопрос принципа?
– Не только. Большую роль здесь играют выгода и экономическая целесообразность. У нас нет средств для проведения масштабных химических и физических исследований. Да если разобраться, то нет и практических нужд для подобных исследований. У нас не существует отраслей промышленности, которые необходимо постоянно делать все более конкурентоспособными на мировом рынке, нет никаких вооружений, чтобы превращать их во все более дьявольские, и мы не испытываем никакого желания высадиться на обратной стороне Луны. У нас скромные амбиции: жить полнокровной человеческой жизнью в гармонии с другими живыми существами на этом острове, на этой широте и на этой планете. При необходимости мы всегда имеем возможность позаимствовать ваши открытия в области химии и физики, чтобы применить у себя, если можем себе это позволить, разумеется. А сами полностью сосредоточены на научных разработках, которые обещают нам наибольшую пользу здесь и сейчас. Мы изучаем науки о жизни и о деятельности человеческого сознания. И если бы политики в тех странах, которые недавно обрели независимость, обладали здравым смыслом, – подчеркнул мистер Менон, – они бы поступали точно так же. Но им сразу же хочется влияния в мире, им нужны свои армии, они стремятся встать вровень с моторизованными телевизионными наркоманами из Америки и Западной Европы. У вас-то вообще нет выбора, – продолжал он. – Вы приговорены к неуклонному развитию прикладной химии и физики с крайне тревожными военными, политическими и социальными последствиями. Но слаборазвитые страны не обязаны так уж неукоснительно следовать вашему примеру. У них все еще остается возможность встать на одну дорогу с нами – на путь развития прикладной биологии, на путь эффективного контроля над рождаемостью и ограничения промышленного производства лишь с выборочной индустриализацией, которую контроль над численностью населения делает возможной. На путь, который ведет к счастью и процветанию каждого. Счастью, построенному своими руками, а не привнесенному извне. Верить в такое счастье – значит воспринимать за реальность мираж. У них все еще остается выбор в пользу нашего способа развития, но он им почему-то не угоден. Они хотят во всем походить на вас, да поможет им Бог! А поскольку они не могут добиться поставленных перед собой целей (по крайней мере в обозримом будущем), то их народы не ждет ничего, кроме горького разочарования, нищеты, социальной отсталости, взрывов недовольства, воцарения анархии, на смену которой неизбежно придут тирания и порабощение. Эту трагедию так несложно предсказать, но они шагают прямо в ловушку с широко открытыми глазами.
– А мы бессильны хоть что-то сделать для них, – добавила директор школы.
– Бессильны, – кивнул мистер Менон. – Мы можем только продолжать свою работу и надеяться вопреки безнадежности, что пример малой нации, нашедшей путь к счастью своих граждан, хоть кого-то подвигнет на подражание. Шансы малы, но ведь всякое может случиться.
– Всякое. Если раньше не возникнет Великий Ренданг.
– Да. Если раньше не возникнет Великий Ренданг, – мрачно согласился мистер Менон. – А пока нам надо заниматься своим делом. То есть образованием. Есть что-то еще, что вы хотели бы услышать или узнать, мистер Фарнаби?
– Очень многое, – ответил Уилл. – Например, с какого класса вы начинаете обучение серьезным наукам?
– Примерно в то же время, когда обучаем умножению и делению. Первой идет экология.
– Экология? Не слишком ли сложно для малолеток?
– Именно с ними и нужно начинать. Нельзя позволять даже самым маленьким из учеников воображать, что есть нечто, существующее изолированно от всего остального. Они должны сразу понять, что все живое в природе взаимосвязано. Им надо показать это в лесу, в поле, в пруду и в ручье, в деревне и по всей стране, которая их окружает. Заставить их крепко усвоить простую истину.
– И позвольте мне пояснить, – вмешалась директриса, – что мы всегда на примере взаимосвязей в природе одновременно учим детей этике такой взаимосвязи, необходимой и для них самих в будущей жизни. Соблюдению равновесия, принципу «взял – отдай», ничего сверх меры: все это законы природы, преобразованные в моральные постулаты, которыми обязаны руководствоваться и люди в том числе. Как я уже упоминала ранее, дети очень легко усваивают идеи, которые подаются при наблюдении за поведением все тех же животных. Мы как бы даем им современные версии басен Эзопа. Не древние антропоморфические иносказания, но подлинные истории об экологии, содержащие универсальную, общую для всего мира мораль. И есть еще одна экологическая проблема, вызывающая у детей живейший интерес, – это эрозия. На нашем острове наглядных примеров практически не найдешь. Поэтому нам приходится показывать им фотографии того, что произошло на Ренданге, в Индии, в Китае, в Греции и в Леванте, в Африке и в Америке. Все те места, где жадные и глупые люди пытались взять побольше, ничего не давая взамен, эксплуатировали землю, не понимая и не любя ее. Относись к Природе по-доброму, и Природа отплатит тебе той же монетой. Нанеси Природе вред, губи ее, и Природа скоро погубит тебя самого. Когда они смотрят на снимки Района Пыльных Бурь в США, смысл поговорки «Поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой» становится для детей самоочевидным. Им это куда понятнее, чем развал семьи или недобрые отношения между соседями в деревне. Психологические раны не видны, да и дети слишком мало еще знают о нравах и поведении взрослых, чтобы заметить эрозию в семье или обществе. А не имея стандарта для сравнения, они порой воспринимают как должное самую тяжелую семейную ситуацию, словно она нормальная. В то время как разница между десятью акрами цветущего луга и десятью акрами пыльных канав и оврагов, засыпаемых наносным песком, очень наглядна. Уничтоженная оврагами и песком почва не требует пояснений. При взгляде на такую картину ребенку легче понять необходимость охраны природных ресурсов, а от этой концепции перейти к моральной стороне дела – усвоить, что вышеупомянутое Золотое Правило в отношении к растениям, животным или почве, которая дает им пропитание, остается тем же Золотым Правилом, когда речь заходит о людях. И есть еще один важный аспект, вытекающий из этого. Ребенок начинает осознавать, что мораль, начало которой положено для него отношением к животному и растительному миру, – это всеобщая мораль для нашей планеты. В природе не существует Избранных Людей, нет никакой Священной Земли, не дано Уникальных Исторических Откровений свыше. Мораль консервации никому не дает оснований чувствовать свое превосходство над другими, требовать для себя особых привилегий. «Поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой» – применимо ко всем нашим действиям в любой части земного шара. Нам дозволено населять эту планету лишь до тех пор, пока мы будем относиться ко всей природе с пониманием, уважением, используя ее с умом. От элементарной экологии совершается прямой переход к элементарному буддизму.
– Несколько недель назад, – сказал Уилл после небольшой паузы, – я просматривал книгу Торвальда о том, что произошло в Восточной Германии примерно с января по май 1945 года. Кто-нибудь из вас читал ее?
Они покачали головами.
– Тогда лучше и не читайте, – посоветовал Уилл. – Это случилось в Дрездене через пять месяцев после февральской бомбардировки. Пятьдесят или шестьдесят тысяч гражданских лиц, в основном беженцы от наступавших русских войск, были сожжены заживо за одну только ночь. А все потому, что маленький Адольф никогда не изучал экологии, – он улыбнулся своей пугающе злой улыбкой, – и так и не усвоил главного принципа консервации.
Об этом можно было только шутить, потому что от разговора всерьез делалось слишком жутко.
Мистер Менон поднялся и взял свой портфель.
– Мне надо идти.
Он пожал руку Уиллу. Рад был познакомиться. Он надеялся, что мистер Фарнаби получит удовольствие от пребывания на Пале. А сейчас, если у него остались вопросы о системе образования, он может задать их миссис Нарайан. Никто не сможет дать ему лучших разъяснений и показать все на практике.