– Ну, медведица, очевидно, должна быть, – неуверенно предположил Рой. – Он ведь не матрос, высаженный с судна. И не отшельник.
– Если бы у него была медведица, они ходили бы вдвоем.
– А может, они никогда не ходят парами. Бывает время, когда они сходятся, а потом медведица рожает, а он уходит. Так бывает у многих зверей, – объяснил шевалье.
– Малышей она, по-твоему, тоже должна выкармливать и охранять одна?
– Может быть.
– Да при этом еще и охотиться?
– М-может быть, – явно смутившись, повторил медикус.
– Нет, Рой, так быть не может! – решительно отрубила Маргрет. – Не должно. Ни у зверей, ни у людей.
– Ну, у нас-то с тобой будет не так, если ты это имела ввиду.
Маргрет удивленно взглянула на Роя. Она совершенно не рассчитывала, что ответ его окажется столь прямолинейным.
– Я не имела в виду нас с тобой.
– Не нас с тобой, а меня. Так вот, знай, что я не оставлю тебя, и бродить по острову одинокой медведицей тебе не придется.
– Ну, спасибо, Рой, – с каким-то смешанным чувством удовлетворения и неловкости произнесла герцогиня.
Поднявшись на вершину гряды, они наконец вновь увидели океан. Однако открывался им лишь небольшой просвет голубоватой глади, и понять, где именно они находятся, островитяне не могли.
Поставив камень на камень, Рой взобрался на клен и, встав на одну из веток, всмотрелся вдаль.
– Чуть левее нас виден Перст… – Помнишь, ту длинную – длинную косу?
– Помню.
– Дальше мы пойдем так, чтобы солнце освещало нас слева, и тогда мы уж точно выйдем к шлюпке.
Достигнув знакомого им родника, они облегченно вздохнули и устроили себе привал, чтобы пообедать.
Теперь они старались быть экономными и разделили своего гуся и сухари на три порции. Одну съели, две оставили, решив, что, когда все сложится хорошо, устроят себе королевский ужин.
Лодка стояла почти доверху наполненная дождевой водой. Маргрет это огорчило, поскольку ее нужно было выливать. Роя же, наоборот, обрадовало: значит, она цела и течи не появилось.
Разбросав камни, он топором прорубил в спрессованном галечнике небольшую ложбину и, направив в нее «Святую Марию», они общими усилиями столкнули ее в океан.
Да, лодку они нашли, а вот судна не было. Шторм окончательно разрушил его.
Какое-то время островитяне рейдировали по заливу, вытаскивая или выбрасывая на берег каким-то чудом задержавшиеся здесь, между камнями, обломки «Бригитты». Рой намеревался сколотить из них плот, привязать его к шлюпке и «по тихой волне» переправиться к фиорду. Но, конечно же, не сегодня. На сегодня у него были другие планы и, ничего не объясняя Маргрет, он направил суденышко не на восток, к Персту, чтобы, как было обещано Бастианне, вернуться к стоянке вдоль восточного побережья, а на северо-запад, к Северному мысу.
– У нас мало времени, Рой, – забеспокоилась Маргрет. – Мы ведь договорились, что путешествие к Канадскому мысу отложим до лучших времен.
– Посмотри, какая спокойная волна и какой ровный ветерок. Восточный, прямо в парус. Мы обойдем остров, а потом все дни, до самой зимы, посвятим хижине, охоте и костру на жертвеннике.
– Но тогда нам опять придется ночевать где-нибудь под сосной.
– Только уже без дождя, теплой ночью, у костра.
Чтобы сократить путь, он нацелил шлюпку на оконечность Северного мыса, попросив Маргрет внимательно всматриваться в сушу, и, если вдруг заметит что-нибудь достойное внимания…
Берега здесь были высокими, скалистыми… Нагромождения огромных камней восставали перед путникам, как изваяния, и было что-то отпугивающее в черноте склонов, в густых массивах ельника, в высоких, почти неприступных скалах, все пространство между которыми заполнялось тоскливо кричащими, словно бы души погибших моряков оплакивающими, чайками.
Единственное, что по-настоящему привлекало внимание Маргрет, так это возникший у самой оконечности мыса козел. Взойдя на каменистый выступ, он стоял там, гордый и неприступный, зорко следя за непрошеными гостями и преисполняясь решимости защищать себя и свое невидимое отсюда стадо.
– Значит, теперь нам известны два стада, Рой, – заключила Маргрет.
– Вот только пробиваться сюда на охоту будет далековато.
– Разве что на зиму они переселятся на южные склоны.
– Где хозяйничают другие вожаки. И тогда разгорится настоящая война.
Как оказалось, их Северный мыс был лишь «отростком» Канадского, изогнутая береговая линия которого уходила далеко на юго-запад.
– А знаешь, Рой, если впредь мы будем добираться сюда вдоль западного побережья, это окажется намного ближе.
– Да, мы с тобой считали, что остров намного меньше по размерам.
– Но ты заметил: здесь своя жизнь. Целый мир, совершенно нетронутый человеком, – молвила Маргрет.
– Те, кто окажется здесь после нас, сказать этого уже не смогут.
– Им останется лишь разгадывать тайну нашего появления на острове: кто мы, откуда прибыли, как долго пробыли на нем, как выживали? Когда, в конце концов, нас отсюда снимут, мы оставим все, как есть: и хижину нашу, и «форт», и жертвенник, и все наши кострища. Так что людям, которые захотят или вынуждены будут жить здесь после нас, выживать придется намного легче. Они быстрее освоятся. А еще мы оставим им парусину, топоры и все прочее, что спасало нас здесь…
– Им будет легче, поскольку они уже будут знать, что до них здесь жили, и не растерялись, сумели продержаться…
На камне, возле жертвенника, мы высечем топором наши имена и дату пришествия. Ты помнишь ее, дату высадки, Рой?
– Вспомню, – мрачно ответил шевалье. – У меня где-то записано.
– «Рой, Маргрет и Бастианна – будет написано там. – Подданные Его Величества, короля Франции, – явно понравилась Маргрет идея с именами и датами. – Прибыли на остров дня такого-то, а покинули его…»
– Надо подыскать подходящий камень. «Норд-герцогиня Маргрет де Роберваль – полновластная владетельница сего Острова Обреченных», – вот, что будет высечено на одном из камней жертвенника. Или выжжено на кресте».
– «Острова Обреченных»? – удивленно уставилась Маргрет на своего спутника. – Почему ты так назвал его? Не веришь, что мы спасемся?
– Даже если спасемся, все равно остров этот будет представать перед каждым ступившем на него островом обреченных.
Оказалось, что за грядой, самую высокую точку которой они разглядывали с берегов Гусиного озера, пролегает еще довольно обширная низина, мили две в длину и приблизительно столько же в ширину. Чем-то она отдаленно напоминала Козью долину: такие же, лишь кое-где подернутые каменистыми россыпями, луга; такие же рощицы… только здесь почему-то больше было лиственных деревьев; и такие же скальные барьеры, отделяющие этот уголок острова от океана.
Обойдя Канадский мыс так, чтобы оказаться на южном берегу его, Рой облюбовал небольшую, далеко в берег врезающуюся бухточку, и направил в нее свою «Святую Марию». Ветер сюда не проникал, волн не было, неглубокое дно просматривалось так, что, казалось, на нем виден каждый камешек, и если что-то и мешало рассматривать его, так это косяки рыб.
Оставив Маргрет в шлюпке, Рой закинул сеть и, разувшись и подкатив штаны, потянул ее, двигаясь по прибрежной отмели. Улов оказался небольшим, однако семи рыбин вполне хватило, чтобы не только устроить себе «рыбацкий» ужин, но и позаботиться о завтраке. Тем более что у них еще были остатки гуся. Единственное, чего здесь пока что не было, так это пресной воды, однако на уху им хватало, а утром Рой рассчитывал найти какой-нибудь источник.
Костер они развели возле шлюпки и, поужинав, спать тоже легли в шлюпке, при этом Рой пообещал, что обязательно соорудит над кормой, прибив к ней жерди и обтянув парусиной, – каюту. Подобные каюты, защищавшие и от палящего солнца, и от дождя, и, очевидно, служившие их владельцам «парусиновыми кибитками», они видели на Гаити.
Но прежде чем улечься, Рой развел еще один костер и, раздевшись, вошел в воду. Залив был мелким, и за день вода достаточно прогрелась, чтобы эту купель можно было терпеть, не особенно страдая от холода. Тотчас же разделась и Маргрет. Вода и в самом деле была на удивление теплой, особенно в той небольшой части залива, который уходил вправо, образовывая некое подобие озерца, отгороженного от основной части залива и всего океана подводным рифом.
Для плаванья он казался слишком тесноват и мелковат, зато плескаться в нем можно было сколько угодно, и Маргрет это вполне устраивало. Сделав несколько заплывов в сторону океана, Рой тоже перебрался через риф и решил устроить Маргрет урок плаванья, наподобие тех, которые уже несколько раз устраивал ей в Йордане. Причем делал это всякий раз, когда Бастианна уходила вниз, к фиорду.
На сей раз урок тоже оказался непродолжительным, хотя, поддерживая Маргрет, Рой чувствовал, что она уже пытается плыть самостоятельно и что кое-какими навыками все же овладела.
– До осени будешь плавать, как заправский моряк, – похвалил ее Рой, помогая выйти из залива и набрасывая на плечи кусок ткани, служившей им полотенцем.
– Я буду стараться, милый. Постепенно я буду перевоплощаться в матроса, охотника, каменщика, плотника и, конечно же, лучшую повариху.
– Лучшую на всем Острове Обреченных.
– Как тебе не стыдно, Рой! Разве я готовлю хуже Бастианны? – он сам вытирал ее полотенцем, и герцогиня покорно, как ребенок, предоставляла ему такую возможность.
– Наоборот, готовишь чуточку лучше. Поэтому-то и твержу, что будешь лучшей поварихой на всем острове. Если, конечно, исключить в этом качестве меня.
– Ты-то, допустим, в этом деле вообще ничему не научился. Даже уху варить и то не решаешься.
– Первую уху клятвенно обещаю приготовить в честь твоего первого предосеннего заплыва в фиорде.
Одевшись, они расстелили трофейную куртку капитана «Бригитты» на «перину» из хвои и мха и улеглись между двумя кострами, чтобы побыстрее обсушиться и согреться. Таких привычных для Франции вечеров здесь не бывало. Сразу же после захода солнца воздух и земля как-то слишком уж быстро остывали, поэтому островитяне всегда должны были заботиться об огне и теплом одеянии.