– Иван Захарович в бане? – уточнила я у Андрюши.
Андрюша подтвердил, что не только он, но и его верные оруженосцы, а также какие-то депутаты с бизнесменами и известный певец Артур Небосклонов на пару с известным балеруном.
– Иван Захарович не мог пойти в баню с Небосклоновым! – закричала я, зная про голубизну сладкоголосой супермегазвезды, которая пользуется бешеной популярностью у юных девушек и зрелых дам.
Андрюша пояснил, что в элитной бане несколько отделений, и посетители друг с другом никак не пересекаются (за этим строго следит персонал). Если, конечно, не возникнет чрезвычайных обстоятельств.
– И что за обстоятельства? – спросила я.
– Их всех взяли в заложники, – пояснил друг.
– Ивана Захаровича взяли в заложники? – не поверила я своим ушам. – Вместе с Артуром Небосклоновым?
– Ага, – подтвердил Андрюша.
– А кто был нужен? Иван Захарович или Небосклонов?
«Неужели съехавшие от любви поклонницы решились?» – пронеслась мысль.
– Оба. И не только они. Все, кто в бане. Я же тебе уже сказал, что там много народу.
– И ты хочешь, чтобы я их спасала? А вы что же? А спецназ? МЧС?
– Я думаю, что у тебя в данном случае получится лучше, – отвалил комплимент приятель. – И это не только мое мнение. Я тебе уже говорил. Твоя кандидатура почему-то пришла на ум всем. Газ пускать нельзя. Во-первых, его нет, а пока привезут, медведь в лесу умрет. Ну, ты сама знаешь, как у нас все делается и сколько согласований нужно получить. Во-вторых, опять же опасно для здоровья, а там люди известные, их беречь нужно для общества. Ты же знаешь поклонниц Артура Небосклонова. Они же Управление по камушку разнесут, а также прокуратуру, горсуд и все районные отделения милиция в придачу. Про депутатов вообще молчу. Сразу все наше руковод-ство в отставку отправят. А руководство в отставку не хочет, и я не хочу. Про Ивана Захаровича тебе объяснять не надо. Такой достойный человек и так любим народом, в частности благодаря тебе. А он немолод, и здоровье в острогах подорвано.
– А штурм?
– Ни в коем случае! Кому-то что-то сломают, или на ценную ногу наступят, или синяк поставят – потом утонем в дерьме. Нужно просто поговорить. Воздействовать, так сказать, силой слова и убеждения, а кто это сделает лучше тебя? Мы все знаем, как ты умеешь работать со словом.
Я поинтересовалась, кто захватил честную компанию. Оказалось – неизвестная женщина средних лет, русская, у которой муж ушел к другой бабе.
– Юль, поговори с ней, а? – умоляюще произнес Андрюша. – Некому у нас. На частных переговорщиков – ну тех, которые богатых дур и дураков от суицида спасают, – государственные деньги никто тратить не будет. И нет у нас таких денег, как у папочек, мамочек и мужей этих потенциальных самоубийц. А начальство сказало, что с террористами вначале положено разговаривать – чтобы избежать ненужных жертв. Знаешь, наверное, что всегда переговоры ведутся…
– Так ведь вроде для этого существуют специально обученные психологи! Я даже читала где-то, что в Москве их специально готовят и они теперь включены у вас в штат…
– Юля, я тебя умоляю!
– И что требует баба?
– А ты догадайся с трех раз, – предложил Андрюша.
Я подумала и ответила:
– Мужика вернуть? Он случайно не из олигархов?
– Нет, прапорщик в отставке, сейчас в каком-то магазине охранником работает. Ушел к бухгалтерше из этого магазина. Но она требует не вернуть…
Требования у тетки оказались простыми и понятными: ему – отрезать, ей – зашить. Обоих негодяев следовало привезти в баню, процедуру провести у нее на глазах, тогда она всех отпустит. А если в самое ближайшее время не привезут, она мужикам-кобелям начнет отстреливать причинные места.
– У нее и оружие есть?
– Прапорщик еще и охотник. Баба прихватила зарегистрированный ствол, который муж по дурости оставил у жены, уходя к любовнице. Ты скажи как-нибудь народу по ящику, чтобы больше никто так не делал. Да ведь и у вас в «Невских новостях» есть рубрика советов от органов, или как она у вас там называется? Вот туда, пожалуйста, дай – и крупным жирным шрифтом! Оружие брать с собой от жены к любовнице! Рекомендация МВД.
Я уточнила, правильно ли поняла Андрюшу. Он хочет, чтобы я собственноручно отрезала и зашила, поскольку никто из мужиков не решается, или мне поручают только одно дело из двух? Потому что у мужиков на такое дело просто рука не поднимется?
– Нет, мы хотим, чтобы ты с ней поговорила. Может, у тебя получится. Она выпустила из бани сотрудниц-женщин со списком заложников и требованиями. И адреса дала – места работы и нынешнего проживания мужа с бухгалтершей. Кстати, все бабы ей сочувствуют.
– Ты считаешь, что я не стану?
– Юль, ну ты же профессионал! Твое сочувствие ведь обычно не имеет никакого отношения к делу.
Я думала, что имеет, но тем не менее Андрюша был прав. Работа, то есть карьера, для меня крайне важна.
– Сейчас Пашку заберу и приеду, – сказала я Андрюше и отключилась.
У старого боярина было два сына, старший, на которого возлагались все надежды, поддержка и опора отца, и младший – не от мира сего. Некоторые называли его блаженным. Старший с детства интересовался делами отца, всячески старался ему помогать, приумножать богатство семьи, зная, что в будущем все это перейдет ему. На младшего никто не возлагал никаких надежд. Что возьмешь с блаженного? Он рано начал рисовать, а потом стал писать иконы. Он никогда не учился мастерству специально, но лики из-под его руки выходили будто сами по себе, получались удивительно выразительными. Иконы вскоре стали заказывать из богатых домов и из храмов, и священники освящали их и благословляли юношу на благое дело. Потом стали приходить сведения о чудотворности написанных Алексием икон.
Конечно, отец хотел бы, чтобы младший сын помогал старшему в мирских делах, все-таки – родная кровь. На кого ж еще положиться в этом мире, как не на родню? Но раз уж так получилось – значит, получилось. На все воля Божья. В те времена в богатых домах было принято привечать блаженных и юродивых. А тут свой блаженный, рожденный теми же родителями, что и старший, толковый сынок. Пусть пишет иконы. Может, таким образом Господь всю их семью благословляет?
У старой няньки Алексий был любимчиком. Она часто сидела и смотрела, как он работает. Сердце ее радовалось и пело от того, что она воспитала и взрастила этот талант.
Старая нянька была горбуньей. Много лет назад боярин взял ее в дом. Девка она была красивая лицом, но кому ж нужна горбатая? В жены горбатую не возьмут. Если бы, конечно, приданое богатое было… А не было никакого. Значит, только в услужение идти. А детей она любила и понимала, что своих не будет.
И всю любовь горбунья вложила в хозяйских сыновей, в особенности в младшенького, блаженного.
Глава 2
Мобильного у Пашки нет. Потеряв третью трубку, оператор заявил, что больше сотовые телефоны заводить не будет – их ждет та же участь. А я всегда знаю, где его найти. Таких мест немного, причем чаще всего собутыльники собираются дома у Пашки, потому что, как я уже говорила, он живет один, и никто не станет лезть с наставлениями и советами.
Если только они с Василием Петровичем по закону подлости не отправились к кому-то из тех мужиков, которых встретили на «пьяном» углу…
Но номер Василия забит у меня в записную книжку.
– Что, труп? – радостно воскликнул уже «хорошенький» Василий Петрович, как только понял, что это я.
Я объяснила, что пока нет, только заложники.
– Чеченцы?! – еще более радостно завизжал Василий, потом задумался и сказал: – Так вроде Кадыров порядок навел. Или он у себя навел, а их к нам понесло? А чего захватили-то? Мюзик-холл? Мариинский театр?
Я пояснила, спросила, где они находятся с Пашкой, и велела никуда с «пьяного» угла не уходить, потому что я подъезжаю. Потом я позвонила в холдинг и попросила курьера к бане – чтобы передать первую запись для срочного включения в программу новостей. Как раз новость для вечера пятницы. Людям будет что обсудить на выходных. Потом подумала и сказала, что надо бы еще одного оператора для съемки происходящего перед баней. Мы-то с Пашкой пойдем внутрь.
Собутыльники Пашки и Василия Петровича хотели ехать с нами – для моральной поддержки. Я не поняла кого, но сказала, чтобы добирались своим ходом.
У здания элитной бани собралось уже довольно много народу, включая специально подготовленных ребят в масках. Командир отряда спецназа, с которым мы не были знакомы лично, выступал категорически против моего захода внутрь. Андрюша и еще несколько знакомых из Управления стояли как раз за мою кандидатуру, потому что я с бабой быстрее договорюсь. Андрюшино начальство, которое троекратно меня поцеловало (и мне тут же захотелось закусить), сказало два слова:
– Юленька, просим!
– Вы с ума сошли! – рявкнул командир спецназа.
– Я Юлю знаю не первый год. Она поговорит с бабой – и не будет никаких трупов. А вы полезете – так куча народа погибнет. Уже не один раз случалось. А отписываться мне.
«И до пенсии осталось совсем чуть-чуть дослужить», – добавила я про себя. Но я на самом деле не хотела лишних трупов. А если спецназ исходит из того, что заложники уже мертвы, как сказал мне в частной беседе один знакомый… Хотелось бы верить, что не всегда, и этот знакомый ошибся. Но ведь сколько человек не проснулось после применения газа в «Норд-Осте»…
– Мы пойдем с оператором, – твердо сказала я командиру спецназа.
– Может, еще сразу патологоанатома для себя вызовите? – ехидно спросил мужчина.
– Я уже здесь, – подал голос Василий Петрович. – Юля меня по пути прихватила.
Командир спецназа временно закрыл рот, потом обратил взор на покачивающегося Пашку с телекамерой в одной руке и пивом в другой.
– Ваш оператор пьян! – заорал он.
– Он всегда пьян, – сообщило милицейское начальство, которое явно было оторвано от празднования вечера пятницы из-за какой-то сумасшедшей бабы, от которой ушел муж. – Вы «Криминальную хронику» смотрите?