Щелк!
Это устрица - я-Брейгель - сбрасываю меня-Каммингса на следующий уровень забвения.
...Король с головой попугая и телом упыря сидит на высоченном золотом троне, пожирая людей. Клюв его раскрывается до невероятных размеров, и он проталкивает обнаженные тела, одно за другим, себе в глотку. Однако там они задерживаются ненадолго - в сиденье трона сделана дыра, из которой вытянут дрожащий от напряжения воловий пузырь, как продолжение королевской прямой кишки. Пузырь с натугой расширяется в нижней части, и оттуда вниз, в преисподнюю, испражнениями падают упакованные в пленку тела его жертв. Края ямы, ведущей в преисподнюю, неровны. На выступе над ямой стоит на четвереньках блюющий лекарственными капсулами я-Каммингс, а я-Брейгель заботливо придерживает его под руки, чтобы тот не упал в яму. Капсулы прорывают пленку на летящих вниз людях, и те жадно хватают лекарство, наталкивая его себе во все отверстия... Людской конвейер, поступающий в рот королю, регулируется отвратительного вида монстром с головой, выросшей между ногами. Голова настолько кошмарна, что монстр вынужден скрывать ее под шлемом с непроницаемо-темным стеклом, как у космонавта. Король-попугай нетерпеливо щелкает клювом... но у монстра закончился приток людского корма. Он поводит головой в поисках корма - и вдруг хватает меня-Каммингса. Тот протестующе верещит, его крик похож на крик раненой птицы, но королю нет до этого дела. Он проглатывает меня-Каммингса... Мгновение...
Щелк!
Капсула ударяется о скалу на дне преисподней, лопается... и вот уже я-Каммингс оказываюсь на смертном одре. Новый уровень. Меня готовит к последней исповеди архангел с золотыми крыльями, а за тяжелой пурпурной портьерой, отгораживающей кровать, уже прячется безротая, длинно-гротескная, серо-землистого цвета тварь-смерть, исходя нетерпением в немой гримасе - у нее нет рта... Химера с плоской лягушачьей головой подсовывает из-за портьеры мешочек с пороками мне под простыню - архангел этого не замечает... Монах с четками и ключом на длинной цепочке бросает золотую монету в шапку другой химеры, сидящей в тяжелом резном сундуке. Крышка сундука подперта обломком копья. Копье сломалось о череп другой химеры, с головой крысы и телом ящера. Мой уцелевший глаз пытается прочесть строки письма, протягиваемого химерой - ее дрожащая лапка с черными длинными ногтями наконец бессильно падает, отпустив письмо. Я-Каммингс читаю последние слова - "BOISE"... Буквы вращаются вокруг оси, крутятся все быстрее и быстрее, раскаляются от трения о воздух, вот уже они капают горящей смолой на постель, прожигая в ней дыру. Оплавленные края дыры расширяются -...
Щелк!
Я-Каммингс проваливаюсь на следующий уровень...
У меня нет мозга.
У меня нет памяти.
Ассоциации. Ниточки импульсов. Выжженные клеймами реакций нейронные зарубки. Единственное мое оружие, которым я пытаюсь выжить из ума Каммингса.
Я не верну себя. Но я не позволю ему жить в моем теле...
...Соседские куры, просунув головы сквозь дыры в плетеной изгороди, с недоумением наблюдают за балаганного типа зрелищем. Нелепо вышагивающий, дергающийся, спотыкающийся силуэт человека двигался к полосе прибоя, медно блестящей в лучах закатного солнца. У него в руках были пара ласт, трубка, маска... он упрямо стремился в океан. Если бы этому зрелищу нашлись другие свидетели, потолковее кур, они удивились бы резко меняющемуся выражению его лица, словно кто-то быстро снимал и надевал на него разные обличья: крайний ужас сменялся хищно-диким весельем, и наоборот... при этом сатанинский хохот сменялся мольбами о помощи.
Кое-как нацепив ласты, странный ныряльщик бросился в воду и поплыл, сдирая кожу на боках рашпилями обнаженных отливом кораллов. Некоторое время его нечленораздельные выкрики все еще отражались зеркалом лагуны. Потом они смешались с постоянным и грозным рокотом наружного рифа-волнолома.
Жара спала. Стало совсем темно.
Оживленно обсуждая увиденное, куры отправились на покой.
Где-то неподалеку ухнул большой барабан, затренькала гитара-укелеле, и звонкий женский голос запел песню о неразделенной любви ловца жемчуга и прекрасной китаянки-кули, руку которой злой отец прочил богатому хлопковому плантатору...
...Сорок часов спустя на коралловой банке Хаумано, в десятке миль к северо-западу от острова Моореа, рыбаки креветочной шхуны "Лабатидора" подобрали в океане человека, которого поначалу посчитали утопленником. Однако они ошиблись - человек был жив, его удалось отходить. Огорчительным было то, что длительное пребывание в воде, по-видимому, повлияло на его душевное здоровье: он был совершенно невменяем. Почему он оказался в такой дали от берега, как его зовут и где он живет - ответа на эти вопросы от него так не добились. Рыбаки решили, что он был смыт волной с одной из американских или европейских яхт, проходящих через банку курсом на Папеэте.
Старейшины небольшого островка-моту Урурури, где квартировалась шхуна, пришли к выводу, что бог Мапути лишил беднягу разума за то, что он дерзнул заплыть в дальние воды. По доброй полинезийской традиции, его поселили на отшибе деревни, в маленькой лачуге. Все женщины деревни по очереди готовили ему еду, мужчины время от времени снабжали его банкой-другой пива, а детвора незлобиво поддразнивала его самоскладными песенками. Впрочем, он не обижался. Большей частью дней он сидел на пороге своего дома и неотрывно глядел в океан - туда, как считали все, где находился его прежний дом.
Во время редких наездов полицейского начальства дурачка прятали в шипъярде миниатюрного порта Урурури. Да оно, начальство, и понятия не имело, что на острове, где самым злостным преступлением является внесезонная ловля тунца, скрывают американца, который давно считался пропавшим без вести.
Все медвежьи углы мира обожают своих деревенских идиотов.
Стивен Розен будет найден мертвым в своем доме в Австрии, недолго спустя после того, как станет известно о пропаже Джека Брейгеля. Официальной причиной его смерти будет объявлена острая сердечная недостаточность. Доктора Розена упокоят в фамильном склепе, в запаянном свинцовом гробу. Соседи еще долго будут нашептывать, округляя глаза, что он погиб от какого-то неведомого вируса, за несколько часов превратившего его тело в студенистую массу.
Доктор Анри Труссард будет дважды выдвинут на соискание Нобелевской Премии - в 2007 и 2009 году, за разработки в области регенерации нервных клеток, которые позволят решить кардинальные проблемы лечения болезней Паркинсона и Альцхаймера. Однако премии он так и не получит - по слухам, к которым Комитет по присуждению Нобелевских Премий всегда был неравнодушен, он якшался с правофлангистской ветвью движения фаэтонитов, известной своими вздорными анти-научными концепциями.
В марте 2010 года женщина-филиппинка по имени Эрминия Флорес родит первого стволового ребенка на судне "Матадор-Иви", пловучем госпитале "РингЭйда".
Ребенка назовут Ово.
В последующие за этим два года организация "РингЭйд" создаст сеть так называемых "Центров Размножения", в которых родятся еще 116 детей, произведенных на свет с помощью стволовых клеток. Публикация скандальной статьи в "Сайенс Экзаминер", в которой будут разоблачены несколько видных ученых и конгрессменов США, активно финансировавших запрещенные в стране исследования по стволовым клеткам, вызовет отставку президента в Штатах и смену правительств в трех банановых республиках, на территориях которых "РингЭйд" имел Центры Размножения. Морально-этические раздоры вокруг "РингЭйда" и его методов приведут ко все более ожесточенным столкновениям между сторонниками и противниками движения.
Третья мировая война, которая начнется в 2020 году, почти полностью уничтожит человечество. Отдаленные Центры Размножения на Ямале и Аляске останутся чуть ли не единственными источниками деторождения. В 2174 году решением Конгресса Народов Заполярья стволовые дети официально обретут равенство в правах с обычными детьми.
Микки Реппанен, последний человек на Земле, зачатый "нормальным" способом, умрет в 2287 году.