Знакомое название режет глаза. Халиас Сакионарис.
"Яды мягкопанцырных моллюсков Карибского моря. II. Токсин из покровных тканей Халиас Сакионарис и его эффект..."
...и что-то еще в том же роде; я выуживаю всю статью в пдф-файле из сайта Медлайн, хорошо знакомого мне по работе с сетевой научной библиотекой.
"...Истории болезни четырех пациентов... контакты со взрослыми особями моллюсков, содержащих значительные концентрации токсина... перенос в кровь через слизистые..."
Я лихорадочно пробегаю глазами всю статью.
Автор выражает благодарность... Статья отправлена... Дата... Принята к печати... Дата...
Нет ничего о симптомах, хотя бы отдаленно напоминающих мои. Нет ничего о противоядии. Нет ничего о мужской несостоятельности, которой грозил мне Каммингс.
Получается, что происшедшее со мной не имеет ничего общего с этим токсином?
Зачем он соврал?
Мне вдруг становится ясно, зачем.
Он дал мне таблетки.
Он сказал мне все это с тем, чтобы я поверил ему и принял таблетки.
...Карман в джинсах, куда я их положил, пуст.
Конечно, я мог их потерять. Но я уже знаю, почему их нет.
Получается, что те, кто убил Каммингса, вырубили меня, чтобы забрать таблетки? Зачем?
А доктор ли доктор Каммингс?
Мысль, нелепая на первый взгляд, заставляет вернуться к поиску.
Мне повезло. Хвала английскому педантизму...
Фотография явно не блещет качеством, но мне достаточно и этого.
"Выпуск Кингс Колледж 1980 года. Отделение клинической токсикологии и токсикофармакологии. Слева направо... Первый ряд... Второй ряд...
Д-р Томас Герлах... Д-р Виджья Карху... Д-р Стивен Розен... Д-р Пендреготт Райли...
Д-Р АЙЗЕЙЯ КАММИНГС..."
Боги мои...
Несколько мгновений я бессмысленно пялюсь в монитор.
Зачем? Кому это было нужно?
Получается, что меня принимал не...
В это мгновение я краем глаза замечаю движение у дверей.
Проклятый санитар!
Джоди внимательно обводит зал жестким взглядом. Целую вечность спустя дверь закрывается. Я перевожу дыхание, затем осторожно выбираюсь из-под стола. Секунду борюсь с искушением бросить все как есть... Но так меня запросто вычислят. Надо вытереть, удалить все временные файлы и "печенья" с диска. Я запускаю "Очиститель" и выхожу из Windows.
С меня хватит. Иду сдаваться корабельной секьюрити.
Эта мысль посетила меня последней - перед тем, как спрятавшийся за дверью Джоди воткнул мне в руку шприц с какой-то жгучей дрянью, и мое тело сразу же превратилось в мешок картошки.
Как ни крути, это было гуманнее, чем бить по башке.
Ну вот, теперь голова не болит, но зато мышцы деревянные, как после злопамятного марш-броска.
Я вспоминаю армию, дрилл-сержанта Кейси - дебил-сержанта, как его называли. Однажды мы бежали пятимильный марш-бросок с выкладкой в полсотни фунтов; Кейси ехал за нами на двухместном джипе. Если колеса джипа пробуксовывали в грязи (небеса над нами разверзлись еще три дня тому назад, и количество выпавших осадков в виде каши из дождя, льда и снега не поддавалось рациональному объяснению), он приказывал двоим доходягам из нашей компании (убей-не-помню их фамилий - Хавличек и Бейли, кажется) вручную вытаскивать машину, а остальная компания при этом делала отжимания в грязи.
Один из них, кажется, Хавличек, потом пытался повеситься в уборной. Его откачали. Кейси втихую списали. Обычная армейская история.
Хаотичные до того линии на потолке складываются в правильный узор - значит, я прихожу в себя. Попытка пошевелить рукой отдается такой дикой болью во всем теле, что я с радостью оставляю эту идею.
Поворот головы приносит чуть меньше мучений. Я обнаруживаю себя все в той же каюте. Спасибо, хоть руки не связаны - но, ясное дело, это и не требуется.
В поле зрения попадает брючина, едва прикрывающая бледную с синими прожилками кожу ноги. Где-то я уже видел эту ногу...
Кобура под брючиной на ноге Радклиффа пуста.
Изловчившись, я поднимаю голову выше. Ворон-ищейка сидит в кресле, бездумно уставившись в стену. Его взгляд мне не нравится. Очень. А еще больше мне не нравится то, что я вижу, скосив глаза на собственную правую руку. В ней сжат маленький револьвер Радклиффа, тот самый, из кобуры на ноге.
И уж совсем безнадежно выглядит маленькая аккуратная дырка у него во лбу.
Нет, надо что-то предпринимать. Количество покойников растет, а моя ситуация не проясняется...
Я начинаю по очереди напрягать мышцы рук, ног, лица, туловища. Странно, некоторые из них реагируют, некоторые - нет. Я могу поднять правую бровь, но совсем не чувствую левой. Чем же это он меня накачал, гад?
Через некоторое время - кажется, что этой ночи вообще нет конца... а может, это уже и не ночь? - мне удается сползти с кровати и даже кое-как подняться на ноги. Чувствительность в левой стороне тела существенно ограничена. Приволакивая левую ногу, я осторожно приближаюсь к сидящему в кресле трупу - и замираю.
На лбу у него, рядом с дыркой, приклеена бумажка со словом "БОЙЗЕ"...
Крики и топот в коридоре.
Скорее инстинктивно, чем осмысленно, я хватаю свободное кресло - нет, "хватаю" сказано весьма смело... Толкаю, пинаю, тащу его ко входной двери. Дизайн кают на этом корабле странен, но это играет мне на руку - открытая дверь ванной, если заклинить ее креслом, надежно упирается во входную, и быстро преодолеть такую импровизированную баррикаду не удастся.
Звук открываемого замка - удар - еще удар - но баррикада, к счастью, выдерживает.
"Брейгель, открывайте! Мы знаем, что вы там!"
Как же, сейчас...
Идея приходит быстро.
Я поджигаю фирменную спичечную коробку, лежавшую в пепельнице (ну, вот и название корабля - "Утренняя Роса", уделаться, надо же, как поэтично...) и подношу ее к сенсору пожарной сигнализации.
Удары в дверь усиливаются.
Наконец тепло и дым от горящей коробки срабатывают - заходится в панике сигнал-предупреждение пожарной тревоги - громкая связь корабля плюется командами для диспетчеров пожарной тревоги...
Шоу начинается.
Раздается звук, который я и рассчитывал услышать: автоматически срабатывает на открытие замок в пожарной переборке-двери, ведущей в соседнюю каюту. Проклиная левую ногу, упорно не желающую подчиняться, я прыгаю на правой к переборке.
Последний взгляд на Радклиффа. Сидя боком к большому зеркалу, он по-прежнему напоминает мне ворона. Дохлого ворона. Я гляжу в его мертвые зрачки в зеркале... На бумажку с надписью...
Секунду, но ведь это же...
Печатные буквы.
Почему печатные? - так же, как и на той бумажке, что дал мне Каммингс...
Не потому ли, что это...
Я снова гляжу на надпись в зеркало.
В ЗЕРКАЛО.
Входная дверь трещит.
Пользуясь отомкнутыми соединительными дверьми, я ковыляю через три следующих каюты, которые, к счастью, оказались пустыми. Купальный халат и спасжилет, выхваченные из шкафа в последней каюте, позволяют мне благопополучно смешаться с сонными пассажирами, спешащими к своим шлюпкам в соответствии со штатным расписанием.
Задымление на борту - дело серьезное.
...Меня бьет дрожь - не то от холода, не то от страха.
Я сижу, уткнувшись щекой в жесткий пенопласт так и не снятого спасжилета. Шлюпка монотонно раскачивается на талях в такт волнам, но это классическое убаюкивающее покачивание не оказывает на меня никакого эффекта. Пожарную тревогу объявили ложной, все разбрелись по каютам, а мне удалось проскользнуть под тент одной из подвешенных вдоль борта спасательных шлюпок.
Я чувствую себя пешкой в чьей-то жуткой игре, правила которой мне незнакомы. Кто-то командует мной, дает мне вводные, подставляет новые фигуры, ведет меня к одному ему известной цели.
Но мне кажется, что я знаю, как вычислить эту цель.
Все детективы в аналогичных ситуациях призывают рассуждать логически.
Первое озарение, первая ниточка - Каммингс.
Человек, который дал мне таблетки, не имел никакого сходства с доктором Каммингсом на фотографии выпускников Кингс Колледж.
В данном случае вопрос о том - кто из них является настоящим Каммингсом? - имеет равнозначное право на ответ с вопросом - кого же на самом деле убили, не говоря уже о том, кто и почему это сделал.
Вторая ниточка - слово. БОЙЗЕ. BOISE.
Я снова вижу его отражение в зеркале.
Мне где-то уже встречалось это сочетание - где? В связи с чем? Напрягись, вспомни!
Именно в тот момент, когда слово BOISE приобретает в сознании совершенно другой смысл, меня ослепляет яркий свет фонаря. Тент откинут в сторону - Джоди скалится мне в лицо... Двое других, перепрыгнув через ограждение палубы в шлюпку, тянутся ко мне, пытаясь схватить за руки, но в узком пространстве шлюпки им это плохо удается. Ярость удесятеряет мои силы; забыв о струпьях на руке, о полупарализованном теле, я отчаянно сопротивляюсь...
...Получаю по челюсти, но по крайней мере при этом моя правая рука остается на свободе. Ткнув наудачу в сторону лица одного из нападавших, я слышу сдавленный крик - мой большой палец попал тому в глаз... Хватка ослабевает, я пытаюсь высвободить ногу, но, поскользнувшись, теряю равновесие...
...и падаю, падаю, падаю...
...Когда я выныриваю на поверхность, "Утренняя Роса" прощально мигает мне в предрассветном тумане редкими огнями кормы. Попытка откашляться и очистить носоглотку приносит мне новый сюрприз.
Вода была несоленой. То-есть совершенно пресной.
Я крутнулся на месте, пытаясь увидеть берег, но туман был слишком плотен... Еще несколько мгновений - и "Утренняя Роса" скрылась из виду.