– Как долго вы с Агги были женаты? – спросила Ронда.
– Недолго. Менее двух лет.
– Когда это было?
– Давным-давно. Прежде чем я встретил твою мать.
– Но в каком году?
– С Агги мы поженились 9 сентября 1978 года.
Ронда нахмурилась, производя мысленный подсчет. Но тут из леса, споря с пеной у рта, вышли Питер и Лиззи.
– У тебя ничего не получится, – упрямо твердила Лиззи.
– Да ладно, – возразил Питер. – Я – Питер Пэн. Если я говорю, что хочу летать, я найду способ.
– Ладно, я пошел, не хочу вам мешать, а вы репетируйте, – сказал Клем и, похлопав Ронду по колену, перепрыгнул через заклиненную дверь.
1978-й, подумала Ронда. Питер родился в июле 1979 года, а это значит…
– Поговорим позже, – пообещал Клем.
«Так ты отец Питера?»
Той весной и летом Дэниэл вбил себе в голову, что если что-то и принесет ему богатство, так это производство гробов. Его отец умер зимой (это никого особо не расстроило, и уж тем более Питера и Лиззи, которым не разрешали видеть их деда). Когда Дэниэлу в похоронном бюро показали гробы, он пришел в ужас: слишком дорогие и роскошные!
Дэниэл твердил, что отец плюнул бы ему в лицо, похорони он его в гробу с подкладкой из стеганого кремового атласа. Он похоронил отца в простом сосновом гробу, который сколотил сам. (Будучи прижатым к стенке, директор похоронного бюро признал, что, строго говоря, нет такого закона, который бы требовал, чтобы мистер Шейл был непременно похоронен в одном из элегантных, доступных гробов от похоронного бюро «Арсено и сыновья».)
Дэниэл был уверен, что нащупал прибыльную рыночную нишу. Вермонтцы наверняка захотят сэкономить, сохранив, однако, достоинство их усопших близких, которых похоронят в простом, ручной работы сосновом гробу.
Смастерив из обрезка сосновой доски вывеску – «ГРОБЫ ШЕЙЛА», он повесил ее на сарае. Расклеил несколько объявлений в городе. И сразу получил два заказа: один – от студента колледжа, который хотел использовать гроб в качестве кофейного столика, другой – от старого вдовца, который хотел, чтобы все было готово, когда он умрет.
Всю весну и лето Дэниэл делал гробы, укладывая готовые изделия в жутковатые штабеля на цементном полу сарая. Он ждал потока заказов. Он ждал и каждый день приходил в сарай и делал новые гробы. Именно здесь Питер и Ронда и застали его в тот день. Дэниэл склонился над настольной пилой. Рядом на полную мощность орал радиоприемник, настроенный на волну радиостанции, передававшей классический рок.
– Привет, пап! – крикнул Питер. Дэниэл поднял глаза, улыбнулся и выключил пилу.
– Что привело вас в этот прекрасный день в лабораторию безумного ученого? – спросил он.
– Мы хотим летать, – сказал Питер.
– Летать?
– Для спектакля, – объяснил Питер. – Мы хотим летать.
Дэниэл кивнул.
– Я мог бы сделать вам крылья, – сказал он.
Питер расплылся в улыбке.
– А они сработают?
– Конечно, – сказал Дэниэл и осмотрел мастерскую. – Ронни, передай мне один из лежащих вон там брусков! Питер, нам понадобится рулон плотного пластика, который мы купили, чтобы закрыть окна на зиму. Сходи в подвал и принеси, ладно?
– Да, сэр, – сказал Питер.
– А где твоя сестра? – спросил Дэниэл.
Питер пожал плечами.
– Они с Ток гоняют на великах. Она сказала, что нам ни за что не придумать способ, как можно летать.
Дэниэл лукаво улыбнулся.
– Хорошо, мы покажем ей, да? Теперь давай, поднеси мне вон тот пластик.
Дэниэл работал над крыльями весь день. Незадолго до ужина они были готовы и слегка напоминали крылья летучей мыши. Дэниэл распилил брусок на тонкие рейки, из которых сделал каркас и обтянул его пластиком. К телу Питера крылья крепились грубой упряжью, сделанной из старого ремня.
– Думаю, сойдет, – сказал Дэниэл, хлопая Питера по спине. – А пока схожу за пивом.
Он повернулся и быстро зашагал к дому, а войдя, направился к двери подвала. В подвале у Дэниэла был второй холодильник, предназначенный исключительно для хранения пива.
– Это не сработает, – прошептала Лиззи. Она только что подъехала на своем велосипеде и стояла, наблюдая за их работой, одетая, как обычно, в костюм капитана Крюка. Казалось, она больше никогда не снимет его с себя.
Она даже спала в рубашке с пышными рукавами и в атласных штанах, перевязанных на талии золотым шнуром, который когда-то держал шторы, а ее сделанный из проволочной вешалки крюк был аккуратно приставлен к бюро рядом с ней.
По словам Лиззи, она жила жизнью настоящего пирата, все глубже проникая в образ своего персонажа. Она ругалась, плевалась, отказывалась принимать ванну и чистить зубы, утверждая, что пираты были грязнулями. Всякий раз, когда кто-то жаловался, что от нее плохо пахнет, Ток занимала ее сторону: капитан Крюк – пират! Он должен вонять!
– К тому же, – продолжала Лиззи, – у Питера Пэна нет крыльев – он летает при помощи волшебства.
– Это настоящие крылья! – сказал Питер. – Держу пари, они полетят, как дельтаплан.
– Ну, ты скажешь! – рассмеялась Лиззи.
– Отец сказал, что полетят! – стоял на своем Питер.
– Он много чего говорит, – сказала Лиззи и поковыряла землю мысками потертых черных мотоциклетных сапог. Затем откашлялась и сплюнула.
– Пойдемте, – предложила Ронда. – Вернемся на сцену. И попробуем спрыгнуть.
– Нет, со сцены прыгать плохо, она слишком низкая, – возразил Питер.
Ронда с ужасом увидела, как Питер схватил в мастерской лестницу, приставил ее к стене и вскарабкался на покрытую дранкой крышу гаража.
– Что ты делаешь? – спросила Ронда. – Спускайся!
– Ты собрался раскроить себе череп, приятель? – спросила Лиззи, правда, довольно равнодушно. – Твои мозги разлетятся по всей подъездной дорожке!
– Ну и фантазия у тебя! – укорила ее Ронда.
Питер подошел к краю, посмотрел вниз и отошел назад, чтобы взять разбег.
– Пройдись по доске, приятель! – крикнула ему Лиззи.
– Заткнись! – шикнула на нее Ронда. – Питер, не делай этого! – крикнула она. Это был глупый трюк, призванный доказать верность отцу, который, вероятно, не был его родным отцом.
Мерзкое чувство нахлынуло на Ронду, словно грязная волна, токсичные отходы и биологически опасный мусор. Она влюблена в собственного брата! Что было не только мерзко, но, вероятно, и незаконно.
– Спускайся, и я расскажу тебе секрет, – пообещала Ронда.
– Какой секрет? – спросил Питер.
– Хороший. Просто спустись вниз, и я расскажу его тебе. Пожалуйста. – Расскажет ли она? И если да, вдруг это все испортит?
Лиззи подошла к Ронде сзади, наклонилась и прошипела:
– Это что за секрет такой, Ронни? Что ты любишь Питера? Это не имеет значения, потому что Пэн втюрился в «крокодила». Он при первой же возможности обжимается с ней.
Дыхание Лиззи было кислым и пахло рыбой. Схватив щеку кончиками пальцев, она принялась ее дергать, издавая влажные чмокающие звуки, довольно противные.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – крикнула Ронда. Она шагнула вперед и, приложив руку ко лбу на манер козырька, чтобы солнце не било в глаза, прищурилась и посмотрела на крышу. Ей начинало казаться, что есть две Лиззи: хорошая и плохая. Хорошей была Лиззи, которую она знала всю свою жизнь, которая хотела вырасти повыше, чтобы попасть в состав «Рокеттс», и распевала глупые песни.
Плохая Лиззи дурно пахла и говорила пошлости, типа «обжимается с ней», да еще со звуковыми эффектами, что было просто грубо.
– Ой ли? – спросила Лиззи, хихикая.
– Пожалуйста, Питер! – позвала Ронда.
Затем из подвала показался Дэниэл с открытой банкой пива в руке.
– Эй, «Ракета»! – позвал он Лиззи. – Где ты пропадала весь день?
Лиззи не ответила. Дэниэл же, выйдя во двор, повернулся, чтобы посмотреть, что там девчонки увидели на крыше мастерской.
– Что, черт побери, ты делаешь, Питер? – крикнул он. – Живо спускай свою задницу вниз! Кому сказано!
Питер замешкался. Посмотрел вниз, на землю, потом на отца.
Дэниэл поставил пиво и шагнул к лестнице.
– Не заставляй меня лезть за тобой! Сам потом пожалеешь!
Ронда съежилась.
Дэниэл начал взбираться по лестнице. Питер подполз к дальнему углу крыши. Ронда затаила дыхание.
– Отстаньте от него! – Агги выбежала из дома и поспешила к гаражу.
– Чертов придурок, он раскроит себе голову, – объяснил Дэниэл с середины лестницы.
– Не трогай его! – крикнула Агги.
– Я не собираюсь ничего с ним делать. Просто спущу его вниз!
– Он может сделать это сам, – возразила Агги.
– По-моему, он там застрял, словно кошка на дереве, – сказал Дэниэл.
Агги схватила лопату, стоявшую у стены гаража.
– Спускайся с лестницы, или я собью тебя оттуда!
Она размахивала лопатой, словно средневековым мечом. Дэниэл медленно спустился с лестницы, поднял руки в знак капитуляции и спокойным тоном принялся уговаривать жену:
– Опусти лопату, Агги!
Но та вскинула свое оружие и, угрожающе им размахивая, двинулась на мужа. Дэниэл присел.
– Ты что, охренела? Что, черт возьми, ты делаешь? – закричал он. Агги замахнулась снова, и, не отскочи он в сторону, она точно бы ударила его.
– Мама! – крикнул Питер с крыши гаража. – Мама, прекрати! – Он добрался до края и присел на корточки, словно этакая горгулья. Но Агги снова подняла лопату. Дэниэл прижался спиной к гаражу и, не сводя с лопаты глаз, медленно двигался влево.
– Агги! – позвал Клем. Он выбежал из-за другого угла гаража, что было странно, так как означало, что он пришел из дома Питера и Лиззи. – Положи лопату, Аг. Успокойся, просто возьми и опусти ее!
Агги опустила лопату, но руки не разжала. Она расплакалась.
– Чокнутая стерва, – пробормотал Дэниэл. Лопата в руках Агги снова взлетела вверх, но Клем ее опередил. Он остановил ее руку, прежде чем Агги успела размахнуться, и, схватив деревянный черенок, вырвал лопату из ее пальцев.
Никто даже не сдвинулся с места. Похоже, ни один из них не знал, что делать дальше. Ронда на подъездной дорожке, ладони красные от впившихся в них ногтей. Питер, скрючившийся на краю крыши, с крыльями за спиной. Рыдающая Агги, зарывшаяся лицом в рубашку Клема. Клем, поднявший лопату высоко в воздух, чтобы Агги не могла дотянуться до нее. Дэниэл, прижавшийся спиной к гаражу с недоуменным выражением на лице. И Лиззи, которая не шелохнулась с того момента, когда ее отец начал подниматься по лестнице. Она оставалась стоять, подняв вверх свой крюк, словно ребенок в школе, ожидающий, когда его вызовут к доске. Взгляд пустой и остекленевший, из-под черной пиратской шляпы торчат нечесаные волосы. Внезапно она захлюпала носом и поспешила прикрыть рот рукой – той самой, в которой не было крюка.