Уоррен мрачно кивнул и умолк.
– Скажи что-нибудь! – взмолилась Ронда.
– Я думаю… – Он секунду помолчал. – Ронда!
– Что? – спросила она, беря его за руку.
Он прикусил губу.
– Думаю, ты права. Мы не можем придумывать истины, которых нет. Мы должны смотреть в глаза реальности, какой бы страшной она ни была.
Ронда кивнула:
– Вот почему я поеду к Питеру с тем, что знаю.
Уоррен покачал головой.
– Я бы на твоем месте подождал.
– Подождал чего, Уоррен? Я всю свою жизнь ждала того, чего не бывает. Что, если Питер что-то знает? Что, если он держит Эрни взаперти?
Он задумчиво закусил губу.
– Тогда начни с Кроули. Сообщи ему, что ты узнала.
– Нет. Сначала я поговорю с Питером. Вдруг я ошибаюсь?
– А если нет? Он может быть опасен, Ронда. По крайней мере, давай я пойду вместе с тобой.
– Нет, – сказала Ронда. – Я должна сделать это сама. Я точно знаю лишь одно: он многое недоговаривает. Если мы пойдем вдвоем, он почувствует себя загнанным в угол и замкнется. Если я пойду одна, у меня будет шанс что-то узнать. Мы можем встретиться позже?
– Конечно. Я собираюсь вернуться к Джиму и Пэт и привести себя в порядок, а потом я буду в мини-маркете. Можешь заехать туда, когда разберешься с Питером.
– Договорились, – ответила Ронда.
– Можно на ужин разогреть в микроволновке буррито и «Твинкис»[8]. Я угощаю, – сказал Уоррен.
– О, как романтично.
– Ты еще ничего не видела, – пообещал он. Затем обнял ее и поцеловал в макушку.
Несмотря ни на что, Ронда была счастлива. И все же противный голосок в голове предупреждал, чтобы она не привыкала к этому чувству, что кролик еще не закончил с ней.
21 июля 1993 года
– Ну, давай, загляни туда! – сказал Питер, указывая на темное пространство под кроватью Лиззи.
На прошлой неделе Лиззи и Ронде исполнилось одиннадцать лет, и к кровати Лиззи по-прежнему были привязаны воздушные шары, наполовину сдутые и поникшие. Видеокассета с записью выступлений «Рокеттс», теплые гетры и танцующая кукла, которые она получила в подарок, лежали на комоде, даже не распакованные.
Ронда купила Лиззи в подарок золотую рыбку в чаше с синими мраморными шариками и маленьким затонувшим пиратским кораблем на дне. Рыбка сдохла на третий день, но чаша все еще стояла на комоде. Вода в ней протухла и неприятно пахла.
Лиззи переминалась с ноги на ногу, нервно крутя в руках крюк из одежной вешалки.
– Давай, ты ведь сможешь, – сказала Ток. – Капитан Крюк ничего не боится.
– А кто сказал, что я боюсь? – спросила Лиззи.
Но в том-то и беда, что Лиззи боялась. Вот почему они все были здесь: чтобы вылечить ее.
В течение многих недель она боялась, и причем все сильнее и сильнее. Она не спала по ночам, а темные круги под глазами делали ее похожей на куда более зловещего капитана Крюка. Ложась спать, она оставляла включенным свет. Она утверждала, что некий бука собирается ее похитить. Она набила под кровать пальто и одежду, чтобы он не мог там спрятаться. Затем она начала бояться и днем. Этот бука мог быть где угодно: в старом гараже, в багажнике автомобиля, в яме под сценой.
– Нагнись и посмотри! – приказал Питер.
– Может, лучше не стоит? – подала голос Ронда.
– Давай, Лиззи, все будет нормально, – пообещала Ток.
– Тебе не обязательно это делать, если ты не хочешь, – сказала Ронда, кладя руку на плечо Лиззи. Но та стряхнула ее и осторожно опустилась на четвереньки. Когда же она заглянула под кровать, то издала жуткий вопль, от которого все волоски на теле Ронды встали дыбом, а по коже пробежали мурашки.
– Вытащи его! – приказал Питер.
– Нет! – взвизгнула Лиззи.
– Помогите ей! – приказал Питер двум другим девочкам.
Ронда и Ток опустились на четвереньки, чтобы помочь Лиззи вытащить из-под кровати тело.
Ронда сама едва не завопила от ужаса, увидев, что на нее смотрят огромные черные глаза. Сначала ей было страшно, но затем она протянула руку. Сжавшаяся в комок Лиззи тихонько заплакала.
Из старой отцовской одежды Питер смастерил чучело и плотно набил его тряпками. Головой служил нейлоновый чулок, набитый старой ватой из подушки. Затем Питер приклеил к лицу огромные фетровые глаза – совсем как у совы. Лицо пугала было сплошными глазами: огромные черные войлочные овалы, без носа и рта.
– Ну и страшилище, – согласилась Ток, когда они вытащили его на свет.
Питер вручил Лиззи кухонный нож. Она посмотрела сначала на нож, потом – на пугало, потом – на Питера.
– Убей его, Лиззи! Убей пугало! – приказал Питер.
Сначала она замешкалась, но затем набросилась на него с ножом. И продолжала колоть и кромсать до тех пор, пока из головы не полезла вата. Нож пронзал тело пугала и впивался в пол. Лиззи колола и кромсала, пока у нее не закончились силы и слезы. Она в изнеможении рухнула на пол. Ток подошла к ней и погладила спутанные, грязные волосы.
– Ты сделал это, капитан, – прошептала она.
– Это еще не все, – возразил Питер. – Теперь его нужно похоронить.
Они утащили тело в лес – то и дело останавливаясь, чтобы подобрать его кусочки, – и устроили долгие похороны. Питер вырыл рядом со сценой глубокую яму, и они сбросили в нее тело.
– Принесите камни, – сказал Питер. И они все принялись собирать камни, большие и маленькие, и набросали их в яму, поверх чучела.
– Теперь твой бука не оживет, – объяснил Питер.
Они все истекли потом и перепачкались грязью. Руки Ронды болели от таскания камней. Лиззи сняла шляпу, крюк и сапоги и стала больше похожа на себя прежнюю и меньше – на пирата.
Питер дал каждой из них лист бумаги и карандаш.
– Запишите то, чего вы боитесь больше всего, – пояснил он. Сначала Ронда не смогла ничего вспомнить, но затем нацарапала: «Боюсь, что Питер – мой брат. Что он останется с Ток. Что отец любит Агги больше, чем маму. Что Лиззи по-настоящему сходит с ума».
Она оглянулась, пытаясь подглядеть, что написала Лиззи на своем листке, но та закрыла его рукой. Интересно, подумала Ронда, а что написал Питер? А Ток? Ведь она ничего не боялась.
Каждый из них сложил свой листок и бросил его в яму, поверх пугала.
– Прощайте, страхи! – сказал Питер.
Они дружно зарыли могилу, после чего исполнили дикий танец: размахивали руками, дрыгали ногами в стиле «Рокеттс», смеялись и завывали, уверенные в том, что Лиззи излечилась, и они вместе с ней. Бояться им больше нечего.
17 июня 2006 года
Уоррен ушел от нее почти в три. Ронда приняла душ, помыла посуду и легла на диван отдохнуть. Вскоре она уснула, и ей вновь приснился смутный сон, что она гонится за кроликом и проваливается в кроличью нору. На этот раз, в самом конце сна, она нашла в норе Лиззи. Лиззи в костюме капитана Крюка, но только вместо проволочной вешалки из ее рукава торчал окровавленный молоток.
Ронда открыла глаза и посмотрела на часы: было почти семь.
– Черт! – пробормотала она, нащупывая телефон, чтобы набрать номер Питера.
– Ронни, я только что вышел из дома.
– Нам нужно поговорить, Питер.
– Хорошо, можно встретиться завтра. Я свободен во второй половине дня.
– Нет. Это не может ждать.
Питер раздраженно вздохнул.
– Утром придет риелтор взглянуть на дом моей матери, и у меня еще куча разных дел. И они тоже не ждут. То, что ты хотела мне сказать, пусть потерпит до завтра. Я позвоню тебе.
– Я могла бы встретиться с тобой там, – сказала Ронда.
– Нет. Я перезвоню тебе завтра.
Произнося эти слова, он уже отнял телефон от уха, и его голос звучал еле слышно, словно радиостанция, ведущая передачи из какой-то далекой страны, о которой Ронда, возможно, слышала, но никогда там не была.
Въехав на подъездную дорожку дома Агги, Ронда припарковалась позади пикапа Питера, стоявшего перед гаражом, который когда-то служил Дэниэлу мастерской. Ронда обратила внимание, что гаражная дверь на замке, окна заколочены. Она подняла взгляд на крышу: дранка отошла и поросла мхом. Ронде тотчас вспомнилось, как Питер почти спрыгнул с крыши, чтобы доказать, что сделанные отцом крылья сработают. Вспомнила Ронда и о штабелях гробов. Интересно, они все еще внутри? Она не могла припомнить, чтобы Агги избавилась от них. Что о них может подумать агент по продаже недвижимости?
Выбросив из головы воспоминания, Ронда поднялась на крыльцо старого дома. Половицы прогибались под ее весом. Краска облупилась. Углы заросли паутиной. Справа от двери огромный паук пробирался к центру паутины, в которой запуталась муха.
Ронда постучала. Ответа не последовало. Она повернула ручку и открыла дверь.
Сколько раз Ронда входила в эту дверь! Вбегала в нее со смехом, догоняя Питера и Лиззи, с рюкзаком за спиной, набитым куклами Барби, пижамой, костюмами для пьесы, которую они ставили?
Ронда стояла в прихожей, лицом к чулану. Движимая бессознательным порывом, она открыла его. Несколько побитых молью пальто Агги. Охотничья куртка Дэниэла в красно-черную клетку. Сколько лет она провисела в ожидании хозяина! Рядом – охотничья шляпа. Питер был в ней на той охоте за пасхальными яйцами.
– Где Лиззи? – спросила тогда Агги.
– Все еще в лесу с кроликом.
Ронда закрыла дверь чулана.
– Питер! – позвала она. Наверху раздался стук. Чьи-то шаги. Затем кто-то принялся отодвигать что-то тяжелое.
Что-то здесь не так. Внезапно Ронда пожалела, что пришла одна, без Уоррена. Но ведь это, сказала она себе, всего лишь старый дом, и потому ей немного страшно.
– Питер! – снова позвала она, на этот раз чуть тише, и прошла в гостиную. Все тот же клетчатый диван и такое же кресло. Телевизор зарос пылью. На стене над камином – портрет Элвиса Пресли, которым так гордился Дэниэл. Они с Лиззи играли в игру под названием «Элвис следит за тобой». Игра состояла в том, чтобы отыскать укромный уголок, в котором всевидящие глаза короля рок-н-ролла не могли их найти, и обычно заканчивалась тем, что они, истерически смеясь, гонялись друг за дружкой по комнате. В конце концов, Элвис всегда знал, где они.