– Не может быть! – услышала Ронда собственный голос, вернее, даже всхлип.
– Ронни, садись в машину и давай ко мне. Чем скорее, тем лучше. Нам нужно поговорить, прежде чем у тебя кто-то что-то спросит, и в особенности полиция. Договорились?
– Полиция?
– Да, они наверняка захотят поговорить с тобой.
– Ничего не понимаю, – сказала Ронда. Она не узнала собственный голос – тоненький и писклявый. Голос одиннадцатилетней девочки.
– Я знаю. Именно поэтому и прошу приехать ко мне. Обещай, скажи, что ты уже выехала.
– Обещаю, – сказала она. Слова сорвались с ее сухих губ легко и свободно.
Не успела она, поговорив с Питером, повесить трубку и шагнуть за дверь, как столкнулась на ступеньках лестницы с сержантом Кроули.
– Что-то случилось с Уорреном? – спросила Ронда. В последний раз она видела Кроули неделю назад в больничной палате, где лежал Уоррен.
– С Уорреном? Нет, с ним все в порядке. Его выписали из больницы, и сейчас он проходит реабилитацию. Как и Пэт. Ее тоже какое-то время продержали в больнице, потому что после того, как ты ее ударила, она не произнесла ни слова. Врачи говорят, что физически с ней все в порядке. Она просто отказывается говорить.
Ронда кивнула. Избирательная немота, подумала она, играя ключами от машины.
– У вас найдется минутка, мисс Фарр? – спросил Кроули.
– Я как раз собиралась выйти по делам.
– Это не займет много времени. Мы можем войти?
Ронда предложила ему кофе, который сварила еще до звонка Питера. Они вместе сели за стол и принялись размешивать сахар и молоко в почти остывшем кофе.
– Расскажите мне про лето 1993 года. Про август. Когда исчез Дэниэл Шейл. Вы тогда ставили пьесу. «Питера Пэна», если не ошибаюсь.
Вопрос Кроули застал ее врасплох.
– Да. Я играла Венди.
Кроули сидел напротив Ронды и записывал. Иногда, задавая ей какой-то вопрос, он сверялся со своим черным блокнотом. И все же его вопросы показались ей полной бессмыслицей.
– Я не уверена, что это как-то связано с…
– Просто отвечайте на вопросы, мисс Фарр, – перебил Кроули. – Теперь расскажите мне про то лето. Про вашу пьесу. Про то, когда вы в последний раз видели Дэниэла Шейла.
– Дэниэла? Думаю, в тот вечер, когда мы давали спектакль.
– Верно, – сказал Кроули, полистав блокнот. – И он закончился, по словам тех, кто это помнит, примерно в семь тридцать. Затем вы отметили это событие. Вам запомнилось что-нибудь необычное? Я имею в виду и сам вечер, и Дэниэла.
Ронда попыталась вспомнить. Она подумала про фотографии в альбоме Клема, которые запечатлели их всех после спектакля. Лиззи на плечах Дэниэла. Бой на мечах между Дэниэлом и Питером.
– Он был чисто выбрит. Обычно он носил густые усы, как у моржа, но в то лето почему-то сбрил их. В фотоальбоме моего отца есть снимки того вечера.
– Я видел эти фото. Ваши родители сказали, что у вас также имеется видеозапись.
– Да, я взяла ее посмотреть пару недель назад.
– Не возражаете, если я тоже возьму ее на несколько деньков?
– Нисколько, – ответила Ронда. Она поднялась и прошла в гостиную. Кассета стояла на полке, под телевизором, – там, куда она поставила ее в то утро, когда они с Уорреном, обнявшись на диване, смотрели видеозапись. Отогнав от себя грустное воспоминание, Ронда схватила кассету и направилась назад, к Кроули. Вернувшись в кухню, она застала сержанта за обыском. Кроули рылся в ее бумажках, читая старые списки покупок и рецепты.
– Можете вспомнить еще что-нибудь необычное про тот вечер? – спросил он.
– Нет. Обычная вечеринка после спектакля. Пришли семьи из летних домиков, потому что их дети участвовали в постановке. Мы все были во дворе. Ели хот-доги и бургеры. Агги, мать Питера и Лиззи, слегка перебрала, и из-за нее случайно загорелся стол. Наверное, это самое необычное из того, что там было.
– Когда стемнело, вечеринка закончилась. Люди разошлись по домам. А что делали вы, мисс Фарр?
– Я… я с другими детьми пошла в лес.
Кроули пролистал блокнот.
– Согласно больничным документам, около десяти часов того же вечера вас и Питера Шейла доставили в отделение экстренной медицинской помощи для наложения швов. Все, с кем я разговаривал, говорят, что в какой-то момент, во время вечеринки или сразу после нее, вы, Питер Шейл, Лиззи Шейл и Грета Кларк ушли в лес и разгромили сцену. Что подвигло вас на столь странный поступок?
У Ронды поплыло перед глазами. Она мысленно пролистала свои немногочисленные воспоминания о том, как они крушили сцену. Увы, картина получилась нечеткой, размытой. Это вообще было трудно назвать воспоминаниями. Скорее история, которую она рассказывала и пересказывала такое огромное число раз, что та давно утратила всякую связь с реальностью. Пересказывать ее – все равно что пересказывать сон. Сон, в котором они с Питером получили одинаковые шрамы.
– Если честно, не знаю, – призналась Ронда. – Просто мы поняли, что это наш последний спектакль. В то лето все изменилось. Питер сошелся с Ток. Лиззи отдалялась от нас. Наверное, в том, что мы крушили сцену, было нечто символическое.
– Скажите, Дэниэл и ваш отец поссорились в тот вечер? Из-за денег? Потому что Дэниэл снова просил у вашего отца в долг?
Ронде вспомнился другой раз, на дне рождения у Питера, когда Дэниэл просил у Клема денег. Он тогда сказал, что ему нужны новые инструменты, но Клем не поверил. И что-то сказал про азартные игры. Тогда они с Питером подслушали их разговор, спрятавшись в гробы.
– Примерно то же самое рассказывают Клем, Агги и Жюстин, – заметил Кроули, выслушав ее воспоминания того лета.
– Вы разговаривали с Агги? – удивилась Ронда.
Кроули кивнул.
– Вчера вечером в Мэриленде с ней разговаривал детектив. – Кроули пробежал рукой по коротко стриженным волосам, вновь заглянул в блокнот и продолжил: – Дэниэл проиграл большие суммы, и ваш отец решил, что с него достаточно. Похоже, ваш отец не раз выручал Дэниэла. Вы тоже это помните?
– Не уверена. Но думаю, что да. В том смысле, что Дэниэлу вечно не везло. Он постоянно строил какие-то планы, которые оказывались пшиком. И он вечно был кому-то должен. По крайней мере, когда я была ребенком, у меня сложилось именно такое впечатление.
Ронде вновь вспомнились сделанные Дэниэлом крылья. То, как Питер стоял на крыше гаража, исполненный решимости доказать, что он полетит.
– Кто доставил вас в отделение экстренной медицинской помощи? – спросил Кроули.
– Мой отец и Агги.
– Ваша мать не поехала с вами?
– Я не помню. Думаю, она осталась дома с Лиззи.
– А Дэниэл? Где он был, когда вам накладывали швы?
– Понятия не имею. В больнице его не было. Наверное, он остался дома, с моей матерью и Лиззи.
Ронда подняла руку и потрогала шрам. У Питера точно такой же. Ей тотчас вспомнилось, как по лицу стекала кровь, как было страшно. Они оба были в крови. Лиззи тоже – ведь она тоже была там, помогала им. Помнится, она сняла пиратскую куртку и обвернула ею голову Ронды.
Они все тогда плакали. Ронда не помнила, как они вернулись домой, как ехали в больницу. Помнила лишь то, что они с Питером были в одной комнате, и врач задернул шторку, чтобы наложить швы.
– Спасибо, мисс Фарр, за вашу помощь. – Кроули захлопнул блокнот и поднялся с места. – И еще одна вещь, если вы не возражаете, – добавил он и, порывшись в кармане, вытащил небольшой пакетик и вручил его Ронде. – Что скажете об этом?
Розовый пластик был грязный и потрескался, но она тотчас узнала его. Когда-то он был прижат к ее нёбу.
– Моя пластинка! – прошептала она.
Кроули кивнул.
– Мы нашли ее в яме вместе с телом.
Ронда на пару секунд задумалась, вспоминая день, когда они с Питером сидели в яме и он попросил ее вынуть изо рта пластинку. Ронда вздрогнула, представив, как та лежала рядом с телом Эрни Флоруччи.
– Мы в этой яме переодевали костюмы, – пояснила Ронда. – Наверное, в тот день я забыла пластинку в яме. На сцену я всегда выходила без нее. Я просто оставила ее там для сохранности. Господи, я думала, что потеряла ее навсегда.
– Спасибо, что уделили мне время. – Кроули захлопнул блокнот. – Вы действительно мне помогли.
– И все равно я не понимаю, – сказала Ронда. – Какое отношение все это имеет к Эрни Флоруччи?
– К Эрни?
– Ну да. К тому телу, которое вы нашли в лесу.
Кроули посмотрел на нее непонимающим взглядом.
– Это ведь была Эрни, – с легким раздражением добавила Ронда. – Вы ведь нашли ее.
– Нет, тело Эрнестины не найдено. Пока не найдено, но мы продолжаем поиски. К сожалению, лес вокруг озера слишком велик. Уоррен же сообщил нам слишком мало примет.
– Тогда в чем дело?
Ронде вспомнилось старое чучело, набитое тряпками и подушками. А еще клочки бумаги, с нацарапанными на них страхами, сложенные в несколько раз и брошенные в яму, словно искалеченные бумажные журавлики. Что она тогда написала на своем клочке? Что написали Лиззи и Питер?
– Найденное в лесу тело было идентифицировано и принадлежит Дэниэлу Шейлу. Предварительные данные подтверждают то, что нам известно. Его убийство совпадает по времени с его исчезновением. Вероятно, это произошло вечером, после спектакля. Остатки одежды совпадают с той, что и на сделанных в тот день фотоснимках.
У Ронды возникло странное ощущение, как будто некий гигантский пылесос внезапно высосал с крыльца весь воздух.
– Он был убит? Но как?
– Да, убит, – ответил Кроули. – По всей вероятности, ударом какого-то тяжелого предмета по голове.
4 сентября 1993 года
У Питера был пистолет Ток, и он упражнялся в стрельбе: сбивал с каменной стены в конце двора пивные банки. Клем давал ему указания, устанавливал мишени и даже дал пару раз пальнуть из копии мушкета времен Гражданской войны.
Ронда не знала, как ей говорить с Питером о том, что случилось с его родителями. Ей было неловко поднимать эту тему и столь же неловко молчать о ней. Ронда перенесла тетрадки с домашним заданием на садовый стол и то и дело посматривала на стрелявшего по банкам Питера. Клем хлопал его по спине, приговаривая: «Молодец, сынок».