По пути назад я выбросил бумажник Трэя в мусорный контейнер, стоявший перед «Макдоналдсом». Затем притормозил у первого же магазина и купил себе пинту[62] «Джим Бима»[63] – настоящей гадости, но ничего другого у них не было.
Рокки так и не появилась, а свет в комнате сестер был погашен. Я вошел в комнату Убийцы Трэя. Там было не так уж много вещей, но я забрал его одежду и книги, засунув все в мусорный мешок, а потом, тщательно проверившись, выбросил его в контейнер для мусора в другом квартале.
Покончив со всем этим, я вернулся к себе, принял душ, засунул одежду в мешок для грязного белья и уселся в темноте лицом к окну. Я отпивал виски из только что открытой бутылки, курил и наблюдал за улицей. Колени мои дрожали, а руки были сжаты в кулаки.
Около часа ночи на стоянку въехал длинный «Кадиллак» темного цвета. Фары на его квадратной передней решетке разогнали темноту. Трудно ожидать подобный аппарат на такой парковке. Стекла были затемнены, а звук двигателя – очень тих, хотя его мощное урчание было хорошо различимо в тишине.
Рокки вышла с пассажирской стороны. Она слегка покачивалась на высоких каблуках, и мне показалось, что на ней надето новое платье, похожее по раскраске на шкуру зебры, которое плотно облегало ее фигурку. Она захлопнула дверь и, как пьяная, сделала несколько шагов назад. Когда машина отъезжала, то девушка на минуту появилась в свете ее фар, и я увидел, как она замерла и поднесла руку ко рту, заметив на стоянке мой пикап.
Я открыл дверь в ее номер. На лице у нее было самоуверенное и ошеломленное выражение, но когда я подошел ближе, оно исчезло, и было видно, что она испугана.
– Рой, – произнесла она высоким, ломающимся голосом.
Ни на секунду не остановившись, я схватил ее за руку и потащил в свой номер.
Втолкнув ее внутрь, я захлопнул дверь. Она упала на колени и ударилась головой о матрас кровати – выглядело это несколько наигранно. Я задернул шторы.
– Рой, подожди… – Она отползла от меня по полу. – Подожди. – Платье задралась на ее бедрах, а одна из бретелек свалилась с плеча. На верхней части ее бедра я увидел пятно пожелтевшего синяка.
– Тебе нельзя красить глаза, – произнес я. – Ты не знаешь, как это делается, и выглядишь совершенно по-идиотски.
Рокки пыталась что-то сказать, пока я вытаскивал из штанов свой ремень, но, взглянув на выражение моего лица, потеряла голос – ее глаза расширились, когда она увидела пряжку. Она ведь думала, что все будет идти, как хочет она, – она сможет оскорблять меня, ругаться, и все будет сходить ей с рук.
– Я думала, что ты уехал! – воскликнула она.
Я поднял ее за волосы так, что ей пришлось стоять на цыпочках, чтобы сохранить свои волосы, и по ее щекам потекли слезы.
Я просто смотрел на нее. Ее нос покраснел и распух; в глазах был шок, их покрывала влажная пленка, а в белках ясно были видны красные лопнувшие сосудики. Наверное, Рокки все еще была под кайфом. Грудь ее вздымалась.
Я дал ей пощечину, и она свалилась на кровать.
– Этот парень, Трэй, сказал мне, что ты все знаешь, – взвизгнула она. – Он показал мне газету.
– Моя жизнь и жизнь этой малышки… – сказал я. – Что ты ему о нас рассказала?
– Что?.. Нет…
Я сложил ремень и хлопнул им по ладони.
– Рой. Рой. – Она заикалась, рыдая и подняв вверх руки. – Этот Трэй все выспрашивал о тебе. Он начал выспрашивать с самого первого раза, как мы встретились, помнишь, тогда утром. Я сказала ему, что ты крутой парень, что ты наш дядя и что ты, ну, опасен. Вот и всё. Я думала, что ты уехал. Он угостил меня пивом. Больше я ему ничего не рассказывала. А он показал мне, показал… газету…
– Ну а как насчет всех наших разговоров о честности? Тебе не пришло в голову рассказать мне, что ты убийца?
Рокки просто покачала головой и уставилась в пол.
– Ты не… Он, он…
– Ты сделала меня своим сообщником. И малышку тоже.
Она отрицательно помотала головой.
– И ты вышла на панель, как только я исчез.
– Исчез? Да я подумала, что ты смотал удочки. Ты же ничего не сказал. Просто взял и умчался. А потом этот Трэй предложил мне выпить пивка и рассказал, что ты собрал все свои манатки… Приятель, мне надо было где-то раздобыть денег. Как ты думаешь, что я должна была сделать? Сильно это тебя волновало?
Казалось, она была слишком обдолбана, чтобы стоять. Ее голова качалась на шее, а слова были еле понятны.
– Откуда у тебя синяки?
Рокки задрала юбку и в недоумении пожала плечами. Ее верхняя губа изогнулась.
– Заработала их там же, где и платье?
Она издала длинный прерывистый стон, как будто никак не могла восстановить дыхание, и зарылась лицом в колени. Ее дыхание стало прерывистым.
– Боже мой, какой же я идиот… – Я уселся рядом с ней и держал ремень перед ее глазами таким образом, чтобы она видела качающуюся пряжку. – Все бы было не важно, если бы ты только не взяла с собой малышку. Ты забрала ее из дома и вместо этого притащила вот сюда. А я? Ты вроде бы торчишь от того, что торгуешь своей маленькой задницей. И что ты об этом думаешь? Я хочу сказать, ты хоть понимаешь, что это незаконно, а? Давай на минуточку забудем о чувстве собственного достоинства, о безопасности и прочем дерьме – но что же ты, мать твою, делаешь?!
Я жестко схватил ее за подбородок и поднял ее лицо вверх. Ее ноздри дрожали, а парализованный взгляд, в котором светилось настоящее бешенство, был как у сумасшедшей.
– Та женщина… Голову не опускай. Смотри на меня. Та женщина собирается сообщить о тебе копам. И собирается сдать Тиффани социальным работникам. Собирается рассказать им, что шлюха бросила свою дочь. А ты знаешь, куда попадет Тиффани? Ты хоть представляешь себе, что такое приемная семья? Ты слышишь меня? Посмотри мне в глаза. У тебя нет времени оплакивать себя, дерьмо ты собачье.
Рокки опять отвернулась и покачала головой. Снова и снова она повторяла «нет».
– Мне очень жаль… мне очень жаль… мне очень жаль…
– Прекрати. Меня это не интересует. Ты вот-вот разрушишь всю свою жизнь и еще прикидываешься дурой, которая этого не понимает.
Я смотрел на нее с ненавистью до тех пор, пока она не прекратила задыхаться. Тогда я поднял ее за руки.
– А теперь давай поговорим. Скажи мне, что же ты все-таки творишь?
– Я не это имела в виду. Я имела в виду… Я хочу сказать, что потеряла чувство реальности.
– С Лэнсом? Что с ним-то произошло? А в Новом Орлеане? Как насчет твоей подружки в спальне?
Девушка зашипела на меня.
– А она-то здесь при чем? И что я… Как, по твоему мнению, я должна была ухаживать за Тиффани? А? Нам нужны были деньги, Рой, а ты нас бросил! – Рокки вытерла нос и поправила платье. – Ты ведь не собираешься оставаться здесь. И я это знаю. И что мне оставалось делать? Тебя это когда-нибудь волновало? Что мне оставалось делать?
– Могу предложить несколько сот вариантов, которые стоит попробовать, прежде чем идти на панель. А кто это был? Я имею в виду в «Кадиллаке»?
– Мужчина. Просто мужчина. Я его встретила пару дней назад. Он приехал на несколько дней, и ему захотелось общества. Хорошо заплатил. Теперь я смогу оплатить еще одну неделю здесь, и еще на еду останется. Ну, и на одежду.
– Ты только посмотри на себя.
– А ты думаешь, меня это волнует?
– Нет. Я просто не знаю, что тебя может волновать. Просто не представляю. Ты посмотри на себя. Ты же уже пропиталась коксом.
– Нет. Я… я не… – Рокки опять разрыдалась и притворилась, будто не может говорить. Свернувшись на кровати, она положила голову на руки.
– Черт побери. А ведь все могло быть хорошо, Рокки.
– Куда ты уехал? Куда ты исчез?
– Как будто я в этом виноват… У меня ведь не было никаких причин оставаться с тобою и дальше. Это ты понимаешь?
– Наплевать.
Я обернул ремень вокруг руки и стал над ней. Единственная лампа в комнате отбрасывала длинные и острые тени. В ее свете лицо Рокки выглядело просто омерзительно. Соленый воздух смешивался с ее запахом, резким, мускусным, влажным. Кожа ремня заскрипела у меня в руке.
Я совсем этого не хотел, но это как проучить собаку, которую любишь. Важно научить ее, и очень плохо, что это единственный способ научить животное.
Но на меня вдруг напал один из этих приступов кашля. Как будто тяжелый груз ударил меня в грудь. Я согнулся и отхаркался густой слизью со следами крови.
Из глаз у меня посыпались искры, и голова пошла кругом. Я никак не мог вздохнуть и упал на колени. Боль душила меня, и каждый кашель был как удар ледорубом в грудь. Мои ребра болели изнутри, перед глазами плясали яркие пятна, и я уже представлял себе старуху Смерть, шагающую по моему телу, – каждый шаг – еще один удушающий приступ кашля.
– Рой? – Девушка подползла ближе. – Рой? Ну же, приятель. Тебе что… мне что, вызвать?..
Я протянул руку, чтобы остановить ее, схватил ее за руку и сжал слишком сильно, как будто ухватился за якорь, при этом беспрерывно кашляя. Раздавался рев, харканье, хрипы, но Рокки не убирала руки. Наоборот, она схватилась за мою двумя своими и сжимала ее до тех пор, пока приступ не прекратился, но и после этого она продолжала держать меня.
После того как приступ закончился, мне понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя. Все лицо у меня было мокрым от слез и соплей. Я взглянул на девушку и понял, что она увидела, как я испугался.
Тыльной стороной руки я вытер рот, но крови не заметил.
– К чему все это? – прохрипел я. Мой голос звучал, как голос старика, который прополоскал горло жидкостью для прочистки труб. – Я спрашиваю, к чему все это? А?
– Прекрати. Просто не оставляй нас, приятель. Я не могу… – Рокки вытерла лицо и еще сильнее сжала мою руку. А потом отпустила ее.